Книга Хранители магии - Кэролайн Стивермер

Гулкий удар молотка распорядителя возвестил начало слушаний. Вели процедуру Стюарт и Стоу, деканы колледжей Трудов Праведных и Святого Иосифа. Места, которые в обычных обстоятельствах были бы отведены декану колледжа Тернистого Пути и ректору, заняли Рассел и Портеус. Все четверо, облаченные в парадные университетские одеяния, с капюшонами и отделкой из бархата и горностая, сели в ряд в центре сцены. Лэмберт сравнил роскошь академических мантий с военными уборами и церемониальными облачениями некоторых индейских вождей в шоу кайова Боба и решил, что вожди в таких облачениях смотрелись бы совершенно естественно.

Обвиняемых разместили в левой части сцены, лицом к деканам. Войси сидеть было достаточно удобно, хотя, похоже, паутина привязывала его к стулу. На столе рядом с ним стояла стеклянная коробка с черепахой, которая недавно была Бриджуотером.

Вокруг сцены стояли ряды стульев, предназначавшихся для зрителей. Только треть мест была заполнена.

— Закрытое слушание, — объяснил Роберт Лэмберту, когда тот выразил свое недоумение. — Вход только по приглашениям. Иначе вся аудитория была бы до отказа забита журналистами.

Распорядитель еще раз ударил молотком.

— Для дачи показаний вызывается Роберт Брейлсфорд.

Роберт бочком вышел из ряда, спустился по проходу, поднялся на сцену, встал перед высоким судом и принес клятву. С непокрытой головой и одетый очень просто, Роберт Брейлсфорд тем не менее совершенно не тушевался перед высоким судом.

Деканы тихо посовещались вполголоса. Наконец вопрос был задан гулким голосом Портеуса:

— Роберт Брейлсфорд, расскажите, почему вы уехали из Гласкасла в Ладлоу, не потрудившись дать официальное уведомление о своем отъезде?

Роберт с готовностью ответил:

— Я не знал, кого могу оповестить, не разгласив сведений о попытке похитить Николаса Фелла. Когда Сэмюэль Лэмберт передал мне чертежи, которые он обнаружил на рабочем столе Фелла после вторжения, я был встревожен. Высокая секретность информации меня удивила. При первой же возможности я сам побывал в кабинете Фелла. Там среди бумаг я нашел то, что показалось мне зашифрованным письмом, в котором оговаривались условия продажи чертежей тайной разведке Германии.

Эта новость оказалась для слушателей сенсационной. Пробежавший по рядом шепот напомнил Лэмберту ветер в кронах деревьев. По просьбе одного из деканов распорядитель застучал молотком, требуя тишины.

Портеус прогудел следующий вопрос:

— Если письмо было зашифровано, то откуда вы узнали, что в нем говорилось?

— Это был по-детски простой шифр: перестановка букв без изменения длины слова. — Роберт выглядел несколько смущенно. — Его любой школьник смог бы расшифровать за пять минут. Неуклюжесть этой попытки меня насторожила. Я решил, что письмо было подброшено вместе с чертежами, чтобы исчезновение Фелла выглядело подозрительным. В соответствии с этим я захватил письмо и чертежи с собой и поехал, чтобы проконсультироваться с лордом Бриджуотером.

— Так вы отправились в Ладлоу, для того чтобы нанести визит самому Бриджуотеру?

Этот вопрос задал Рассел, по сравнению с гулким Портеусом выпевающий слова, как хорист.

Роберт ответил Расселу прямо:

— Я имел именно такое намерение. Его светлости дома не оказалось. Его секретарь направил меня в приют Святого Хьюберта, и я как идиот туда отправился. Мои подозрения о том, что Войси совершает должностное преступление, подтвердились, когда он сделал меня своим пленником.

— Очень прискорбно, что перед отъездом вы ни с кем не поделились своими подозрениями, — заметил Портеус.

— Совершенно верно. — Роберт взглянул в зал, туда, где Эми смотрела на него с видом собственницы. — И я такой ошибки не повторю.

Выражение лица Эми сменилось на полностью одобрительное.

— К тому моменту, когда вы встретились с Войси в приюте Святого Хьюберта, вам было известно о том, что в его распоряжении находилось устройство «Аженкур»? — спросил Стоу.

— Если бы я об этом знал, то действовал бы более осмотрительно. Но, насколько мне было известно, работающего прототипа на тот момент не существовало. Утверждение Войси меня изумило, и, признаюсь, я отреагировал на него недоверчиво. — Роберт дернул головой, словно ему внезапно стал жать воротничок рубашки. — Получилось так, что мой первый взгляд на готовое устройство стал и последним взглядом перед тем, как я был превращен в животное.

— Вы были одним из многих превращенных таким образом, — напомнил ему Стоу. — Не нужно смущаться.

— Честно говоря, я и не смущаюсь. — Похоже, Роберт только сейчас над этим задумался. — Скорее, это последние отголоски ярости.

— Вполне понятно, — сказал Стоу. — И что утверждал Войси?

— Он был очень горд тем, что хитростью заставил лорда Бриджуотера способствовать осуществлению его планов. Только благодаря помощи Бриджуотера удалось сделать действующее устройство. Оба этих человека были преданы идее экспансии имперских интересов, которую я считаю нездоровой. — Роберт фыркнул. — Я знал, что Войси играл на патриотизме Бриджуотера и его уважении к Гласкаслу как к центру магических исследований. Бриджуотер не только обеспечил частное финансирование проекта, но и воспользовался своим немалым влиянием в правительственных кругах, которое употребил в пользу Гласкасла.

— Вернемся к зашифрованному письму, — сказал Портеус. — Войси не сказал вам чего-то, что заставило бы вас считать его самого вовлеченным в переговоры с тайными службами Германии?

— Наоборот. Судя по тому, что мне говорил Войси, он написал это письмо с единственной целью — чтобы очернить Фелла. Продажа секретных сведений Германии была самым серьезным преступлением, какое только Войси мог вообразить.

— Войси не говорил вам ничего, что заставило бы вас решить, что граф Бриджуотер имел дело с немцами? — спросил Портеус.

— Самый заклятый враг его светлости не смог бы сделать такое заявление и рассчитывать, что его примут серьезно, — ответил Роберт. — Насколько я понимаю, и Войси, и Бриджуотер были слишком фанатичны, чтобы думать о подобных шагах.

Рассел нахмурился и подался вперед.

— Слишком фанатичны? Что вы хотите этим сказать?

Роберт уточнил:

— Мне следовало сказать «слишком патриотичны».

— Но разве можно быть слишком патриотичным?

— Это суждение зависит от того, как вы посмотрите на действия, предпринятые обвиняемым, — спокойно парировал Роберт.

Стюарт прервал их пикировку:

— Спасибо. Этого достаточно.

Деканы отпустили Роберта. Зрители зашевелились, зашептались и закашляли, пока он возвращался на свое место. Распорядитель вызвал следующего свидетеля, Мередита.

Мередит занял место, которое освободил Роберт. Лэмберту показалось, что выглядит он скованно — возможно, потому, что оделся более официально, чем обычно, — в преподавательскую мантию поверх безупречно аккуратного костюма. Портеус снова заговорил первым: