Книга Спутники Волкодава. Тень императора - Павел Молитвин

— Будет исполнено.

Подождав, пока император с Душегубом покинут пыточную, палач отвесил своему не в меру шустрому помощнику оплеуху и беззлобно проворчал:

— Не умничай. Не почитай всех дурее себя. Он обернулся ко второму помощнику:

— Готовь инструменты. Помнишь, о чем я в тот раз толковал? Языки резать — это тебе не водку жрать. Хотя и там малость сноровки требуется, чтобы с ног до головы себя не облевать.

Глава восьмая. Наследник престола

— Все не может быть так хорошо, как хотелось бы, — пробормотал Тартунг, когда ведомый Афаргой отряд свернул на улицу Оракулов. Будь его воля, юноша предпочел бы действовать более скрытно, однако Ильяс нынче, похоже, вожжа попала под хвост, и спорить с ней было совершенно бесполезно. Уж если она не пожелала слушать Эвриха, значит, либо терпение её окончательно иссякло, либо получила она сведения, заставившие её позабыть о благоразумии. Это ж надо додуматься: поджечь расположенные у речного порта склады с зерном, дабы отвлечь внимание городских стражников! И после этого она ещё смеет критиковать и поносить Кешо!

Помимо того что сопровождавший Афаргу, Эвриха и Аль-Чориль отряд гушкаваров привлекал к себе излишнее внимание — Тартунг готов был поклясться, что взгляды, коими провожали их горожане, не являются плодом его разыгравшегося воображения, — юноше не давал покоя приснившийся ему давеча сон. Огромная, похожая на удава змея, выползшая из Эврихова сундука, безусловно, предвещала большие неприятности, с чем согласился бы всякий увидевший её. С омерзительной злорадной ухмылкой, с гранеными, выпученными, сетчатыми глазами стрекозы, маленькими ручками с когтистыми, скрюченными пальцами и огромными, блестящими от яда клыками, она до сих пор стояла перед его внутренним взором, заставляя ежиться и вздрагивать.

«Мир стоит на четырех столпах, — изрекла кошмарная гадина свистящим шепотом. — Он зиждется на знаниях мудрого, молитвах праведного и доблести смелого. Но дорого ли все они будут стоить без четвертого — правителя, который умеет править?» С ужасающей грацией чудище свернулось в кольцо, подняло голову и бросилось на Тартунга. Боль от укуса была настолько явственной, что, проснувшись, юноша кинулся к сумке Эвриха и, извлеча из неё бронзовое зеркальце, принялся осматривать грудь в полной уверенности, что обнаружит следы от клыков, хотя на ощупь их и не обнаружил. Не увидел он, понятное дело, несуществующей раны и при помощи зеркала, но душевного спокойствия это ему не вернуло.

Смысл сказанного перепугавшей его до полусмерти твари был неясен. То есть смысл изречения, слышанного им некогда от Эвриха, был очевиден, однако в устах змеи сформулированная неким мудрецом истина прозвучала грозным предупреждением. Понять бы еще, о чем предупреждало, от чего предостерегало его посланное Великим Духом видение? И было ли оно в самом деле послано Отцом Богов или Наамом? Или причина кошмара крылась в плохом пищеварении, жаре или духоте в комнате?

Сам-то юноша не сомневался, что явление этой твари было не к добру, и незамедлил предупредить об этом Эвриха. Но ничуть не был удивлен или обижен тем, что аррант не стал пересказывать содержание его сна Аль-Чориль. После того как Афарга, в очередной раз поколдовав над коралловой бусиной, возвестила, что след Ульчи, а вернее, Мутамак следует искать на улице Оракулов, предводительницу гушкаваров охватило небывалое возбуждение, и даже Тарагата в её присутствии предпочитала помалкивать. И если уж приведенные аррантом доводы не убедили разбойницу в необходимости действовать тайно, скрытно и крайне осмотрительно, то над привидевшимся Тартунгу сном она бы в лучшем случае расхохоталась, а в худшем усмотрела бы в продолжавшихся попытках отговорить её от немедленного похода на улицу Оракулов злой умысел. Так что юноше оставалось только стиснуть зубы и последовать примеру Эвриха, с величайшим спокойствием изрекшего: «Хвост голове не указ» — и принявшегося натирать лицо и руки особым способом приготовленным ореховым соком. Тартунгу, впрочем, как и остальным гушкаварам, для изменения внешности вполне хватило жира, сажи, воска и кусочков цветной глины.

В лицо-то их, может, и не узнали бы, но две дюжины наряженных мелкими торговцами молодчиков, целеустремленно шагавших по улицам столицы, неизбежно должны были привлечь к себе внимание горожан, и в конце концов даже Аль-Чориль пришлось это признать. На подходе к улице Оракулов они разделились на три группы, и Тартунг, как это ни печально, оказался во второй. И потому не разглядел, совершала ли Афарга ещё какие-то магические действия, прежде чем остановиться перед рослой, толстой гадалкой, волосы которой, словно жгутом, были перехвачены на затылке живой коброй.

— Уж не об этой ли змее мне сон привиделся? — проворчал юноша, но тут Аль-Чориль подалась к прорицательнице, оттолкнув Эвриха, а затем и Афаргу, склонилась над ней, и он догадался, что могучая эта тетка и была той самой матушкой Мутамак, которую они так долго искали.

Несмотря на ворчание возглавлявшего их группу Тохмола, Тартунг подобрался поближе к гадалке, оживленно беседовавшей о чем-то с Аль-Чориль. Разглядывая густые, выкрашенные в ядовито-красный цвет волосы, свитые в жгуты и собранные на макушке в пучок; огромные груди, покрытые трех-цветной татуировкой, изображавшей помещенные в клыкастые пасти глаза, и украшавшие её могучие. руки многочисленные, испещренные магическими символами браслеты из черного, белого и зеленого нефрита, он припомнил рассказ Эвриха о поразившей его воображение прорицательнице. Судя по описаниям арранта, именно к Мутамак обращался он некогда за предсказаниями, по необъяснимой причине выбрав её из полусотни других гадальщиков. Можно ли назвать это случайностью, удивительным совпадением? Или встреча их была предопределена? Ах, если бы Эврих сопоставил прежде облик гадавшей ему великанши с рассказами Ильяс о Мутамак! Хотя кто бы мог подумать, что служанка форани превратится в предсказательницу?..

— Стражники! Отряд стражников приближается со стороны Свечной площади! — крикнул Майтат, оставленный Тарагатой, возглавлявшей третью группу гушкаваров, на углу улицы Оракулов.

— Отходим к храму Мбо Мбелек! — тотчас отозвалась Аль-Чориль, ожидавшая, судя по всему, как это ни странно, чего-то похожего.

Два дюжих гушкавара подхватили под руки упирающуюся Мутамак, не обращая внимания на извивающуюся в её волосах кобру. Кто-то торопливо начал закидывать в мешок разложенное на циновках барахло гадальщицы. В руках гушкаваров появились короткие тугие луки, заблестели на солнце извлеченные из-под одежд мечи…

— Проход на улицу Увечных телег перекрыт! В Овечьем переулке засада!.. — громко докладывали посланные Тарагатой разведать обстановку гушкавары.

— Мы должны пробиться к Меловому карьеру! Там ждут нас Яргай и лучники Хамиешу! — крикнула Аль-Чориль, и Тартунг окончательно убедился, что западня, в которую они попали, не явилась для неё неожиданностью.

— Держаться вместе! Не отставать! — гремели Тохмол с Тарагатой. — С дороги! С дороги, шакалий корм, если дорожите жизнью!

Предсказатели, торговцы амулетами и пришедшие к святилищу Мбо Мбелек богомольцы, в ужасе выпучив глаза, шарахались от гушкаваров, жались к стенам домов и заборов, прихватив пожитки, улепетывали кто куда, заступая дорогу стражникам, полезшим, точно тараканы из всех щелей, из проулков и со стороны Свечной площади.