Книга Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

Однако Квентин уже не слышал этих слов. Спустя пару минут за ним, чмокнув, закрылась диафрагма шлюзовой камеры.

Не нужно было иметь много ума, чтобы сообразить, что большая красная кнопка на входе шлюпки предназначена для аварийной расстыковки и запуска. Тем более что написано на ней именно слово «ПУСК».

Квентин ударил по кнопке ладонью, раздался скрежет, и завибрировал пол.

Мгновение спустя Квентин больно шмякнулся спиной о входную диафрагму, и ему показалось, что перегрузка размазывает его по этой плоскости. Отстрел шлюпки состоялся, и красная кнопка замигала, а слово «пуск» на нем сменилось словом «SOS», по-видимому, этот сигнал разносился сейчас на весь космос.

Прежний опыт космических путешествий Квентина исчерпывался одним-единственным перелетом по маршруту Сибирь — Москва в комфортабельном межгалактическом лайнере. Теперь он ощущал себя зверьком, спасшимся в паводок на бревне… Но как только перегрузка отпустила, он сполз на пол и почувствовал себя почти счастливым. Он снова живет. Он снова готов к мести. И подготовлен значительно серьезнее, чем когда-то.

… Его первая попытка не удалась потому, что тогда он еще не отрешился от себя полностью. Он еще не был готов пожертвовать во имя достижения цели собственной жизнью. Подсознательно он хотел не столько отомстить, сколько вернуть прошлое, словно смерть Рюрика могла возвратить к жизни Бианку и Норму. Теперь он со всей ясностью осознавал это.

Уже потом, ожидая казни, он горько пожалел, что всю свою энергию направил на действие, и только на действие, а не на моральную подготовку к нему. Если бы он не боялся думать о будущем, он бы понял, что собственная жизнь больше не нужна ему, и именно ее он должен обменять на жизнь тирана.

Сейчас, вспоминая, сколь бездарно в прошлой жизни провел он свое покушение на Рюрика, он мучился чем-то вроде угрызений совести.

… - Кто это сделал, Квентин? — спросил его старый друг, такой же как и он сам лесничий, толстый и румяный Пауль Вязников, когда они закончили тягостный обряд погребения. Но Квентин не мог открыть правду, ведь всякий, кто узнает его тайну, навлечет на себя большую опасность. И потому он, пожав плечами, отозвался уклончиво:

— Ты же видел раны…

— Ты хочешь сказать, что это работа волка?! — вскричал Пауль и ударил кулаком по столу. — Нет! Ты и сам прекрасно это понимаешь! Или ты с горя рехнулся?! Да где это видано, чтобы волк входил в дом и нападал на хозяев? Волк — это злобная трусливая собака, и на такое он никогда не осмелится!

Квентин и впрямь прекрасно все это понимал. Но в ответ опять лишь пожал плечами.

— И ты что, так это и оставишь?! — изумился Пауль. — И пусть какая-то кровожадная тварь безнаказанно бродит по миру, выискивая новую жертву?!

— Какая разница? — скривился Квентин. — Твари были и будут. А моих девочек к жизни уже не вернешь. Все остальное для меня не имеет никакого значения.

Но эта покорность судьбе, конечно же, была не более чем маскировкой. Во-первых, он не хотел втягивать в опасность друга, во-вторых, боялся спугнуть зверя.

— Да, да, прости, — согласился Пауль. — Конечно, этим должен заниматься не ты, а мы. Но я надеюсь, ты хотя бы сообщил в жандармерию?

— Конечно, — соврал Квентин. — Я говорил с комиссаром. Они будут искать. Хотя мне и безразлично, найдут они убийцу или нет.

— Не знал, не знал, что ты… такой, — покачал головой Пауль. — Хотя… Не мне осуждать тебя. Еще неизвестно, как в такой ситуации повел бы себя я сам.

— Не приведи господь, — перекрестился Квентин.

— Как? — вскричал Пауль. — Господь?! Я не ослышался? Ты еще веришь в него? Да разве могло бы такое стрястись, если бы Бог и в самом деле существовал? Разве он позволил бы случиться такой несправедливости? На такое способен лишь глупый автор плохонькой книжонки — взять да и ни за что ни про что погубить собственные создания!

— Не богохульствуй, Пауль, — возразил Квентин, разливая по стаканам самодельную медовуху и глядя куда-то сквозь друга, словно ему был виден упомянутый автор. — Пути Господни неисповедимы. Давай-ка лучше помянем Норму и Бианку.

— Пусть земля им будет пухом, — кивнув, поднял свой стакан Пауль.

— Одно я знаю точно, — продолжил Квентин. — Ничего не случается зря. Добро всегда воздается добром — тут или на небесах, а зло — злом.

И если бы в этот миг Пауль глянул в глаза своего несчастного друга, он бы, наверное, вздрогнул и уж во всяком случае понял бы, что смирение Квентина не стоит и выеденного яйца. Но Пауль не посмотрел ему в лицо, и они выпили, не чокаясь.

… Он едва не свихнулся, безвылазно просидев в коттедже несколько дней. Он должен был убедиться в том, что Рюрик, заметая следы злодеяния, не собирается убрать и его. Хотя он был почти уверен, что Рюрик не тронет его. Ведь тот хотел причинить своему обидчику максимальную боль, а ее может испытывать только ЖИВОЕ существо. Что касается безопасности… Рюрик не унизится до того, чтобы бояться какого-то лесника.

Сперва Квентин надеялся, что Рюрик все же явится сам — полюбоваться на его горе. Но тот не спешил. И тогда, на четвертый после похорон день, Квентин позвонил в главный сибирский банк, и уже через час его недвижимость перешла в собственность этого банка. Затем он снял всю сумму наличными, прихватил кое-какие сбережения, взял билет на межпланетный лайнер «Сибирь — Москва» и впервые в жизни покинул свою родную планету.

Остальные пассажиры лайнера с удивлением и опаской поглядывали на кофр «Ремингтона», который он не выпускал из рук. Почти все жители Сибири были заядлыми охотниками, но зачем этому чудаку ружье могло понадобиться в столице, где и лесов-то на всей планете не сыщешь днем с огнем? Однако претензий у экипажа не возникло: документы на оружие были в порядке.

Потомственный инспектор леса, Квентин недолюбливал даже разбросанные по Сибири мелкие поселки, казавшиеся ему суетливыми и шумными. Космопорт Внуково и вовсе подавил его своими масштабами и бесчеловечной архитектурой строений, непрерывно меняющих формы фасадов и балюстрад.

Квентину подумалось, что в таком неприятном месте не могло не появиться такое чудовище, как Рюрик. Но он отбросил эту мысль, признав, что окружающие его люди в большинстве своем выглядят вполне добросердечно.

У него были адреса московских родственников, которых, правда, никогда не видел ни он сам, ни его отец. Когда-то давным-давно его дед, побывав в молодости в Москве, общался с ними… Точнее, конечно, не с ними, а с родителями тех, кто живет тут теперь. Квентин нашел будочку видеофона, но дозвониться по записанному у него номеру не сумел. Скорее всего, тот давно сменился. Делать нечего. Придется нанимать такси и ехать по адресу без звонка.

Вид площади перед космопортом сперва поверг Квентина в смятение, а потом в бешенство. Он никогда не поверил бы, что в этой гигантской неразберихе кто-то способен свободно ориентироваться. Но такси искать не пришлось. Наоборот, крикливая толпа желающих куда-нибудь его отвезти была столь многочисленна, что он, растерявшись, вырвался из нее и остановился поодаль, наблюдая, как таксисты с рекламными надписями на болтающихся у них над головами разноцветных шарах охмуряют других пассажиров.