Книга Сапфо - Ольга Клюкина

И Эпифокл жалобно обвел взглядом окаменевшие лица женщин, которые только что, до его появления в комнате, были такими веселыми, оживленными.

— Да, ведь Фаон совсем не умел плавать, — вдруг с каким-то ужасным, ледяным спокойствием громко сказала в наступившей тишине Сапфо.

— Хм, но это вовсе ничего не значит, что Фаона не оказалось с нами в лодке! — воскликнул Эпифокл. — Ведь среди погибших его тоже пока что никто не видел…

— А часто ли тебе приходилось принимать участие в похоронах и оплакивать на земле моряков, Эпифокл? — остановила пустые речи старика Дидамия. — Мне, например, ни разу. Зато по всем берегам Лесбоса встречаются кенотафы — пустые могилы тех, кто не вернулся из плавания. Сдается, теперь такой кенотаф появится и на нашем берегу по… неразумному, глупому, незабываемому сыну нашей маленькой Тимады.

Ни Дидамия, ни другие женщины не скрывали больше слез и тихих причитаний, которые, как спасение, пришли на смену оцепенению.

Лишь Сапфо сидела за столом с сухими глазами, крепко, до синевы сжав губы.

— Я хотел сказать, что во время бури я видел возле нашего корабля дельфинов, — торопливо забормотал Эпифокл. — Вы же знаете, они являются верными слугами Посейдона и часто выполняют его поручения. Мало того, мне кажется, что я потом даже видел Фаона на спине одного из дельфинов, и он даже держал в руках трезубец, а кто-то, неразличимый за высоким гребнем волны, словно тащил его вперед, подальше от страшного водоворота, и совсем в другую сторону от нашей лодки, так что у нас не было никакой возможности его догнать. И потом волны были величиной с дом, так что я потерял Фаона из вида и не знаю, попал ли он в подводное царство или добрался до суши… Но я могу сказать, что, когда видел Фаона в волнах последний раз, он был необыкновенно весел и доволен. Да-да, поверьте мне, он громко смеялся, и поэтому я не думаю, что с ним случилось что-то плохое. Хотя все говорят…

— Да, такие случаи бывают, — подтвердила Дидамия, с готовностью вытирая слезы и надеясь своими словами и примером хоть как-то поддержать подруг. — Да вы и сами наверняка слышали про нашего же, митиленского певца Ариона, который при возвращении из Тарента с богатыми сокровищами подвергся нападению морских разбойников, но вовремя нырнул за борт и был подхвачен в воде дельфином, подосланным Зевсом. Я не исключаю, что и Фаону тоже помог кто-нибудь из небожителей, так что не собираюсь его оплакивать раньше времени. И вам тоже это делать не советую.

— Послушай, Эпифокл, но что с твоим золотом? — вспомнила вдруг Глотис. — Неужели твое богатство тоже утонуло?

— Увы, увы мне! — развел руками Эпифокл, и этот плавающий жест почему-то сразу же всем напомнил Леонида. — Все мое золото досталось, наверное, нереидам — дочерям морского бога. Но если учесть, что их у него пятьдесят, то на каждую пришлось не так уж и много.

— Вот они — пятьдесят невест, — тихо сказала Сандра.

— Хорошо еще, что сам не затонул, хилосох, — подсказала появившаяся откуда-то, как из-под земли, служанка Диодора, которая только что была возле ручья, но, увидев Эпифокла, тут же бросилась за ним следом, боясь пропустить что-нибудь интересное. — Ей, Зевс, если бы ты тогда пожадничал, то боги точно отправили бы тебя на дно, а так решили наказать ровно наполовину. Насколько ты их сам уважил, так и они с тобой обошлись.

— Но… где же… Леонид? — спросила Филистина, которая была на грани обморока и еле выговаривала простые слова.

— Да, действительно, ведь триера была его домом, семьей и родиной одновременно. Впрочем, к счастью, он успел купить себе в столице дом. Надеюсь, теперь он тоже сюда вернется? — продолжила мысль подруги Дидамия, поняв, что Филистине самой больно об этом говорить, но все же невозможно оставаться в полном неведении. — Разве он не вернулся в наши края вместе с тобой, Эпифокл?

— Хм, хм, я звал его с собой, Дидамия! — воскликнул Эпифокл. — Когда нашу лодку швыряло по волнам в разные стороны, я молился всем богам о том, чтобы они даровали мне счастье снова, хотя бы еще один раз всех вас увидеть, но особенно тебя… Ведь ты, Дидамия, еще не знаешь самого главного — вместе с судном и мешком золота ушли на дно все мои записи, трактаты, которые я вез с собой, чтобы показать мудрейшему Бебелиху. Да, Дидамия, — труды всех моих лет, мое наследие для потомков, теперь лежит на дне моря, в библиотеке… для крабов и рыб.

И Эпифокл сам теперь заплакал безутешно, словно ребенок, не в силах смириться с огромностью своей потери.

— Какое несчастье! — потрясенно воскликнула Дидамия.

— Я знал, что только ты, Дидамия, способна по-настоящему понять, что я утратил, — всхлипывая, кивнул Эпифокл. — Буквально я в одно мгновение стал глупее самого последнего неграмотного нищего и беднее скифского раба…

— Диодора, — позвала служанку Сапфо. — Принеси ту часть золота, которое стоит в комнате возле статуи Артемиды, и верни его прежнему хозяину. Я думаю, боги заставили пережить Эпифокла столько испытаний, что не будут гневаться, если сбережения теперь пойдут на самое необходимое для его жизни.

— Но… разве мои монеты сохранились? — несказанно удивился Эпифокл. — Мы же договорились, что они пойдут на щедрые жертвоприношения, на праздники…

— Со времени вашего отъезда у нас здесь больше не было праздников, — тихо ответила Сапфо, отворачиваясь.

— А насчет своих трудов ты тоже не печалься, Эпифокл, — спокойно сказала Дидамия. — У меня ведь многое записано, и мы восстановим твои мысли и изречения в прежнем виде.

— Да… но на это может понадобиться много времени — год, годы? И потом, я многое мог позабыть… Впрочем… Неужели? — оживился Эпифокл и с мольбой посмотрел на Дидамию.

— Мы будем заниматься этим делом ровно столько, сколько понадобится, — кивнула Дидамия. — Надеюсь, что до тех пор, Эпифокл, пока мы не восстановим утраченное, ты не будешь торопиться нырять в кипящую лаву Этны? Да и моим ученицам такая работа тоже пойдет на пользу.

— Но… где же ты оставил Леонида? — снова спросила Филистина, лицо которой по-прежнему было белее мела. — На необитаемом острове? Среди ужасных дикарей? Где?

— Он не захотел пока сюда возвращаться, — вздохнул Эпифокл. — И сказал, что не вернется до тех пор, пока не отыщет Фаона и не построит новый корабль, гораздо лучше прежнего. Леонид просил передать тебе, Филистина, что однажды он приплывет к этому благословенному берегу, где, как он сказал, испытал больше всего счастья и нестерпимой боли одновременно… Слитно, друзья мои, заметьте, опять-таки слитно — и счастье, и боль, и страшные бедствия… Как все в нашей жизни, и теперь по этому поводу у меня имеются кое-какие новые мысли и соображения.

— А у меня скоро родится ребенок, — вдруг в наступившей тишине сказала Филистина. — Не смотрите на меня так. Я знаю точно, что родится сын — мой и Леонида. И я назову его Фаоном.

— Да, так и будет, — проговорила Дидамия и заботливо погладила нежную, белую руку подруги. — Но только ты теперь должна больше спать и есть гранатовых зерен. Мало того, что огненно-красными цветами граната любит украшать себя сама Афродита, но я слышала, что плоды содержат столько полезных веществ…