Книга Навеки твоя - Кэтлин Харрингтон

Наклонившись к ней, горец потерся губами об ее губы.

— Ты просто всегда остаешься самой собою. И это замечательно, — сказал он.

И снова знакомая хмельная смесь невероятного возбуждения и парализующей слабости разлилась по всему ее телу. Он снял с головы Франсин шотландскую шапочку, которую она надела в дорогу, чтобы спрятать свои длинные волосы. Ее локоны упали на плечи, и он провел ладонью по спутанным прядям, потом запустил в них пальцы.

— Твои волосы похожи на золотое руно, — сказал он. — Они отражают лучи солнца, которые проникают сквозь листву деревьев.

— Неудивительно, что ты пишешь такие красивые баллады, — поддразнила его она. — В твоих словах чувствуется полет фантазии. Прямо как у настоящего поэта.

Его губы расплылись в улыбке.

— Любой дурак может создать произведение искусства, вдохновлять подобным образом.

Лахлан вытащил рубашку Франсин из-под ремня, которым был подвязан ее килт. Из нижнего белья на ней были только мужские подштанники. Засунув руку под рубашку, он нежно сжал ее грудь. Все тело мужчины, каждая клеточка дрожали от переполнявшего его желания. Он чувствовал, как под килтом пульсирует возбужденный член.

Кинрат понимал, что должен делать все медленно и очень осторожно, чтобы не потревожить малыша, который спит в ее утробе.

Ведь это его ребенок!

Его ребенок…

Он мысленно повторял эти слова, как чудесную мелодию, которую невозможно забыть.

Собрав всю свою волю в кулак, Лахлан поднял ее рубашку, обнажив пышные, тугие груди с чувствительными розовыми бугорками. Взяв губами один сосок, он погладил его языком и перешел к другому. Вскоре его нежные ласки превратили их в твердые бутоны. Кинрат опустил руку ниже, положил ладонь на ее интимное место, прикрытое подштанниками, и погладил его через тонкую льняную ткань.

— Сюда кто-нибудь может прийти, — попыталась остановить его Франсин.

— Только не сегодня, — заверил он и, встав на корточки, быстро снял через голову свою рубашку. — Вокруг сплошная глушь. Мы с тобой находимся в самом центре охотничьих угодий короля. А сегодня король Джейми на охоту не поедет, так как у него много других, более приятных дел.

В ее карих, обрамленных густыми ресницами глазах появилась тревога.

— Все равно, я не могу раздеваться здесь, на открытом месте.

— И не нужно, любимая. Ведь мы с тобой в килтах, поэтому нужно всего лишь снять подштанники.

Он развязал тесемки и снял их с Франсин, потом поднял ее килт, обнажив бедра.

Увидев нежную, бархатистую кожу и треугольник вьющихся золотисто-каштановых волос внизу живота, он почувствовал, как желание, всепоглощающее, горячее, словно раскаленная лава, потекло по его венам. Он хотел ее так сильно, что это было похоже на боль, которую он чувствовал каждым нервом. И Кинрат понял, что ему будет необычайно трудно сдерживать себя.

Он не будет спешить.

Он будет осторожен.

Но он войдет в нее.

Лахлан ласкал ее мягкие чувствительные складки. Услышав, как участилось дыхание любимой, он встал на колени между ее ногами и, обхватив ладонями ягодицы, приподнял их. Он исследовал языком ее нежную трепещущую плоть, ласкал своим влажным, теплым ртом ее маленький женский бугорок до тех пор, пока он не затвердел.

— Лахлан… — пробормотала Франсин.

Ее тело напряглось как струна в ожидании кульминации. Предчувствуя ее восхитительно-сладостное приближение, она безвольно раскинула руки.

Франсин отдалась наслаждению, которое ей дарил Кинрат. Все ее тело, казалось, излучало ослепительные потоки восторга и счастья. Волны наслаждения захлестывали ее, становясь сильнее и выше. Когда же благодаря его искусным ласкам шторм превратился в неистовый ураган, она достигла вершины блаженства.

Сквозь полуприкрытые веки женщина увидела, как Кинрат наклонился над ней. Опершись на локти и держа свое тело на весу, он стал целовать ее лоб, нос, щеки, подбородок.

— Моя дорогая девочка, — нежно шептал он. — Моя милая, прекрасная, любимая.

Она чувствовала, как его мощные бедра трутся о ее голые ноги. Засунув руку под его килт, она обхватила ею затвердевший мужской орган. Потом кончиками пальцев осторожно прикоснулась к чувствительной головке и услышала, как Лахлан судорожно вздохнул. Продолжая крепко сжимать одной рукой член, другой она погладила его. Мужчина застонал.

— Я войду в тебя медленно и осторожно, — выдохнул он. — Не бойся, я не буду делать резких движений. А теперь направляй меня, любимая.

Франсин прижала его возбужденную плоть к своему трепещущему женскому центру. Когда он, войдя в узкое тугое влагалище, начал медленно и осторожно углубляться в ее лоно, у нее вновь появилось это удивительное чувство полноты внутри, всегда усиливающее удовольствие.

— О, Лахлан… — медленно выдохнула она. — Я… я…

— Скажи мне, что ты чувствуешь, a ghaolaich, — прошептал он.

— Я так сильно хочу тебя. Это желание мучает, изводит меня. Я не могу от него избавиться. Мне кажется, что я никогда не смогу тобою насытиться.

Лахлан двигался внутри нее очень осторожно, держа себя под строгим контролем. Опершись на руки, он нависал над ней и вглядывался в ее огромные карие глаза, которые удивленно смотрели на него. Похоже, она никак не могла привыкнуть к тому, что его ласки могут вызывать такое блаженство. Раскрасневшись от возбуждения, она слегка приоткрыла губы.

Франсин гладила своими изящными ручками его плечи и руки, ласкала дрожащими пальцами его плоские соски и, покачивая бедрами в такт его движениям, заставляла продвигаться все глубже и глубже. Ее влажная, нежная плоть сжимала его твердый, горячий орган.

До того как в его жизни появилась Франсин, Лахлан даже не представлял себе, что женщина способна возбудить в мужчине такое страстное, всепоглощающее, доводящее до безумия желание. Теперь же, зная, что она носит в своей утробе его семя, оберегает и взращивает это семя, посеянное им с такой любовью, Лахлан чувствовал, как его сердце наполняется радостью.

Она всхлипывала, стонала, умоляя освободить ее от этой сладкой муки. А потом легонько укусила за плечо и вонзила ногти в его спину. Ей снова хотелось достичь яркой и бурной кульминации, и она пыталась заставить его двигаться быстрее.

Однако Лахлан не поддался на ее уговоры и продолжал двигаться в спокойном размеренном ритме, строго контролируя свои эмоции. Хотя и чувствовал, что может взорваться в любую минуту.

— Не спеши, любимая, — тяжело дыша, прошептал он ей на ухо. — Мы обязательно испытаем этот сладостный миг наивысшего блаженства. Мне для этого не нужно бешено скакать, вталкивая свой член в твое хрупкое тело.

— Нет, я не хочу больше ждать, — настаивала она.

Он упорно продолжал двигаться в одном темпе и, плавно покачивая бедрами, постепенно подводил ее к моменту, которого она так жаждала.