Книга Выбор Кота - Эрик Найт

— И вы соблазнились?

— Да. Много-много лет назад я получил дар, можно сказать, библейское откровение. Мудрецы пошли мне навстречу и объяснили, как достичь бессмертия.

— Бессмертия, за которое кое-кто платит довольно дорого, — сдавленно прохрипел Валентайн.

— А разве ты сам не живешь, питаясь мясом коров, свиней, куриц?

— Это совсем другое дело.

— Вот в этом ты и многие тебе подобные ошибаетесь. Коровы и прочий скот идут вам в пищу в первую очередь, конечно, потому, что они вкусные. Но еще и потому, и это главное, что они недостаточно умственно развиты, чтобы избежать скотобойни. Человечество сделало большой рывок вперед, когда приручило животных. И когда-то, видимо, мы были ничем не лучше тех же коров. Но сумели как-то развиться, а они — нет. Теперь они нам за это платят сполна.

— К чему весь этот разговор? — спросил Валентайн.

— Если бы ты дожил до моих лет, повидал, как сменяют друг друга поколения не то что в течение одного века, а на протяжении тысячелетий, ты научился бы судить о людях. Когда-то, будучи монахом, я не слишком задумывался о судьбах человечества. Мы не стремились к каким-то озарениям, только — к самым простым истинам, которые проповедовали. Но по мере того как я старел, мне все труднее становилось мириться с людской глупостью. По большей части люди ненамного лучше того же скота. Они, по сути, так же тупо рефлекторно реагируют. Когда ты видишь человека, который совершает снова и снова одни и те же ошибки, то теряешь веру в его разум и начинаешь воспринимать его только утилитарно. Именно в этом я пытался убедить Канта когда-то в Пруссии.

Валентайн слышал, как кто-то за дверью попросил разрешения передать Генералу важное сообщение и как его адъютант принял депешу.

— Мне кажется, — продолжал Генерал, — ты выше этого стада, лучший представитель человеческой породы. К тому же ты получил подарок от Ткачей жизни. У тебя есть качества, которые мне крайне необходимы. И я предпочел бы видеть тебя своим союзником, нежели пищей для какого-нибудь грога. Представь себе, что ты нашел на дороге слиток золота. Что ты сделал бы: отполировал его, чтобы он заблестел, или же разбил на куски и выбросил? Я готов предложить тебе вечную жизнь. У тебя будет шанс развить свои способности вместо того, чтобы их угробить.

— Как ты можешь судить о моих желаниях, если совсем меня не знаешь? — поинтересовался Валентайн.

— Если меня кто-то по-настоящему заинтересовал, я стараюсь разузнать о нем поподробнее. Я провел кое-какое расследование. Человек, который имеет опыт в этих делах, задал тебе парочку вопросов в те моменты, когда ты приходил в себя. Оказывается, ты был в заброшенных дюнах, в племени Крыльев Орла. А до этого ты являлся многообещающим офицером, но тебя принес в жертву амбициозный командир, стремящийся сохранить свою репутацию. Да-да, у меня есть источники прямо в командовании Южного округа. Люди, на которых ты работаешь, тоже не прочь жить вечно.

— Ладно, меня ты, видимо, знаешь. А кто ты сам?

— А я похож на тебя. Интеллектуал. Лидер. Наверное, больший реалист. Но ты молод, а молодости свойственна романтика.

— Жаль, что ты этого не испытал.

Генерал не обратил внимания на его реплику.

— Перед тем как я был посвящен, я, простой послушный средневековый монах, воспевал безбрачие и пытался сохранить остатки цивилизации поруганного Рима. Но на самом деле я и мне подобные жаждали отыскать новые способы подчинить себе неустойчивые, колеблющиеся души. Я увлекался старинными рукописями, однажды обнаружил трактаты, повествующие о совсем древних временах, и почувствовал, что приближаюсь к некой истине. Мне удалось убедить своих руководителей отпустить меня паломничать — сначала в Святую Землю, а потом еще дальше. В конце концов я забрался так далеко, как в моем ордене даже представить себе не могли. Я нашел руины курианского поселения в Брассе, в Центральной Азии. И повстречал одного китайца, который утверждал, что живет уже две тысячи лет. Так и началось мое обращение в курианскую веру. Позже таких, как я, попытались разыскать. Но тот китаец — старый Жао — спас меня. Когда я получил свою первую порцию бессмертия, мною уже владели старость и болезни. Слова тут бессильны, это надо прочувствовать на себе. Представь: вместо полной немощи появилась молодая энергия. А я к тому времени уже вообще забыл, что это такое, а тут оказалось, что это самое чудесное из ощущений. Для меня открылись новые возможности… Я понял, что могу прожить всю жизнь заново. И я сделал это по крайней мере раз десять. Я был своим человеком в Золотой Орде. И у тюрков. И отступал вместе с казаками из Москвы. Я продал свою душу, а взамен время, век за веком, работало на меня. Мое благосостояние, власть и влияние возрастали, и я все это отдавал в распоряжение куриан. Мне подчинялись премьер-министры и генералы, дипломаты и литераторы. Ты когда-нибудь слышал, как набирают премьер-лигу в бейсболе? Менеджеры идут на все — покупают, продают, меняют игроков, лишь бы собрать команду, способную завоевать кубок. И я делал нечто подобное, только в глобальном масштабе, медленно и терпеливо. И в этом-то, Валентайн, и состоит главное достижение курианских ученых — бессмертие. Ты можешь позволить себе такую роскошь, как терпение.

Валентайн взглянул на высохшего старого Генерала. Если не принимать во внимание его роскошную шевелюру, то он никогда не встречал более больного и старого человека, чем этот бывший монах.

— А откуда ты подцепил идею о «Ломаном кресте»?

Генерал прикоснулся к своей перевернутой свастике на воротнике.

— Это древний символ, знак для тех, кто может считаться союзником куриан. Его можно встретить по всему миру, еще с доисторических времен. Я выбрал эту свастику, чтобы обозначить возрождающийся исконный союз между обитателями планеты Кур и Землей, людьми и их древними богами. Это важно для тех, кто не готов полностью принять курианский порядок, но способен приспособить его для своих личных целей. Что касается тебя, Валентайн, то ты тоже в этой своре. И тебе решать.

Из-за каркающего голоса Генерала было трудно понять, злился он или нет.

— Я просто необходим курианам, чтобы сражаться вместо них. Они слишком погрязли в междоусобных дрязгах, раздорах и интригах. Теперь, когда они многого достигли, им не хочется рисковать своими драгоценными Жнецами, отвоевывая те немногие территории, которые еще не под их властью. А такие, как ты.

создают им проблему, потому что вы в своем упрямстве не желаете признать, что война проиграна, совсем как японские солдаты, объявившие голодовку в островном бункере.

Валентайн так устал, что не представлял, как он сможет выдержать до конца эту беседу, или допрос, или пытку.

— Послушайте, Генерал, я тут лишь один из заключенных. Скажите, что меня ждет?

— У тебя есть выбор, заслуженный благодаря своим способностям и уму, которые ты тратишь понапрасну на тех, кто не способен оценить и отблагодарить тебя. Я не имею сейчас в виду этих сентиментальных Ткачей жизни. Я говорю о твоих так называемых соплеменниках, преспокойно сидящих дома в то время, как ты рискуешь жизнью ради их обывательского существования. И я не стану тебя оскорблять, напрямую предлагая со мной сотрудничать. Тебе не надо прямо сейчас давать ответ. Все, что ты сейчас должен сделать, — это попросить о недельной отсрочке. А потом — еще и еще об одной. Я покажу тебе кое-что, что взбодрит твой мозг, и желудок, и то, что пониже. И в один прекрасный день тебе откроется мудрость, о которой сам Аристотель мог лишь мечтать. И на этом список наград не заканчивается. Так что, сынок? Что ты выбираешь выстрел из пистолета или еще неделю жизни?