Книга Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - Леон Дегрелль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вымещали злобу на семьях, старались измазать, коррумпировать и отдать порокам детей, ничего не знавших о политике! Все это, разумеется, во имя Права и Цивилизации!
Мы могли бы ответить за это позорное обращение с людьми и отомстить за эти преступления. Мы клянемся перед Богом: мы были над властью, выше злобы и ярости. Хотя возмущение переворачивало наши души, мы не пролили ни капли крови за те недели. Все то, что авторы брошюрок, эти журналюги, смогли рассказать с тех пор о якобы имевших место экзекуциях, совершенных нами в бельгийских Арденнах или с нашего согласия, — все это либо полицейский заговор, или самая отвратительная клевета. Мы были свидетелями страданий наших соотечественников, сотрясаемых бомбардировками и окруженных со всех сторон военными действиями, боями. Мы не могли добавлять еще несчастья.
Мы также знали, что ничего нельзя построить из мести. Мы хотели примирить различные страты нашего народа, смирить ярость, вместо того чтобы продолжать ее кровавыми репрессиями. Ни один из нас не нарушил этих братских обязательств.
В конце декабря 1944 года главным для немцев было отрезать, быстро зажать и сломить военный потенциал союзников на Западном фронте. Это сражение на уничтожение через неделю стало нереальным для немецкого командования.
Шестьдесят часов хватило моторизованным частям рейха, чтобы совершить чудесный прорыв через весь арденнский массив; большая железнодорожная ветка Люксембург — Брюссель была пересечена в районе Жемеля; в западном направлении леса и горы были пересечены из конца в конец; немецкие дивизии вышли на просторные долины Кондрозы и Фаменны.
На исходе трех дней беспорядочное бегство союзников было в самом разгаре. Если бы немцам удалось пополнить запасами горючего и боеприпасов свои танки и дальнобойную артиллерию, они свободно развили бы успех в полной мере.
Даже в этот конец 1944 года эти дивизии были замечательно экипированы. Конечно, для рутинной работы были вспомогательные части, в частности гримасничавшие части монголов для затыкания дыр, желтолицых, одетых в полевую форму, растерянные толпы которых мы захватили в снегах Бастони.
Но танки генерала Мантойфеля, продвинувшиеся до Динана, но «Фау-1» Зеппа Дитриха, но вереницы сверкающих свежей краской грузовиков из моторизованных частей были еще способны совершить смелый и сенсационный рейд.
Конечно, было всего лишь девятьсот штурмовых танков. Но сколько их было у Роммеля в Абвиле в 1940 году, в Эль-Аламейне в 1942-м? Сколько было у англосаксов, когда они входили в Брюссель и Антверпен 3 и 4 сентября 1944 года?
Сюрприз для союзников в Арденнах был полным. Дороги были открыты. Пятьдесят тысяч бойцов мотопехоты, двинувшиеся 26 и 27 декабря на Намюр, Анден и Юи, могли бы сразу обеспечить форсирование реки Маас. Именно в этот момент под сенокосным отвесным солнцем авиация союзников уничтожила на земле возможности массированного передвижения и переброски горючего.
Каждый день ситуация ухудшалась. Германия потеряла возможность завести свои двигатели, ей не удалось даже обеспечить достаточное снабжение продовольствием частей, брошенных на сто пятьдесят километров вперед от линии Зигфрида. Скоро положение этих дивизий станет трагическим.
Если Зепп Дитрих не смог зажать в свой железный кулак северный выступ фронта, то генерал Мантойфель не смог достаточно разгрести свой левый фланг на юге Бастони. Надо было бы беспрепятственно занять Арлон и Виртон, расширив зону безопасности.
Там, так же как и при Мальмеди, оказалось несколько тысяч солдат союзнических войск, и они вместо того, чтобы по примеру других убежать, сопротивлялись с таким мужеством, какое вызывает уважение у любого солдата. Они дали себя окружить, сдержали напор и выиграли время.
Это сопротивление противника под Бастонью осложнило, затруднило наступление рейха на всем левом крыле.
Но опять же, Бастонь, как и Мальмеди, могла бы быть легко отбита, если бы бронетанковые части, вовремя обеспеченные горючим и боеприпасами, смогли максимально использовать начальный прорыв, двинуться еще дальше, посеять панику, завладеть складами, исключив для противника возможность перегруппировки и контратаки. По причине того катастрофического положения, в которое немцев бросили солнечные дни начиная с третьего дня, Мальмеди и Бастонь, изолированные и фактически обреченные точки сопротивления, смогли сыграть главную роль.
Почти через неделю для маршала Моделя жизнь стала абсолютно невыносимой. Его дивизии продвинулись вдоль длинного коридора в сто пятьдесят километров, снабжаемого только по второстепенным дорогам, методично расстреливаемым врагом, или по сильно забитым снежным путям.
По обеим сторонам этого вытянутого мешка, далеко позади головных немецких частей, каждый день сжимались англо-американские тиски по линии Мальмеди — Бастонь.
План ближайшего и двойного флангового контрнаступления союзников можно было увидеть невооруженным взглядом. Исход дуэли не оставлял больше сомнений. Немцы — реалисты. Они сразу начали маневры по отступлению войск.
* * *
Этот маневр был проведен с тщательностью и с полным хладнокровием, которыми всегда отличались приказы Верховного командования рейха.
Дивизии ваффен СС были брошены на оба фланга, в самые горячие точки, в то время как рождественские победители поэтапно методично отходили от Мозанского района, затем от Сент-Юбера и Марша, затем от долины реки Урт.
Американские части, поднимавшиеся с юга, английские войска, спускавшиеся с севера, сближались все больше, постоянно угрожая разрезать в самой середине полосу отступавших немецких солдат, растянувшихся от Урта до Эйпена.
В начале второй недели января между двумя наступательными волнами, английской и американской, оставался только узкий коридор в двадцать километров. В конце концов осталась только одна-единственная дорога для обеспечения маневра немецких войск.
Мы переживали дни и ночи сильнейшего напряжения, но восхищение было доминирующим чувством. Ни один батальон не поддался паническим настроениям. Подразделения, сформированные несравненным духом дисциплины, принимали отступление с таким же настроением, с каким двумя неделями раньше они шли через реку Урт. Тысячи солдат отходили к востоку ледяными ночами, под грохот бесчисленных орудий янки и англичан. На каждой развилке, как огромные сторожевые псы, стояли танки прикрытия. Они пыхтели, бросали назад свои огненные языки. Колонны шли в снегу, ссутулившись, молча, размеренно.
Все было кончено. Мы попытались победить, попытка не удалась. Солдат уходил, как и пришел, навстречу новым сражениям — один Бог знал куда, к новым страданиям — один Бог знал их меру. Не было слышно ни одного ропота. Такая служба: служба есть служба…
* * *
В то время как маршал Модель маневрировал в Арденнах со своими отличными дивизиями вермахта и ваффен СС, другие дивизии, с таким же боевым духом и так же хорошо снаряженные, напрасно ждали перед границей Эльзаса приказа о наступлении через восточные районы Франции.
