Книга Третий шимпанзе - Джаред М. Даймонд

Из всех тех новшеств, которые стали движущей силой сокрушительного шествия степного народа, несомненно можно считать большой и важной заслугой единственное — одомашнивание лошади. Возможно, они также создали колесные повозки, научились доить скот и обрабатывать шерсть независимо от цивилизаций Среднего Востока, но овец, крупный рогатый скот, обработку металлов, а также, возможно, и плуг заимствовали со Среднего Востока или из Европы. Таким образом, какого-то единственного «тайного оружия», которое само по себе объясняло бы экспансию степного народа, не существовало. Но с приручением лошади степные народы стали первыми, у кого сложился определенный хозяйственный и военный комплекс, который и обеспечил их дальнейшее господство в мире на последующие 5000 лет, — в особенности после того, как вторжение в юго-восточную Европу добавило к этому комплексу интенсивное сельское хозяйство. Таким образом, своим успехом они, как и западноевропейцы, чья экспансия — второй этап распространения индоевропейских языков — началась в 1492 году, обязаны случайной особенности биогеографии. Именно на родине этих народов в изобилии водились дикие лошади, а их открытые степи располагались поблизости от центров цивилизации Среднего Востока и Европы.

Как отмечала археолог Мария Гимбутас (Гимбутене), профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, народы, населявшие русскую степь к западу от Уральских гор в четвертом тысячелетии до н. э., достаточно точно соответствуют нашим предположительным представлениям о протоиндоевропейцах. Они жили как раз в ту эпоху. Их культура включала важные хозяйственные элементы, имеющие в протоиндоевропейском языке реконструированные названия (например, колеса и лошадей), и была лишена тех элементов, для которых в протоиндоевропейском слов не найти (например, боевых колесниц и многих видов зерновых). Они жили как раз в том месте, которое соответствует особенностям протоиндоевропейского языка: умеренная климатическая зона, к югу от финно-угорских народов, недалеко от территории, ставшей затем родиной литовцев и других балтийских народов.

Если все так точно сходится, почему степная теория происхождения индоевропейских народов все еще вызывает столько споров? Теория получила бы всеобщее признание, если бы археологи смогли продемонстрировать быструю экспансию степной культуры из южной России через Европу до Ирландии в период около 3000 лет до н. э. Но следов такой экспансии обнаружить не удалось; непосредственные свидетельства пребывания степных захватчиков как таковых обнаруживаются только до Венгрии включительно, а западнее их уже нет. Зато около 3000 лет до н. э. и после этого в Европе, как подтверждают археологические находки, развилось множество других культур, получивших наименования по их артефактам (например, «культура боевых топоров», «культура шнуровой керамики» и т. д.). В этих новых западноевропейских культурах сочетаются привнесенные из степей элементы, такие как лошади и военизированность, и старые западноевропейские, в первую очередь оседлое земледелие. Эти факты заставляют многих археологов полностью отвергать степную гипотезу и рассматривать эти возникшие в Западной Европе культуры как результат исключительно местного развития.

Тем не менее существует очевидная причина, по которой степная культура не могла в неизменившейся форме дойти до Ирландии. Сами степи заканчиваются на западе на равнинах Венгрии. Именно там останавливались впоследствии все степные захватчики, приходившие в Европу, например, монголы. Чтобы распространиться дальше, степному обществу пришлось приспосабливаться бы к покрытым лесом территориям Западной Европы, — либо путем освоения интенсивных методов сельского хозяйства, либо захватом территорий уже существующих европейских сообществ и построением гибридной культуры вместе с «аборигенами». Жители возникших таким образом гибридных обществ имели, возможно, генетический набор, унаследованный в большей степени от старой Европы, чем от степняков.

Если степной народ навязал родной протоиндоевропейский язык юго-восточной Европе до самой Венгрии, затем уже дочерняя индоевропейская культура, а не первоначальная степная культура, распространилась в остальной части Европы и породила культуры-«внучки». Археологические свидетельства крупных культурных изменений говорят о том, что такие культуры-«внучки» могли возникнуть по всей Европе и дальше, к востоку до самой Индии, в период с 2000 по 1500 год до н. э. Многие неиндоевропейские языки продержались достаточно долго и оставили после себя памятники письменности (например, этрусский), а баскский существует и в наши дни. Таким образом, сокрушительное шествие индоевропейских языков представляло собой не единую волну, а долгую цепь событий, разворачивавшуюся в течение 5000 лет.

В качестве аналогии вспомним, как индоевропейские языки заняли свое нынешнее господствующее положение в Северной и Южной Америке. Мы располагаем многочисленными письменными подтверждениями того, что это произошло в силу вторжения носителей индоевропейских языков, пришедших из Европы. Эти европейские переселенцы не покорили Америку одним броском, археологи не находят следов немодифицированной европейской культуры XVI века на территории Нового Света. Эта культура оказалась бесполезной в условиях американского фронтира. Культура колонистов была сильно модифицированной или гибридной, в ней индоевропейские языки и значительная доля европейских технологий (например, ружья и железо) сочетались со злаками, окультуренными американскими индейцами, и (в особенности в Центральной и Южной Америке) с индейскими генами. В некоторых районах Нового Света индоевропейские языки и методы хозяйствования прижились лишь спустя несколько столетий. Арктической зоны экспансия индоевропейского языка достигла только в XX веке. Многие районы Амазонки она охватила прямо сейчас, а перуанские и боливийские Анды обещают еще долго оставаться индейскими.

Представим, что некий археолог будущего станет вести раскопки в Бразилии во времена, когда будут уничтожены все письменные свидетельства, а в Европе не сохранится индоевропейских языков. Такой ученый обнаружит, что примерно в 1530 году на побережье Бразилии появились европейские артефакты, которые затем, крайне медленно, распространялись выше по течению Амазонки. Люди, живущие в джунглях Амазонки, которых обнаружит археолог, будут сочетать в себе гены американских индейцев, негров, европейцев и японцев, а говорят они на португальском. У археолога будет мало шансов понять, что португальский был привнесен извне, захватчики навязали этот язык местному обществу, имевшему гибридный характер.

Даже после того, как в четвертом тысячелетии до н. э. произошла экспансия протоиндоевропейского языка, новые столкновения, в которых участвовали лошади, степные народы и индоевропейские языки, продолжали влиять на историю Европы. Технологии, связанные с лошадьми, у протоиндоевропейского народа были примитивными; возможно, всадники пользовались лишь веревочными удилами и ездили без седел. В течение многих тысячелетий после этого военная ценность лошади продолжала расти благодаря различным изобретениям, от металлических удил и запряженных лошадьми боевых колесниц, появившихся около 2000 года до н. э., до подков, стремян и седел, используемых в коннице более позднего периода. Несмотря на то, что большинство этих изобретений было сделано не в степях, наиболее выгодны они оказывались именно для степных народов, располагавших более обширными пастбищами и, вследствие этого, имевшими больше лошадей.