Книга Моя любимая дура - Андрей Дышев

– Давай руку! Да отпусти же ты веревку!

Дацык схватил меня за воротник и вытащил из колодца на снег. Чемодан он толкнул ногой, чтобы подальше от края… Я лежал на мокром снегу, и крупная дрожь сотрясала мое тело.

– Молоток, Вацура! Герой! Живо снимай комбез, я тебя водкой разотру!

Я не мог пошевелиться, лишь нечеловеческим усилием воли приподнял голову, а потом сел. Шел тихий снег. Кругом было серо и тоскливо. И солнца не было. Мураш, скрючившись, лежал на рваном одеяле и руками накрывал голову. Дацык протянул мне бутылку. Я сделал глоток, и бутылка выскользнула из моих одеревеневших пальцев.

– Почему ты не скинул в шурф бревна? – едва ворочая языком, произнес я.

Дацык вздохнул, пожал плечами.

– Ты ведь знаешь почему… Потому что это уже не имело смысла. Альбино все равно бы погиб.

– Он был твоим другом.

– Поверь, я очень сожалею о случившемся…

Он накинул мне на плечи телогрейку, поднял со снега бутылку и тоже сделал глоток.

– Мураш жив? – спросил я.

– По-моему… Надо думать, как нам выбраться отсюда. Ты идти сможешь?

Я озирался по сторонам. Альбинос говорил об аптечке. Сумочка с красным крестом должна быть где-то здесь. Шприц и пенициллин на миллион единиц… Дацык поставил чемодан на торец, смахнул с него комочки снега и стал рассматривать со всех сторон.

– Хорошо, что он герметичный, иначе бы все там намокло. Надежная вещь. Титановый корпус, все замки внутри. Открывается пультом. Почти как в автомобиле. Вот только пульт уже не найти…

Не сдерживая восторга, Дацык вскочил и поднял чемодан над головой.

– Все-таки он в моих руках! Я добыл его! Я сделал это!

Он замолчал, и в короткую тишину немедленно прорвались три сухих щелчка – какие-то безобидные, робкие и совсем не страшные. Дацык дернулся, выгнул спину, повалился лицом в снег, и чемодан, выпавший из его рук, упал ему на затылок, затем перевернулся и, кружась, заскользил по снегу.

Я обернулся. Мураш медленно опускал руку с пистолетом и весело улыбался, глядя на неподвижное тело Дацыка.

– Ну вот, Кирилл Андреевич, – произнес он, поворачивая голову в мою сторону и глядя на меня одним глазом. – Остались мы с вами вдвоем.

Глава 43ЖЕСТОКОСТЬ

– Мураш, – произнес я, терзаясь навязчивым желанием проснуться, избавиться от жуткого наваждения. – Ты ли это?

– Не знаю… Вряд ли.

Он подошел к Дацыку, склонился над ним и вытащил из-под его куртки карманный «рот-зауэр». Взвесил в ладони, прицелился в меня и сунул его себе за пояс.

– Не знаю, Кирилл Андреевич, не знаю, – задумчиво повторил он, прохаживаясь рядом с чемоданом. – Скорее всего, того, прежнего Антошку убили. Того несчастного, закомплексованного юношу, который всю жизнь стыдился своего пьющего отца, своей бедности, своей зависти… Да и вы теперь другой, Кирилл Андреевич. Когда-то вы были сильным, смелым человеком. А теперь вы дерьмо со сломанной волей… Сидеть!

Он отреагировал намного быстрее, чем можно было предположить, и только я вскочил на ноги, как Мураш направил в меня ствол пистолета и выстрелил. Острая боль обожгла мне ногу чуть выше колена. Я снова сел на снег, провел по штанине рукой. Кровь. Мураш меня ранил…

– Сидеть! – повторил он, злобно глядя на меня своим одиноким бессмертным глазом. – Ничего не делать без моей команды! Вы должны понимать, что мне очень, очень хочется вас убить и я с трудом сдерживаюсь…

– Ты что ж, – произнес я, расстегивая комбинезон, чтобы добраться до раны, – все это время шел к одной цели? К этому чемодану?

– А вы считаете, что эта цель не стоит того, чтобы к ней даже ползком ползти?

Он пнул ногой лежащую на снегу аптечку Альбиноса, и она упала рядом со мной. Я дотянулся до сумочки, раскрыл ее. Вот бинт, упаковка одноразовых шприцев, ампулы с пенициллином… Я оголил бедро. Пуля задела ногу лишь касательно, оставив на коже кровоточащую борозду. Это он так хорошо стреляет? Или, наоборот, слишком плохо и мне повезло? Безумие какое-то! Стоило так бороться за жизнь, чтобы потом схлопотать пулю от Мураша!

– А ты не боишься, Антон? – спросил я, наматывая бинт на ногу. – Не боишься, что не оставляешь себе шанса выжить, случись что…

– Что? – усмехнулся Мураш. – Что случись? Какую опасность вы можете для меня представлять? Вами крутили и вертели по своему усмотрению и Альбинос, и Дацык. Вам сотни раз выпадала возможность прикончить их, но вы ни разу ею не воспользовались!

– Значит, не было необходимости.

– Ха-ха-ха! – неестественно рассмеялся Мураш. – Ну да, конечно! Это я уже от вас слышал! Вы не рискуете и не убиваете за деньги. Интересно бы узнать, а за что тогда вы способны убить человека, если не за деньги?

– Ты хочешь узнать, чего можно от меня ждать?

Лицо Мураша исказилось.

– Вы меня интересуете только как носильщик! По-моему, это вам следует задуматься о том, чего ждать от меня, и жить надеждой, что я не прострелю вам сердце.

– Ты прав, Мураш. Я действительно надеюсь на это. Мне ничего другого не остается, даже взывать к твоему разуму бесполезно. Потому что ты уже нормально не соображаешь. Наверное, у тебя начинается сепсис мозга. Тебе нужно срочно сделать инъекцию пенициллина.

– Замолчите! Я как никогда хорошо себя чувствую. У меня энергия брызжет через край.

– Так бывает, когда держишь в руках большую сумму денег, – согласился я. – Но это ненадолго. Ты должен беспокоиться о своей жизни сильнее, чем я о своей.

– Вы смеетесь надо мной! Да ваша жизнь – это весьма условное понятие! Ее может не быть через секунду! И в моей власти отобрать ее у вас. А вы? Что можете вы?

– Ты прав, – кивнул я, вскрывая упаковку со шприцем. – Я не могу отобрать у тебя жизнь. Но я могу продлить то, что отпущено тебе богом.

Мураш с интересом смотрел, как я вскрываю ампулу и набираю в шприц мутную жидкость.

– Вы собираетесь сделать мне укол? – с насмешкой спросил он.

– Я думаю, ты сам справишься, – ответил я, протягивая шприц. – Уколоть можно в мышцу ноги через штанину.

Держа пистолет наготове, Мураш приблизился ко мне, взял шприц и покрутил его в пальцах.

– Вы думаете, что я полный идиот? Что сам себе введу яд? Конечно, вам это было бы очень удобно. Не надо пачкать руки в крови. Пять минут, и Антон Мураш корчится в агонии. И вам одному достается чемоданчик… Ох, и хитрый же вы жук, Кирилл Андреевич!

Он кинул шприц под ноги и раздавил его ногой.

– Мураш, – с трудом вымолвил я, потрясенный происходящим, – что ты делаешь? Это антибиотик!

– Что я делаю? Выплываю на поверхность дерьма, в котором плещется весь мир! – склонившись надо мной, зашипел Мураш. – Становлюсь личностью. Пробиваю стены и перегрызаю решетки. Это очень трудно, но какое удовольствие только от самого процесса!