Книга Сайонара - Сьюзен Баркер

Доктор Оно зашел проверить температуру пациентки. Рассмеявшись, он назвал меня ее маленьким помощником. Когда в палату вошла медсестра с подносом, на котором стояли фруктовый салат и молоко, госпожа Танака милостиво позволила мне опустить руки. Медсестра принялась бранить госпожу Танаку – ночная сиделка рассказала ей, что старушка всю ночь просидела за вязанием.

– Не стоит так потакать своему нездоровому пристрастию к вязанию, – сказала она. – Главное для нас сейчас как можно скорее пойти на поправку.

Пока госпожа Танака поглощала завтрак, я читал ей газету «Дейли иомиури». На середине статьи о новых предложениях министерства рыбного хозяйства по изменению размеров рыболовных сетей я поднял глаза и заметил, что госпожа Танака дремлет.

– Госпожа Танака, – прошептал я, – вы спите?

Она не ответила, поэтому я решил, что старушку сморило после ночи, проведенной за вязанием. Я сложил газеты и поставил поднос на ночной столик. Затем подошел к окну и опустил желтые шторы. Когда я крался к двери, со стороны кровати неожиданно раздался слабый хрип:

– Она ушла?

Я замер, как вкопанный, и повернулся назад. Госпожа Танака снова восседала на своем троне из подушек. Глаза ее сверкали в темноте.

– Вы разговариваете! – воскликнул я.

Казалось, госпожу Танаку совершенно не удивило возвращение собственного голоса.

– Ну так что же, она ушла?

– Вы говорите о медсестре? – спросил я.

– Нет. Я говорю о той девушке.

– Марико? Ах, Марико… Да, она ушла.

Дрожь в голосе выдала меня. Я не забыл яростного неприятия, которым встретила Марико госпожа Танака. Не желая еще больше расстраивать старушку, я не стал рассказывать ей о несчастных обстоятельствах, которыми сопровождался ее уход.

– Хорошо, – сказала госпожа Танака. – Будем надеяться, что больше мы не увидим бедняжку.

Бедняжку? Вот это да! Тон, которым госпожа Танака теперь говорила о Марико, заставил меня предположить, что старушка знает больше, чем я думал.

– Что вы имеете в виду? – спросил я. – Она что-нибудь рассказывала вам?

Заметив, что я встревожен, госпожа Танака потеплела, ее руки затеребили простыню.

– Я знаю, ей вас не одолеть, – промолвила она, голос звучал все увереннее, – ведь я права? Не так-то сто одолеть вас.

Эти странные слова только усилили мою тревогу.

– Госпожа Танака, – начал я, – ведь Марико не пыталась…

Ко мне вернулись воспоминания о той субботней ночи. Марико дрожит на газоне, один носок сполз на лодыжку, цветочный рисунок на платье почти незаметен в сумерках. «Я слышала голос», – сказала она тогда.

Воспоминания когтями впились в мое сердце.

– Госпожа Танака, той ночью, когда вы упали и разбили голову… Это ведь не Марико…

– Мое падение не имеет никакого отношения к Марико. Девушка не виновата, – ответила госпожа Танака. – Больше мы не станем разговаривать об этом. Я просто хотела удостовериться в том, что она ушла. А теперь позвольте старой женщине немного поспать.

При всей ее хрупкости в глазах старушки застыла твердость, которая не позволила мне настаивать на продолжении разговора. Меня распирало от любопытства, но я рассудил, что если госпожа Танака захочет, она сама расскажет мне обо всем. В мои намерения не входило мучить расспросами беспомощную пенсионерку.

– Замечательно, вот и спите, – сказал я. – Я приду завтра. Все равно мне нужно идти домой и заняться покраской стен в свободной комнате.

На лице госпожи Танаки появилось печальное выражение. Мне показалось, что она на глазах постарела.

– Господин Сато, – прошептала она, – я хочу, чтобы вы знали, что иногда я тоже это чувствую, и очень сильно. Вы больше не должны жить в этом доме. Она сердится на вас, понимаете? Она не даст вам жить спокойно…

Госпожа Танака задохнулась и не могла продолжать – и неудивительно, после сотрясения мозга в голове старушки все спуталось.

– Марико ушла, – напомнил я ей. – Я сменил замок на входной двери, так что не бойтесь, она больше не вернется.

Затем я пожелал ей спокойного сна, попрощался и ушел. Я просто не мог дождаться, когда расскажу Наоко о том, что тетушка снова обрела речь.

Вечером, когда я залез на стремянку, чтобы начать покраску стены в цвет яичной скорлупы, зазвонил телефон. С тех пор как я последний раз слышал его звон, прошли недели, поэтому я не на шутку переполошился. Дрожа от нервного возбуждения, я спустился со стремянки и отложил в сторону кисть. Затем поспешил вниз по лестнице, схватил трубку и взволнованно выдохнул:

– Алло!

– А, Сато, это вы? Как проводите отпуск? – пророкотал заместитель главного менеджера по работе с персоналом Мураками-сан.

Я поморщился и в который раз пожалел о том, что не установил устройство, позволяющее определять телефонный номер звонящего. В списке людей, с которыми мне не хотелось общаться, Мураками-сан отводилось почетное первое место. Нет, пожалуй, второе. Первое принадлежало одной девушке из хостесс-бара.

– Я прекрасно отдохнул, благодарю вас, – коротко ответил я. – Надеюсь вернуться на работу в полном порядке.

– Не беспокойтесь о работе, Сато, – сказал Мураками-сан. – Госпожа Ямамото взяла на себя труд полностью пересмотреть систему регистрации документов. Амбициозная штучка эта маленькая шалунья, верно?

Мураками-сан хрипло хихикнул. Я подумал, что ему не подобает называть госпожу Ямамото штучкой и шалуньей, однако сдержал язык. Я удивлялся, что Мураками-сан не собирается извиняться за всю ту ложь, которую распускал о тебе.

– Надеюсь, это не заняло много времени, – промолвил я.

– О, они трудились не покладая рук до семи или восьми вечера в понедельник. Когда закончили, я закатил им шикарный ужин. Весьма скромное поощрение за ту огромную работу, которую они проделали.

От мысли о том, что все мои чрезмерно любопытные коллеги сошлись вместе в барс, краска бросилась мне в лицо. Могу себе представить, что они говорили обо мне, когда саке лилось рекой!

– Как они справляются без меня?

– О, они справляются превосходно. Помощник менеджера из отдела снабжения Огата-сан занял ваше место. Вы разве не знали, что он дипломированный бухгалтер? Мне никогда еще не приходилось видеть, чтобы человек так рьяно набрасывался на цифры!

Я почувствовал облегчение. Я знал Огату-сан как честного работника с хорошей репутацией, который не допустит серьезных просчетов в мое отсутствие. Однако это назначение вряд ли могло полностью компенсировать тот ущерб, который я причинил компании.

– Мне трудно передать, – начал я, – как я сожалею о том, что случилось в офисе. Я также хочу принести извинения по поводу моего возмутительного поведения в субботу…