Книга Архитектор Судьбы - Джон Френч

Вот Фобос, его меч воздет над головой, на губах погребальная песня.

— Но сейчас я слеп, будущее утрачено для меня. Я не могу видеть дальше настоящего. Это мертвое прошлое — все, что мне открыто.

А вот космодесантники в синих доспехах идут по комнатам, покрытым коричневой пылью. На их наплечниках поднявшиеся на задние лапы драконы.

«Но я видел это, — думает библиарий, наблюдая. — Я видел это, и оно не прошлое. Это будущее».

Демон продолжает, не зная о догадке Кира:

— Пока я слеп, я не могу сражаться со своей родней, поэтому они охотятся за мной на ваших мирах.

Кир увидел, как что-то движется под мягким слоем пыли, словно волна, поднятая на поверхности воды акулой. Из пыли поднимается фигура. Он кричит, но космодесантники в синих доспехах не слышат. Фигура принимает облик человека. Она медленно поднимается с пола, на ее пылевидной поверхности формируются черты. Она тянется к космодесантникам. Кир чувствует смертельный голод фигуры. Он снова кричит, и рот фигуры из пыли открывается и закрывается.

«Вы умрете сейчас», — говорит Белый Консул голосом, похожим на шелест песка, носимого сухим ветром. Космодесантники поворачиваются и смотрят на него. Он тянется к ним.

Он смотрит на свои руки.

Они из пыли.

Его видение прерывается, и Кир проваливается сквозь кружащийся звездный свет и ощущение полета.

Они вернулись в астропатический зал. Перед ним стояли Колофон и Геката.

— Из-за тебя, Кир Аврелий, — сказала Геката, а Колофон кивнул. — Я не могу видеть из-за тебя. Ты — препятствие для моего зрения, пятно, за которым я ничего не вижу. Я никогда не видела, как ты появляешься здесь, и сейчас не могу увидеть твое будущее, только твое прошлое.

Кир попытался пошевелить конечностями, но они по-прежнему оставались парализованы.

— До этого момента я позволяла тебе жить, — продолжила Геката. — У тебя была цель сдержать мою родню. Ты даже мог победить. Но сейчас появилась Инквизиция, и демоны, преследующие меня, уже близко, и поэтому я снова должна бежать и скрываться. — Она сделала шаг назад. — Поэтому тебе придется умереть.

Геката повернулась, чтобы уйти, но Колофон помедлил и улыбнулся Киру:

— Благодарю за корабль, которому вы так услужливо приказали бежать от ярости Инквизиции. Это было очень любезно с вашей стороны.

Он похлопал по неподвижному доспеху Кира и захромал вслед за Гекатой.

На самом высоком ярусе комнаты безмолвные фигуры в зеленых мантиях вышли из теней. В их слепых глазах сиял свет варпа. Их было восемьдесят один, переживших нападение астропатов. Но в этот момент он понял, что они не пережили. Те, кто сопротивлялся, — умерли, те, кто выжил, теперь связаны с Судьбоплетом. Кир услышал тихий щебет, похожий на крики птиц и шелест перьев. Астропаты спускались по каменным ярусам, и с каждым шагом под их ногами образовывался иней.

— Есть кое-что, о чем вы должны узнать перед смертью, мой друг, — произнес Колофон у дверей.

— Я не отправляла сообщение, — сказала Геката, и обе фигуры исчезли из виду.

Астропаты приблизились к нему. Кожа сползла с их новых форм, когда сила варпа переделывала их. Из рук и ног выросли когти. Кости треснули, мех и перья покрыли растянутую плоть. Кир оказался в кругу рычащих тварей.

Он почувствовал, что удерживающая его сила ослабла. Собрав всю свою волю в кулак, он ощутил, как пальцы двинулись к рукоятке меча. Его конечности дрожали от усилий, он покрылся потом, когда мышцы ожили. Руны угрозы заполнили поле зрения.

«Я потерпел неудачу, — думал он. — Это больше не будущее, это — настоящее. Я потерпел неудачу и паду здесь».

III

СВЯЗАННЫЕ

Ударные крейсеры открыли огонь первыми. Линейные ускорители, установленные вдоль бортов, заговорили одновременно. На пустотных щитах станции расцвели взрывы, разбиваясь об энергетические купола, которые мигали, отключаясь. Возле ударных крейсеров развернулся вокруг своей оси легкий крейсер, подставляя станции борт с батареями макроорудий. Сгустки плазмы и разрывные снаряды размером с танк прочертили космос.

На борту эсминцев офицеры ждали, пока щит станции не оказался на грани отключения. Когда взрывы всколыхнули последние экраны, они выпустили торпеды. Каждая несла мелта-боеголовку. Они предназначались не для уничтожения, но для нанесения повреждений и воспламенения. Для последнего смертельного удара у них имелось более экзотическое оружие.

«Шестой молот» оставался безмолвным подобно старому королю, наблюдающему, как молодые рыцари проливают первую кровь. Со своего медного трона лорд-инквизитор Ксеркс следил, как идеально рассчитанный по времени торпедный залп поразил станцию в тот самый миг, когда отказал последний пустотный щит. Он удовлетворено кивнул и поднял скипетр, золотая рукоятка которого была покрыта текстом на высоком готике. Ксеркс уничтожил много миров и предпочитал, чтобы последние удары наносились по самой простой из команд.

— Огонь, — произнес он, и «Шестой молот» встряхнуло от его слова.

Когти царапали по доспеху Кира. В него ударила бешенная психическая энергия, которая вытекала из когтистых пальцев, ища слабые места в доспехе. Перекошенные лица заполнили обзор. Он слышал, как они смеются и бормочут своими жаждущими крови голосами. Его рука зашевелилась, поднимая штурмболтер, словно вытягивая из спутанной паутины. Что-то острое и зазубренное нашло слабое сочленение в доспехе. Потекла кровь.

Палуба дрожала под его ногами, словно в такт с далеким громом. Инквизиция начала обстрел.

Его охватил гнев, гнев на собственную глупость. Он знал, что должен погибнуть: он видел это. Это были не новые мгновения, а только старые воспоминания из видений, переживаемые в первый раз. Тварь со сморщенным лицом приблизилась вплотную, ее когти схватили шлем, острые кончики наполнил свет варпа, когда они потянулись к окулярам.

«Это не моя судьба!» — Кир выкрикнул эту мысль, и падшие астропаты отшатнулись от него. Он выпустил гнев, который кипел в его разуме, и разорвал силу, удерживающую его. Энергия хлынула из него наружу, а с лезвия меча сорвалась молния. Штурмболтер открыл огонь, прошивая извращенные фигуры.

Меч нагрелся в руке, в его ядре сияла ярость Кира. Он рубился с погребальной песнью на устах.

Станция умирала. Рихат знал это. Кроваво-красные аварийные огни залили вибрирующий стыковочный коридор, и полковник слышал тихое шипение атмосферы, вытекающей в космос сквозь трещины. Двери стыковочного отсека «Эфона» оставались открытыми, пока уменьшающийся поток людей протискивался в них. Они приняли столько, сколько могли, но еще больше придется оставить: сотни запертых в секциях станции, до которых нельзя было добраться, группы гвардейцев, окруженных и уничтожаемых тварями, которые лезли внутрь Клароса, даже когда он разваливался на части. Полковник говорил со многими из них по воксу, слушал сквозь помехи их проклятья и крики. Он знал, что если выживет, то будет слышать эти голоса многие годы, призрачные голоса, проклинающие его во снах.