Книга Человек в витрине - Хьелль Ола Даль

Хиркенер кашлянул и сказал:

— Вы ставите меня в очень трудное положение.

— Ваше положение очень простое. Позвольте Ингрид Есперсен беспрепятственно выйти из дома и выходите сами, подняв руки над головой.

— Минуточку, — возразил Хиркенер.

Гунарстранна быстро переглянулся с командиром группы захвата, сидящим в соседней машине. Тот жестом велел ему продолжать разговор.

— Алло! — сказал Гунарстранна.

К телефону снова подошла Ингрид Есперсен.

— Алло, — с трудом ответила она. — У нас все хорошо. Пожалуйста, не мешайте нам. Я сама пригласила этого человека к себе…

— Фру Есперсен, немедленно покиньте квартиру, иначе я не отвечаю за последствия. Если вы не выйдете, все может закончиться очень плохо, особенно для человека, который сейчас находится рядом с вами.

Она снова замолчала. Трубку взял Хиркенер.

— Ингрид хорошо здесь со мной, — сказал он. — Может, перезвоните завтра?

Гунарстранна покосился на снайпера, который крался к подъезду, снимая пистолет с предохранителя.

— Позвольте ей беспрепятственно выйти!

— Ваша просьба не может быть исполнена, — так же официально ответил Хиркенер.

Гунарстранна посмотрел вслед снайперу. Тот подошел к машине, в которой сидел командир группы захвата. Он слушал разговор Гунарстранны с Хиркенером и отчаянно жестикулировал.

— Позвольте ей беспрепятственно выйти!

— Ваша просьба не может быть исполнена, — повторил Хиркенер.

Гунарстранна посмотрел на соседнюю машину. Командир группы захвата продолжал жестикулировать.

— Повторяю, — сказал Гунарстранна, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, — либо выходите с поднятыми руками, либо позвольте Ингрид Есперсен беспрепятственно покинуть квартиру. У вас десять минут. В противном случае операция переходит в другую фазу… Если подозреваемые берут заложников, дело автоматически передается в другое ведомство.

— Я не беру заложников.

— Лучше всего будет, если вы выполните мою просьбу. Тем самым вы избавите нас от хлопот, траты сил и ненужных эмоций.

Хиркенер хихикнул:

— «Ненужных эмоций»! Вы мне нравитесь, Гунарстранна.

— Ингрид Есперсен и так досталось. Отпустите ее!

— К сожалению, не могу. — Хиркенер вздохнул. — Она мой пропуск.

— Она ни в чем не виновата!

— Еще как виновата! — с нажимом возразил Хиркенер.

— И ее муж был невиновен… Разве не так?

— Он был виновен до того дня, как умер.

— В ту ночь вас видели. У нас есть свидетель, — сказал Гунарстранна.

— Вы блефуете.

— Нет. Свидетель в самом деле был.

Хиркенер задышал чаще:

— Кто?

— Таксист по фамилии Экхольт.

Хиркенер хихикнул:

— Он умер! Я сам слышал по радио.

— Вы знали о его смерти и не слушая радио, — устало возразил Гунарстранна. — Нам известно, что Ришара Экхольта убили вы. У нас есть доказательство.

— Слушайте, вы мне надоели!

— Вы забыли о его мобильнике. Он валялся в машине, где мы его и нашли. Телефон — важная улика. Из него мы узнали почти столько же, сколько узнали бы от самого Экхольта, останься он в живых. Как вы думаете, Хиркенер, почему я здесь? Вы окружены. Последние кусочки головоломки встали на место. Телефонная компания прислала детализацию разговоров Экхольта, из которой становится ясно, что вы с ним постоянно перезванивались. Я знаю, Экхольт следил за вами в ту ночь. Наверное, он сделал что-то такое, чего не должен был делать…

— Гунарстранна, вы делаете мое положение все более и более затруднительным…

— Не я, а вы сами…

— Помолчите!

— Хиркенер, все кончено. Выходите. Ингрид Есперсен ни в чем не виновата!

— Гунарстранна, виновность можно определять по-разному. Наверное, вы, будучи полицейским, привыкли всему давать рационалистические объяснения?

— Возможно, и да, но вы…

Хиркенер перебил его:

— А вам не приходило в голову, что вы гоняетесь за призраками, сами не понимая почему?

Гунарстранна посмотрел в окошко. Мимо его машины пробежали люди в камуфляже. Неподалеку остановилось такси, наполовину въехав на тротуар. Водитель с интересом следил за происходящим.

— Я воспринимаю действительность не совсем так, но ваши доводы мне понятны, — сказал он в трубку.

— А вы попробуйте взглянуть на происходящее с другой стороны. Есть люди, которые воспринимают окружающую действительность только посредством своих ощущений. Они способны понять, что произошло, но не понимают, почему так случилось. И в этом их недостаток. Гунарстранна, вы следите за ходом моей мысли?

— Да.

— Логично было бы предположить, что лучше сначала подумать рационально, а уже потом дать волю чувствам. Но тот, кто всякий раз сначала думает, не позволяя себе никаких эмоций, вольно или невольно искажает действительность, приспосабливая ее к своим представлениям и фантазиям, вместо того чтобы воплощать фантазии и мысли в действительность. Разве не так?

Гунарстранна с трудом извлек из пепельницы недокуренную самокрутку и попробовал закурить. Из-за этого он ответил не сразу.

— Разве не так? — заорал Хиркенер.

— М-м-м… да, так. — Гунарстранна затянулся и заметил, как поморщился командир группы захвата.

— Вот почему нам с вами придется выбрать другой подход. Сначала чувствовать, потом думать: наблюдать, чувствовать и использовать чутье, чтобы прийти к разумному решению.

— Не сомневаюсь, что вы правы, — сухо ответил Гунарстранна, затягиваясь. — Но вы ведь не для того взяли заложницу, чтобы читать лекцию по философии?

Хиркенер хихикнул:

— Вот видите, Гунарстранна? Мой подход подействовал на вас! Вы выслушали мои разъяснения, учли то, что я сказал сейчас и говорил раньше, и пришли к выводу… — Он посерьезнел. — Я не жду, что вы меня поймете. Но если бы вам пришлось перенести то же, что и мне, вы бы поняли, что я просто не мог поступить иначе.

— Да неужели? — спросил Гунарстранна только для того, чтобы потянуть время.

Двое сидящих в соседней машине активно подавали ему знаки.

— Вы, значит, не могли не убить Фольке-Есперсена и таксиста, который вас видел?

Хиркенер хмыкнул:

— Не валяйте дурака. Если будете продолжать в том же духе, я брошу трубку.

— Но зачем вам все это понадобилось, Хиркенер? Зачем вы сначала предложили Есперсенам купить у них магазин, затем прислали Рейдару эсэсовскую форму и, наконец, зачем вы усадили убитого на витрину?