Книга Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию - Олег Смыслов

Правда, в эти расчеты не были включены жители районов, уже призванные в ряды Красной Армии, а также находившиеся в ее кадрах. Однако на основе данных министерства по вопросам оккупированных восточных территорий можно было с достаточной достоверностью полагать: примерно одна треть мужчин, считавшихся военнообязанными в начале войны, уже не могла быть призвана отсюда в Красную Армию.

Теоретически население Советов сократилось на 22 миллиона человек (одна треть от 66 миллионов жителей оккупированных нами территорий) и составило примерно 177 миллионов. Это количество людей, оставшихся в распоряжении советского правительства, мы и учли при оценке тогдашних возможностей противника.

Для определения структуры населения страны пришлось также использовать данные переписи 1939 года, поскольку имелись лишь сведения о ежегодной смертности по всему населению в целом без распределения по возрастам и отдельным народностям Советского Союза. Данные эти мы сочли вполне приемлемыми, так как наиболее многочисленный контингент 1924 года рождения (период так называемого нэпа) в своей значительной части к тому времени еще не был призван в армию, а численность населения Советской России в старых границах, то есть без учета прибалтийских республик и аннексированной части Польши, составила около 96 процентов всех рассматриваемых людских ресурсов.

Чтобы наши расчеты были максимально реальными, следовало учитывать определявшие в те годы структуру населения Советской России два следующих фактора:

а) русский народ в то время был молодым. Почти половину населения составили люди моложе 20 лет (в Германии, для сравнения, — менее одной трети).

Вместе с тем высокая ежегодная смертность, составлявшая 17 процента (в Германии — 1,2 процента), а также последствия русско-японской, Первой мировой, гражданской и русско-польской войны привели к резкому переходу к старшим возрастам. А это означало, с одной стороны, что относительно большое число жителей имело призывной возраст (в последующие годы количество призывников будет еще увеличиваться), а с другой — возможность призыва в армию старших возрастов была значительно меньшей, нежели в Германии;

б) процент женщин в России был необычно высоким (более 52 процентов), что объяснялось не только последствиями прошедших войн, но и особенностями советской системы, при которой смертность среди мужчин была значительно выше, чем у женщин. Это необходимо было учитывать при расчете призывных возрастов (количество мобилизованных вследствие этого уменьшается). Положительной же стороной можно было считать возможность более широкого привлечения женщин на различные работы.

По полученным нами сведениям, а также документам, полностью призыву подлежали мужчины в возрасте от 18 до 45 лет. Из некоторых данных следовало: частичной мобилизации подверглись 46- и 47-летние мужчины.

В своем докладе я упомянул также о том, что, в соответствии с опубликованным 18 сентября 1941 года приказом народного комиссара обороны, с 1 октября мужчины в возрасте с 16 до 50 лет были обязаны проходить вневойсковую подготовку. Конечно, в войсках находились в ограниченном количестве представители и других возрастов — в качестве добровольцев или старослужащих, но это не меняло общую картину.

Призыву, таким образом, подлежали 35 миллионов мужчин, из которых — по немецким законам и положениям о годности, поскольку другими данными мы тогда не располагали, — к службе в армии отбиралось около 28 миллионов. Использование в наших расчетах немецких положений о годности было, по всей видимости, вполне оправдано (к тому же в ходе войны большинство ограничений было практически сведено на нет), поскольку состояние здоровья людей в России, как было доказано документально, было значительно хуже, чем в Германии. Да и этот недостаток, с учетом того, что Советская Россия вела тотальную войну, можно было практически не принимать во внимание.

Из общего числа 28 миллионов годных к военной службе человек мы вычли забронированных. По нашему собственному опыту, они составили 11 миллионов (исходя из оставшихся в распоряжении Советов 177 миллионов жителей). На самом деле вне оккупированных нами районах Советской России с населением 130–140 миллионов человек число забронированных годных к военной службе мужчин составило от 9 до 10 миллионов.

Таким образом, по нашим расчетам, Красная Армия могла располагать 17 миллионами человек, годных к военной службе. Оставалось лишь вычесть из этого числа военные потери, которые понесла Россия после проведения переписи населения в 1939 году. Как мы прикинули, основываясь на донесениях наших войск и сведениях союзных нам держав, они составили:

а) в финской войне — зимой 1939 года:

430 тысяч убитых и инвалидов;

б) в германо-русской войне до 1 мая 1942 года:

3,6 миллиона пленных,

1,7 миллиона убитых,

1,8 миллиона инвалидов.

Итого: 7,53 миллиона человек.

Из этих расчетов были сделаны следующие выводы. Фактически в распоряжении советских вооруженных сил за вычетом указанных потерь (17 минус 7,5 миллиона) оставалось 9,5 миллиона годных к военной службе человек.

Эти 9,5 миллиона распределялись в Вооруженных Силах России, по имевшимся у нас данным, следующим образом:

а) сухопутные войска: 6–6,5 миллиона человек. Расчетное число было в последующем подтверждено данными из надежных источников: Сталин, например, в конце марта 1942 года заявил: „Мне приходится удовлетворять потребности шестимиллионной сухопутной армии“. Помимо того, были получены соответствующие сведения и от одного из иностранных дипломатов;

б) Военно-Воздушные Силы: 1,5 миллиона человек;

в) Военно-Морской Флот: 300 тысяч человек.

Таким образом, в советских Вооруженных Силах находилось примерно 7,8–8,3 миллиона годных к военной службе человек, а имевшийся в их распоряжении людской резерв составлял от 1,2 до 1,7 миллиона».

9

Портрет Гитлера

(по воспоминаниям В. Шелленберга)

«Познания Гитлера были одновременно и полными, и целиком поверхностными и дилетантскими. Он обладал высокоразвитой политической интуицией, которая сочеталась с полным отсутствием угрызений совести; им руководили самые необъяснимые, будто бы рожденные галлюцинациями, понятия и мелкобуржуазные предрассудки. Но его главной и преобладающей чертой было то, что он считал себя назначенным провидением свершать великие дела для германского народа. Это была его историческая „миссия“, в которую он уверовал полностью. Напряженный стиль его руководства и притягательная сила его личности создавали впечатление об уме и эрудиции значительно выше средних. Кроме того, он обладал исключительным даром диалектика, что помогало ему выходить победителем в спорах даже с самыми авторитетными специалистами по тому или иному обсуждаемому вопросу, причем часто это приводило к самым вредным последствиям. Он настолько выводил их из равновесия, что они лишь много позднее додумывались до подходящего ответа.

Он обладал ненасытным, страстным стремлением к известности и власти в сочетании с изощренной жестокостью, которой он подкреплял свою молниеносную реакцию, энергию и решимость. Пока судьба улыбалась ему, эти качества помогали ему удерживать в подчинении Германию и привлекать изумленное внимание всего мира.