Книга Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Г. В. Перссон

Прежде чем заснуть, он долго лежал в кровати и с помощью бумаги и ручки разбирался с провенансом, имевшим решающее значение в данной связи.

Это давалось нелегко, поскольку дело происходило вечером, и ему постоянно приходилось закрывать один глаз, чтобы он мог видеть собственную писанину.

«Провинс», – написал Бекстрём на верхней строчке и на всякий случай дважды подчеркнул, поскольку ему внезапно вспомнился известный режиссер и цена на его тапочки из тюленьей кожи.

«Прежние владельцы», – подумал Бекстрём, пока писал, и на всякий случай выделил подчеркиванием и этот заголовок тоже. Сначала Николай II, потом царевич Алексей и Мария Павловна. И наконец, принц Вильгельм. Он пронумеровал их цифрами от одного до четырех, указал годы, когда они владели игрушкой, взяв их из бумаг, полученных от Гегурры, и добавил комментарии, которые могли пригодиться для человека, особенно не сведущего в истории. «Последний царь России» – после Николая, «больной гемофилией и, скорее всего, умственно отсталый в результате родственного спаривания» – после Алексея, «самая богатая женщина в мире» – после Марии Павловны и «вдобавок командир торпедного катера» – после принца Вильгельма. Пока все было понятно. Оставалось белое пятно примерно в пятьдесят лет между смертью принца летом 1965 года и его собственной успешной экспедицией всего пару дней назад.

«Само собой, маленький принц должен был получить шкатулку, когда Вилле приказал долго жить. Он ведь приходился дядей его отцу», – подумал Бекстрём и, сделав большой глоток своего ночного грога, добавил в список имя наиболее вероятного пятого владельца. «Его величество король Швеции Карл XVI Густав», – написал он и тем самым закончил свои изыскания по исторической части.

Оставалось только то, что касалось его самого. «Нынешний владелец комиссар криминальной полиции Эверт Бекстрём», – написал Бекстрём. Потом он отложил ручку и маленькую черную записную книжку на свой ночной столик, глубоко вздохнул от удовольствия, представив себе гору купюр, и сложил руки на животе за секунду до того, как погрузился в глубокий и лишенный сновидений сон.

98

Во вторник Анника Карлссон проснулась в половине пятого утра. Солнце стояло уже высоко на небе, термометр показывал пятнадцать градусов, и все предвещало отличный летний денек.

«Барону Хансу Ульрику фон Комеру, по крайней мере, повезло с погодой», – подумала Анника и покачала головой.

Ее утро продолжилось выполнением обычных процедур, которые давно превратились для нее в рутину и позволяли поддерживать душевное равновесие, необходимое, чтобы она могла достойно выполнять свою работу даже в ситуациях, когда та приобретала довольно неприятные формы. Как в день вроде этого, ведь ей сейчас требовалось выполнить все указания шефа Эверта Бекстрёма.

Анника начала с йоги, расслабила мышцы и суставы, а потом приняла душ и как следует позавтракала, поскольку всегда очень серьезно относилась к первой за день трапезе. Далее следовал процесс одевания, и она осталась верна себе: ничего лишнего. И сегодня ее наряд состоял из джинсов и футболки плюс летняя куртка достаточной длины, чтобы спрятать закрепленную на поясе кобуру с оружием, которое она взяла домой предыдущим вечером. Вот в принципе и все. И бросив последний взгляд в зеркало в прихожей, Анника Карлссон посчитала себя готовой к новому трудовому дню.

Самое время отправляться в дорогу, подумала она с кривой усмешкой.

На улице ее ждали двое коллег из патрульной службы, она села к ним в машину, а через четверть часа они остановились перед домом фон Комера, находившимся всего в ста метрах от ворот дворца Дроттнингхольм. Без пяти шесть, и как раз вовремя, хотя Надя Хёгберг и двое ее помощников из технического отдела уже находились на месте. Их гражданский автомобиль был припаркован на другой стороне улицы в ожидании, когда Анника Карлссон сделает свое дело.

Они оказались не единственными, с сожалением подумала Анника, обнаружив первого фотографа, сидевшего на корточках у въезда в гараж через три дома вверх по улице.

– О’кей, – сказала она и вылезла из машины. – Постарайся удержать подальше этих стервятников, чтобы мы могли спокойно работать. Вызовите сюда еще один патруль на всякий случай.

Потом она открыла калитку во двор, направилась прямо к входной двери и нажала на кнопку звонка. Конечно, на четыре минуты раньше, чем планировалось, но при мысли о том, что ей уже удалось насчитать по крайней мере двух фотографов и одну возможную журналистку, поскольку у той отсутствовала камера, это выглядело не самой большой проблемой в данной связи.

Ей пришлось звонить довольно долго. Только через пять минут фон Комер открыл дверь. Он был аккуратно причесан и безупречно одет в махровый халат и, судя по брюкам, в красную шелковую пижаму. На его губах играла сардоническая улыбка, и он с самого начала повел себя неправильно, что касается и слов, и действий, пусть наверняка заметил стоявший напротив его собственного почтового ящика полицейский автомобиль.

– В чем дело? – спросил фон Комер и, приподняв брови, окинул гостью настороженным взглядом.

– Меня зовут Анника Карлссон, и я работаю в криминальной полиции Сольны, – сказала Анника и показала свое удостоверение. – Мне необходимо поговорить с вами. Мы можем войти?

– В таком случае я предлагаю констеблю позвонить и договориться о встрече, чтобы вы не будили народ среди ночи, – ответил фон Комер.

– Мы можем войти и поговорить? – повторила Анника, улыбнулась дружелюбно и кивнула.

– Нет, решительно нет, ни в коем случае, – буркнул фон Комер и сделал попытку закрыть дверь, не оставив ей выбора.

Сначала она просунула ногу в щель между дверью и косяком, а потом, схватив барона за левую руку, втолкнула его перед собой в его собственную прихожую, и уже там все сразу пошло наперекосяк.

– Чем вы, черт возьми, занимаетесь! – завопил фон Комер и дал Аннике пощечину свободной правой рукой.

– Сейчас мы должны немного успокоиться, – сказала Анника Карлссон, хотя уже почувствовала вкус крови из носа на губах. Потом она сбила его с ног на ковер, завела ему руки за спину и надела на них наручники.

– Чем, черт возьми, вы занимаетесь, что это за фашистские методы? – орал фон Комер.

– Я делаю мою работу, – сказала Анника. – Я делаю мою работу, а тебе лучше заткнуться.

99

В этот вторник Лиза Маттей планировала прийти на работу около девяти часов. Настала ее очередь отвести их маленькую дочку в садик. Ей, матери, которую постоянно мучили угрызения совести, это было важно. Очень хотелось посюсюкаться, рассказать утреннюю сказку, позавтракать с малышкой Элин наедине. Потом прогуляться с ней до садика пешком, не спеша, чтобы хватило времени погладить попавшихся на пути добрых собачек, поглазеть на все и поговорить обо всем, что только придет в голову девочке, которой всего три года.

Сейчас именно это стояло на первом месте для нее, а все иное не имело значения. По крайней мере, утром, пока еще не навалились повседневные заботы и в очередной раз не напомнили ей, что она занимает высокий пост в полиции безопасности.