Книга Русь и Орда - Александр Широкорад

8. Отдельный отряд Головина. Отряд Михаила Петровича Головина расположился на Федоровском бугре (Старое городище)».[254]

Вокруг Казани были построены многочисленные редуты (А.М. Курбский[255]пишет о шанцах). Там было установлено не менее 150 осадных орудий, среди которых огромные пушки «Змей», «Лев», «Дракон», «Гриф», «Свистун», «Сокол» и др., а также мортиры. Курбский писал, что расстояние между пушками по фронту составляло полторы сажени (3,2 м) — так их было много. Наряду с русскими поляков — Войчек, Ганус, Клаус, Станислав, Ян, Кристоп и др. Пушки стреляли железными, а чаще каменными ядрами, а мортиры — бомбами или тоже каменными ядрами.

По словам Курбского, русская осадная артиллерия в основном подавила огонь крепостных орудий, но татары продолжали вести интенсивный огонь из ручного оружия и мортир.

31 августа русская артиллерия разбила башню у Арских ворот. Русские воеводы решили рядом с разбитой башней построить высокую деревянную башню для поражения внутренней части крепости. Всего за одну ночь русские построили эту башню, высота ее достигала 13 метров. На башне в три яруса разместили 10 пушек и 50 затынных пищалей.

Пока русские воеводы и «немчины» инженеры занимались осадными работами, царь надумал чисто азиатским способом устрашить людей. Как писал А.М. Курбский: «Когда же к царю привели связанных пленников, то он повелел вывести их перед шанцами, привязать к кольям и заставить их умолять оставшихся в городе о том, чтобы они сдали Казань христианскому царю, а кроме того, и наши ездили и обещали казанцам в случае сдачи города жизнь и свободу, как этим привязанным пленникам, так и всем остальным от имени нашего царя. Казанцы, тихо выслушав эти слова, начали стрелять со стен города, причем не столько по нашему войску, сколько по своим пленникам».[256]

Замечу, что в XX веке советские «киношники» исказили этот эпизод, приписав эту затею Андрею Курбскому. Профессор же Мифтахов пишет: «Царь приказал всех пленных привязать к кольям перед укреплениями, чтобы они умоляли казанцев сдаться. Одновременно к посадской стене со стороны Арского поля подъехали мурза Камай и приближенные царя. От имени царя они предъявили казанцам ультиматум: или они без боя сдают город, или он, царь, велит казнить всех пленных. Защитники Казани молча их выслушали и ничего не ответили. Желая подчеркнуть серьезность своих намерений, русские воины стали сажать на колья женщин и детей, вешать их за ноги, расстреливать. Тогда защитники города, стоящие на стене, пустили тучи стрел как в истязателей, так и в пленных. В своих пленных соплеменников пустили стрелы, чтобы освободить их от страшных страданий».[257]

Иван IV приказал лишить казанцев воды. Ему доложили, что воду берут из ключа у Муралевых ворот, внутри крепости. Царь приказал английскому инженеру Бутлеру сделать подкоп и взорвать мину у источника. 4 сентября мина была взорвана, и казанцы лишились этого источника воды. Хотя полностью лишить Казань водоснабжения не удалось (в городе было несколько водоемов), взрыв произвел угнетающее действие на осажденных.

30 сентября было взорвано еще несколько мин под стенами крепости, и русские пошли на штурм. Однако казанцам удалось его отбить.

В 7 часов утра 2 октября с интервалом в одну минуту русские взорвали два сверхмощных фугаса под стенами крепости. В каждом из фугасов было по 240 пудов (то есть по 4 тонны) пороха. В результате взрыва образовалось два больших пролома в стене у Арской башни у Исбельской Нижней башни. В пролом с криком «С нами Бог!» полезли толпы русских ратников. Им удалось войти в крепость, но там начался упорный бой.

Пользуясь численным превосходством, русские оттеснили татар в глубь города, но те бились за каждый дом. По пути многие ратники, решив, что город уже взят, занялись грабежом. А.М. Курбский писал: «Мародеры, узрев, что наши под напором татар вынуждены отступать, ударились в такое бегство, что многие и в ворота не проходили, а другие со своей добычей пытались через стену перелезать, а иные добычу побросали и с воплями: «Секут! Секут!» бежали».[258]

Русские начали покидать крепость. Тогда воеводы, в том числе сам Курбский, несколько раз посылали за царем, который все это время молился в лагере. Как писал Курбский, Ивана IV насильно выволокли, посадили на коня и, взяв коня под уздцы, повели к стенам города. Вид царя должен был остановить бегущих. В этот критический момент не растерялся двоюродный брат царя Владимир Андреевич Старицкий. Он от имени Ивана приказал двадцатитысячному царскому полку, то есть последнему резерву, прекратить охрану царской ставки и войти в город через арский пролом.

Царский полк и решил исход сражения в Казани. В городе остались лишь отдельные очаги сопротивления, но еще держался замок — Ханский двор, где находился Ядыгер. Окруженные татары закричали русским: «Пока стоял юрт и место главное, где престол царский был, до тех пор мы бились до смерти за царя и за юрт. Теперь отдаем вам царя живого и здорового. Ведите его к своему царю! А мы выйдем на широкое поле испить с вами последнюю чашу».

Выдав царя вместе с тремя приближенными вельможами, татары, около 600 человек, бросились прямо со стены к берегу Казанки, пытаясь пробиться к реке, но были встречены залпом из русских пушек. Тогда татары повернули налево вниз, скинули доспехи, разулись и перешли речку. Князья Андрей и Роман Курбские обскакали татар, врезались в их ряды, но были смяты. Оба князя Курбских были серьезно ранены. И лишь подход новых сил под командованием князей Никулинского, Глинского и Шереметева помог нанести прорвавшимся татарам окончательное поражение. Уйти в лес удалось лишь немногим во главе с сардаром Мохаммед-Бахадиром.

Узнав, что Казань в руках русских, Иван IV велел служить молебен под своим знаменем. После молебна все бояре и воеводы поздравили царя, а князь Владимир Андреевич сказал: «Радуйся, царь православный, божиею благодатию победивший супостатов! Будь здоров на многие лета на богом дарованном тебе царстве Казанском!» Иван ответил на это: «Бог это совершил твоим, князь Владимир Андреевич, попечением, всего нашего воинства трудами и всенародною молитвою. Буди воля господня!»

Тут подъехал и Шах-Али с поздравлениями. Татарскому царю, поздравляющему с разрушением Татарского царства, Иван счел приличным ответить оправданием: «Царь господин! Тебе, брату нашему, ведомо: много я к ним посылал, чтоб захотели покою. Тебе упорство их ведомо, каким злым ухищрением много лет лгали. Теперь милосердый бог праведный суд свой показал, отомстил им за кровь христианскую».