Книга Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии - Брэдли Фиске

Другая важная разница между командованием армии и флотом в реальных боевых действиях состоит в том, что армия, будучи растянутой на длинном фронте и уязвимой к атакам в любом месте, которое может выбрать противник, обычно должна иметь позади линии фронта большие резервы сил, которые можно послать в любую угрожаемую точку. В некоторых боевых действиях резерв является главной ударной силой и в этом смысле самой важной частью всех вооруженных сил, как это бывает при ведении наступления, когда слабые места вооруженных сил противника выискиваются заранее, а резервы держатся наготове, чтобы обрушиться на выбранную точку, когда она будет найдена. Однако на море тот факт, что флот должен постоянно двигаться, и весьма быстро, вместе с тем фактом, что никакие условия местности, вроде гор или рек, не мешают колонне кораблей разомкнуть строй, создает трудности и делает нежелательным размещение какого бы то ни было резерва на стороне, находящейся напротив врага. По этой причине и по причине того, что флот – гораздо более высокоорганизованная машина, чем армия, морское сражение обычно имеет гораздо более решающее значение, чем сражение на суше, и поэтому является более важным фактором при определении окончательного поражения или победы государства. Так было всегда, а в настоящее время это еще более актуально, так как корабли становятся все мощнее, сложнее, и их становится все труднее восстанавливать после нанесенного им ущерба. Это аналогично ситуации в зверином царстве, в котором чем выше организация животного, тем легче его убить или серьезно ранить.

Когда Цезарь воевал в Галлии, Наполеон – в Египте и даже когда Дьюи воевал на Филиппинах, реальные боевые действия были почти полностью под контролем командующего, находящегося непосредственно на месте. Но появление беспроволочного телеграфа придало такую скорость и достоверность связи даже между движущимися средствами передвижения на море, суше и в воздухе, что Генеральный штаб на родине может поддерживать практически постоянный контакт с флотами и армиями. А так как благодаря этому средству они могут быть проинформированы о многих важных передвижениях почти одновременно с самим главнокомандующим и могут иметь больше источников информации, чем он, по некоторым вопросам, Генеральный штаб на родине может осуществлять более плотный контроль, чем раньше.

Разумеется, это имеет свои преимущества, но и чрезвычайно опасное неудобство: высшая власть на родине постоянно испытывает искушение чрезмерно вмешиваться в действия командующего на месте, что влечет за собой опасность отдать ему приказ, основанный на информации, которая, по его сведениям, может быть ошибочной или устаревшей, и поставить его перед дилеммой не подчиниться приказу или сыграть на руку противнику. Такая опасность существует не только между руководством вдали и вооруженными силами, находящимися на поле боя, в море или воздухе, но и между отдельными частями одной и той же военной группировки.

Так как сложность и размеры сражающихся военных группировок увеличились, вместе с чем повысилась и трудность в достижении единства действий и целей, а повысившаяся простота связи не может полностью преодолеть эти трудности, стали применять метод, называемый идеологической обработкой, посредством которого осуществляется попытка внушить всем бойцам сражающейся группировки такое понимание цели и верности делу, что они будут делать то, что должны, в чрезвычайной ситуации и без специального приказа. Хорошие примеры идеологической обработки можно найти в воспоминаниях адмирала Джеллико о Ютландском сражении. В этом сражении он не имел возможности руководить всеми частями своего флота или даже точно знать, что происходит. Тем не менее крейсерские эскадры и флотилии эсминцев и подводных лодок и даже отдельные суда проявили инициативу во многих чрезвычайных ситуациях и сделали то, что, как они поняли благодаря идеологической обработке, адмирал Джеллико хотел бы, чтобы они сделали.

Формальное принятие идеи идеологической обработки – на самом деле само ее предложение – довольно ново. Тем не менее мы видим впечатляющие примеры того, как она воплощается на практике под влиянием Нельсона в сражениях при Трафальгаре и у Нила в заливе Абу-Кир. Нельсон называл себя и своих офицеров «отрядом братьев». Так оно и было; по этой причине и по причине того, что Нельсон постоянно поддерживал с ними тесную связь, растущий интерес, который, естественно, появился к великим событиям, в которых они участвовали, и точная информация о планах и целях Нельсона показывают, что «отряд братьев» действительно подвергался идеологической обработке, хотя никто из его членов никогда не слышал о ней.

Тщательно подготовленные флот или армия начинают войну по определенным генеральным планам, разработанным заранее Генеральным штабом. Но генеральный план – не нечто неизменное, сделанное из стали, как железнодорожный путь, а нечто гибкое, способное адаптироваться к чрезвычайным ситуациям по мере их возникновения. Обычно он существует наряду с множеством альтернативных планов, разработанных заблаговременно для решения различных нештатных ситуаций, которые можно было предвидеть. Тем не менее число неожиданностей, которые могут случиться в ходе войны, говоря человеческим языком, бесконечно, так что новые ситуации возникают постоянно, и с ними нужно справляться средствами, которые должны быть теоретически разработаны и не могут быть автоматически произведены. Иными словами, возникают ситуации, к которым, с точки зрения стратегии, следует подходить как к новым, и поэтому встающие проблемы следует решать как новые. Как их решают?

Методом оценки ситуации, как я уже объяснял. В каждой новой ситуации, серьезной или нет, сначала следует добиться четкого теоретического понимания цели, затем ясного представления о трудностях на пути достижения этой цели и имеющихся средствах для их преодоления. После того как эти три этапа пройдены, делается четвертый шаг – принимается решение.

Позиционная война. Часто бывало, особенно в длительные периоды мирной жизни, что представления о войне облекаются в определенную форму, а к стратегии начинают относиться как к игре в шахматы, в которой численная мощь и расположение сил считаются решающими факторами при достижении результата. В своей книге «Принципы войны» маршал Фош (1851–1929, с апреля 1918 г. главнокомандующий союзными войсками, под его руководством они нанесли решающее поражение германским армиям летом 1918 г. на Западном фронте. – Ред.) цитирует высказывание маршала Морица Саксонского о войне: «Я уверен, что умный генерал может вести ее так долго, пока он жив, и не оказаться вынужденным сражаться». Большую часть одной главы Фош посвящает доказательству ошибочности этого утверждения и ему подобных, равно как и ошибочности военных действий, проводимых в соответствии с ним.

Разумеется, в такой теории, как и в большинстве теорий, есть значительный элемент правды. Действительно, у большого вооруженного отряда есть преимущество по сравнению с небольшим отрядом, у отряда на вершине холма – преимущество перед отрядом, находящимся у его подножия; преимущество есть у вооруженного отряда, находящегося на фланге сил противника, у хорошо вооруженного и оснащенного отряда есть преимущество перед плохо вооруженным и экипированным отрядом и т. д. В конце XVIII века в промежутке между войнами Фридриха II Великого и Наполеоновскими войнами теория позиционной войны приобрела огромную популярность, и это одна из причин первых успехов Наполеона, потому что он, как и Тутмос III, Александр и другие полководцы до него, продемонстрировал, что стратегия отличается от игры в шахматы тем, что фигуры на шахматной доске неодушевленные, а участники войны – живые люди. На шахматной доске один король ничем не отличается от другого, что справедливо и в отношении любой другой фигуры, за исключением положения, когда она стоит в выгодном или невыгодном положении. Наполеон показал, что на «доске войны» человеческие «фигуры» отличаются друг от друга и что наряду с ценностью позиции также важна способность правильно мыслить и энергично действовать.