Книга Третья сила. Сорвать Блицкриг! - Федор Вихрев

Вряд ли такие мысли овладевали обер-лейтенантом Шиллером, несмотря на его отдаленное родство с известным поэтом и философом-эстетиком, он упорно боролся с дремотой, вылеживая ямку в лежке, — четвертые сутки шла облава на «партизанен унд коммисарен», недавно пеленгаторы зафиксировали радиообмен в районах Малориты и Знаменки. Срочно поднятые по тревоге силы, приданные ГФП, перекрыли дороги, устраивали засады и КПП. Особенно развернулся шеф жандармов, заглазно прозванный «Мозельский крокодил» — родом из Пфальца…

…Самолет-разведчик Hs126 неторопливо плыл в утреннем, затянутом дымкой небе. С высоты трехсот метров лес внизу представал похожим на бесконечное изумрудное море. Летчик Фридрих Нолькен, списанный по ранению, заработанному во время Битвы за Англию, из истребителей, и стрелок-наблюдатель Пауль Шутце, который с треском вылетел из теплого местечка в БАО за гомерический запой в Польскую кампанию, поношение старшего по званию и чудом не загремевший в дисциплинарную роту. Короче — парочка подобралась колоритная, шебутная и отчаянная. Они летали вместе уже полгода и понимали друг друга с полуслова — нордический северянин Нолькен и чернявый, похожий на итальянца выходец из Эльзаса Шутце. Пока Бог их миловал — не случалось попасть под огонь сумасшедших «сталинских соколов», дерущихся до последнего, или не менее сумасшедших русских зенитчиков, лупящих с полным пренебрежением к смерти. К чести наших героев — по беженцам и раненым они никогда не стреляли и их не бомбили, что было редкостью на фоне других пилотов их эскадрильи. Они просто делали свое дело, как и многие другие на этой страшной войне.

…Облет лесного массива они совершали уже неоднократно — сменяя другие экипажи, выискивая малейшие признаки «партизанен». Каждый авиаразведчик прекрасно знает, как утомительны и монотонны подобные вылеты, и любой допустивший ошибку или забывший на мгновение железное правило летчиков — «Хочешь жить — умей вертеться!» — очень быстро догорал где-нибудь на земле.

— Командир, вижу подозрительный объект на три часа, — проскрипел в наушниках Фридриха искаженный голос стрелка, пилот быстро довернул машину чуть правее и ниже, входя в малый вираж.

С трудом выцепив взглядом стоявший на опушке у отрезка узкой дороги среди густого подлеска угловатый корпус чего-то, похожего и на грузовик, и на легкий броневик, Нолькен легкими движениями ручки скорректировал курс самолета, давая возможность стрелку лучше разглядеть цель.

— Что это, Пауль? — поинтересовался он.

— Очень похоже на русский грузовик, — отозвался после молчания Шутце, — дальше с трудом просматривается что-то еще, возможно, уничтоженная нашими армейская колонна. Судя по всему — уже давно.

— В любом случае, дай сигнал с координатами на базу. Пусть жандармы пошевелят своими жирными задницами, если хотят поймать своих партизанов…

— Диверсантов, шеф, — хохотнул Пауль, — за партизанов они вчера морды каким-то пехотным начистили. Представляешь — жандармы устроили драку в кабаке. А приехали их разнимать местные полицейские…

— Да уж, — усмехнулся Фридрих, — кабак хоть уцелел?

— Сей момент, — было слышно, как Шутце связывается с базой, диктует координаты, запрашивает дальнейшие инструкции.

— Командир, кружим здесь до смены или до прибытия мотоманевренной группы… Был цел до приезда десанта, — совсем развеселился стрелок, — ребята вместе месят эти дерьмовые болота третий месяц, сдружились уже. Они вовсю стреляют, в них тоже много стреляют. И какие-то желторотики из пополнения вздумали подкалывать жандармов: «Как, эти бравые ветераны, сколько возятся с какими-то вшивыми партизанами…» Сначала ребята крепились, потом стали звереть. Слово за слово — и понеслось. Пехота своих на подмогу кричит, они бегут — тут и парашютисты примчались, прослышав, что их друзей обижают. Ну и драка была — прямо бой при Лепанто.

— Я слышал, их начальник вчера драил весь личный состав прямо на построении. Ох, ну и слова он любит употреблять — поэма просто.

— «Мозельский крокодил» в своем репертуаре, — засмеялся Пауль, — суровый он дядя — строг, но справедлив. Хоть и песочит своих за «залеты», но и чуть что — выручает.

— А за что прозвище он заслужил?

— Да кто-то из кадровиков сболтнул по пьянке — мол, Лемке когда-то был в Египте. И ругательство у него еще есть самое любимое: «Крокодилы вы, сукины дети, крокодилью вашу мать!..»

…Хельмут Лемке разослал по ближайшим деревням своих «партизан», создав, таким образом, ловчую сеть, и засел в Кобрине, чутко держа сигнальную нить, как паук в укрытии. Всему личному составу было строжайше приказано: «В бой вступать только в крайнем случае! В любом случае брать живых пленных! В отношении гражданского населения никаких мер не предпринимать!» — начальник ГФП решил: лучше перестраховаться, чем потом в очередной раз докладывать начальству о провале еще одной операции. Толстяк Талленбаум тряс своих полицейских, выясняя — где, когда, как видели или слышали про «партизанен», тем же занимался и Ланге, но уже со стороны СД — осведомители, следствие по политическим делам, работа с военнопленными из лагерей.

А солдаты подразделения Шиллера, прячась по укрытиям, проклинали про себя все на свете — местные болота, свое начальство, «…муттер унд фатер…» своего обер-лейтенанта и себя самих, когда выбрали такую незавидную профессию. Впрочем, не сильно усердствуя — говорят, у саперов еще хуже. Они не вылезали из здешних угрюмых и коварных болот.

Мрачные же полещуки, волками глядящие в спину и внешне индифферентные, не сильно улучшали моральный климат. А стреляли в этих краях много, с охотой и часто. Особенно невезучие, случалось, подрывались на «на авось» поставленной кем-то мине или гибли от пули или ножа…

Назойливое жужжание самолета-разведчика все же сыграло свою роль: Отто Шиллер так и не заснул, отчего был вскоре вознагражден — еле слышный шорох не прошел мимо внимания. Насторожившись, командир осторожно глянул в щель укрытия, стараясь определить источник шума. Сначала ничего не было видно, но звук повторился, и из болотной хмари постепенно протаяли человеческие силуэты, осторожно идущие по лесу, выходя чуть левее затаившихся парашютистов. Отто кусал губы, лихорадочно решая дилемму — если пропустить, то, судя по направлению их движения, они выйдут к дороге незамеченными и легко пересекут ее — очередной патруль жандармерии только что промчался в сторону Малориты. Задержать — бой чреват большими потерями: правое крыло засады вынуждено будет подтягиваться ближе из-за опасения попасть в своих.

«Чертовы большевики, ну что стоило вам выйти правее или чуть позже?!» — мысленно простонал обер-лейтенант, пытаясь найти выход из патовой ситуации и глядя, как русские почти минуют засаду…

Но некто могущественный, имя которому Случай, уже бросил груз на чашу весов Равновесия — первый из призраков уловил что-то рядом и резко выбросил руку с растопыренными пальцами над плечом, разворачиваясь направо. Диверсанты, рассыпавшись, залегли, выставив стволы в разные стороны — четкие и уверенные действия невольно оценили ближайшие к засаде солдаты (нервно напрягшись в своих лежках, до этого обжитых и удобных), внезапно понявшие, как быстро подобные укрытия становятся не менее уютными могилами.