Книга Острая стратегическая недостаточность. Страна на перепутье - Нурали Латыпов

Более того, перепись выявила в стране 5,4 млн. мигрантов, получивших российское гражданство или хотя бы разрешение на долгосрочное проживание в России уже после распада Союза. То есть общие потери населения, жившего в республике непосредственно перед распадом (и потомков этих людей), на 2002-й год – 18,9 млн. человек, а на 2010-й год минимум 23 млн. человек.

Предыдущий период столь же разрушительного воздействия на наш народ – Великая Отечественная война. Суммарные потери в ней – по надёжным современным оценкам – 27 млн. человек[104]. Их распределение по республикам не изучено. Надёжны разве что белорусские данные – 2,26 млн. Если остальное распределить по республикам равномерно, на долю России придётся 14,72 млн. Но с учётом заметно большей, чем у неоккупированных республик, доли РСФСР и в действующей армии, и в партизанах, и среди угнанных на принудительные работы, наиболее вероятная оценка потерь – 16,2 млн. человек.

Как видим, абсолютная величина потерь России от войны заметно меньше, чем от мирных экономических и политических преобразований. Правда, в расчёте на одного человека потери всё-таки выше: перед войной в РСФСР жило 110,1 млн. человек – то есть тогда не дожило до лучших времён 14,7% населения, а сейчас 12,9%. Так что отечественные либеральные экономисты и демократические политики всё же чуть-чуть не дотянули до достижений национальной социалистической немецкой рабочей партии. Но они старались!

ЖИТЬ НАДО УМЕТЬ

Полоса безудержных преобразований, похоже, завершена и в обозримом будущем вряд ли повторится. Увы, отрицательное сальдо естественной убыли и прибыли, сформировавшееся в те годы, до сих пор не преодолено. И даже при самой умной политике мы – судя по всему мировому опыту – не сможем быстро и радикально изменить количество населения.

Но количество – ещё полбеды. С каждым годом ниже и качественный уровень наших граждан.

Что входит в понятие качества населения?

– Уровень образования. Его падение уже невозможно замаскировать бумажными играми вроде единого государственного экзамена или болонских рецептов реформирования высшей школы. Наоборот: все эти изменения лишь ускоряют разрушение системы, в своё время поднявшей наш народ на высший в мире уровень просвещения и культуры.

– Мотивация к работе. Она нынче исчерпывается ехидной формулой американского происхождения: чтобы прилично жить, надо много работать, а чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое. В советское время социальный лифт – система продвижения наиболее способных – был далеко не идеален, но всё-таки как система в целом работал. Никогда ещё в новейшей истории судьба человека не зависела так капитально, как сейчас, от статуса папы и мамы. Вдобавок на глазах исчезает социальная справедливость. В наши дни основная масса граждан знает, что вряд ли удовлетворит с помощью работы такие ключевые потребности, как здравоохранение, образование, жилье. И соответственно не ощущает стимула работать сколько-нибудь честно и эффективно.

– Физическое здоровье. Его уровень упал почти катастрофически. Заметной части наших граждан сейчас не доступна даже столь скромная медицина, какая в советские времена справедливо считалась явно не достаточной для современного общества. Занятия физкультурой, поездки на курорты и в санатории тоже отнимают – в пересчёте на средний уровень дохода – куда больше прежнего и поэтому заметно менее доступны.

– Морально-этические ориентиры. Они фактически вовсе утрачены. Система норм, сформированная в советское время (да и многие досоветские идеалы, созданные единственной в своём роде русской интеллигенцией), явно не стыкуется с новой экономической и политической обстановкой. Новые же нормы пока не выработаны, поскольку сама эта обстановка возникла лишь недавно и далеко не устоялась.

Упускать из виду проблему количества недопустимо. Но пока мы озабочены численной стороной вопроса, проваливается качественная сторона. Именно, говоря компьютерным языком, «апгрейд» (то есть радикальное улучшение качества), российского общества способен сделать его «достаточным» для сохранения как влиятельного вида.

Происходит же обратное. Рост числа дураков на душу населения – реальная угроза, очевидная из мирового опыта. Но мы опережаем мировые тенденции в росте числа дураков. Причём не только «внизу», но и «наверху».

Конечно, к этой проблеме (как, наверное, и к любой другой) можно до поры до времени относиться с юмором – в духе старинной английской эпиграммы Уильяма Джэймсовича Блэйка, известной нам в переводе Маршака:

Жму руки дуракам обеими руками:

Как многим, в сущности, обязаны мы им!

Ведь если б не были другие дураками.

То дураками быть пришлось бы нам самим.

Но нельзя забывать – ярчайший Семен Яковлевич Надсон, жаловавшийся:

Дураки, дураки, дураки без числа

перед смертью оказался на грани безумия.

ПРОПУЩЕННЫЙ ЮБИЛЕЙ

Недавнее трёхсотлетие Михаила Васильевича Ломоносова отпраздновано, на наш взгляд, далеко не так ярко, как оно того, несомненно, заслуживало. Конечно, центральные телеканалы показали несколько фильмов и передач на эту тему. Но в советское время романтизацией личности этого выдающегося учёного занимались несравненно масштабнее.

Причём вовсе не из одних ура-патриотических соображений (нынче зачастую сменяемых зеркально симметричными ура-пессимистическими). Чтобы хвастаться, надо сперва иметь, чем хвастаться. Ломоносов же создал вполне достаточно нового, чтобы его приоритет отстаивали на государственном уровне.

Вспомним хотя бы 1761-й год. Венеру, проходящую на фоне Солнца, наблюдали десятки астрономов. Все они видели светлый ободок у края диска Венеры в момент его совпадения с краем диска Солнца. Но только Ломоносов понял: этот ободок – след преломления света в атмосфере планеты. Сам он счёл объяснение столь очевидным, что даже не включил его в список своих главных трудов (и его зачастую приписывают Шретеру и Гершелю, хотя исследование Ломоносова немедленно опубликовано и разослано всем коллегам в Европе). Между тем доказательство существования инопланетной атмосферы – фундаментальное по тому времени открытие, заметно повлиявшее на становление общего материалистического взгляда на Вселенную.

Впрочем, Ломоносов не зря счёл это открытие маловажным для себя. Ведь ему принадлежит несомненный мировой приоритет в открытии закона сохранения материи: даже бесспорно великий французский химик Лавуазье пришёл к тому же выводу ощутимо позже, хотя и независимо от нашего гения. Да и его вклад в молекулярно-кинетическую теорию неоспорим и значителен. Конкретные достижения Ломоносова столь велики и разнообразны, что им уже посвящено множество серьёзных трудов, и подробная расшифровка составит не одну книгу вроде этой.