Книга Домашний фронт - Кристин Ханна

Джолин кивнула. После этих слов присутствие Тэми в ангаре сделалось таким осязаемым, что Джолин почти чувствовала запах ее шампуня с гарденией.

— Да, сказала бы. А еще она надрала бы мне задницу за то, что мы стоим здесь и льем слезы.

Сет вытер глаза.

— Точно.

— Пойдемте, ребята. — Джолин повела Сета в раздевалку. Бетси держалась на шаг позади.

Хромая, Джолин вошла в узкое помещение со шкафчиками и остановилась у номера 702.

— Это мамин?

Джолин кивнула, заметив, что Бетси встала рядом с ней. Помедлив секунду, набрала комбинацию цифр на кодовом замке. Дверца с щелчком открылась.

На дне шкафчика они увидели желтые ботинки, зеленую футболку, шлем и серебристую фляжку. К задней стенке скотчем была приклеена фотография с загнутыми краями — Сет и Карл. Джолин вытащила вещи и отложила в сторону. Фотографию отдала Сету.

И только потом увидела конверт. Большой белый конверт, с одним-единственным словом: Джолин.

— Я знал, что мама вам написала, — сказал Сет. Его рука нащупала торчащий из кармана рубашки конверт. — Это ее прощальное письмо.

Джолин не решалась протянуть руку.

— Думаете, она знала? — спросил Сет, глядя ей в глаза.

— Нет. — Голос Джолин вдруг охрип. — Тэми надеялась вернуться домой. И очень хотела. Ради тебя и ради твоего папы. — Она помолчала. — Мне ее не заменить, Сет, но всю свою жизнь я буду рядом с тобой. Если тебе что-то понадобится: совет насчет девочек, уроки вождения — все, что угодно, — приходи ко мне. Мы можем говорить обо всем. А когда ты будешь готов, мы поговорим о твоей маме, о том, как она тебя любила, каким мечтала тебя видеть. Я покажу тебе фотографии и расскажу много разных историй.

— Когда я буду готов?

Джолин понимала, что он имеет в виду. Она сама еще не была готова. И письмо Тэми она прочтет потом, когда станет сильнее, когда будет уверена, что прощальные слова не убьют ее. Черт возьми, может, этот момент не наступит никогда!..

Суд над Келлером закончился под аккомпанемент ледяного дождя, обрушившегося на центр Сиэтла. Прокуратура изменила обвинения, включив в них убийство второй степени и непредумышленное убийство — добрый знак для защиты. Несколько недель Майкл вызывал свидетелей и приводил доказательства посттравматического синдрома. Он с жаром доказывал, что Кит просто не был способен на умысел, необходимый для убийств первой степени. Свидетели один за другим подтверждали глубокую, неизменную любовь Кита к жене. Даже мать Эмили со слезами признала: она видела, что с ним что-то не в порядке. Миссис Келлер сказала, что Кит вернулся «со съехавшей крышей» и что убийство — это ужасная трагедия, но тюрьма, по ее мнению, тут не поможет. «Мы должны просто с этим жить», — заключила она, вытирая глаза.

Самым сильным оружием защиты были показания самого Кита. Майкл понимал, что рискует, но в то же время твердо знал, что присяжные поверят Келлеру только в том случае, если услышат всю историю из первых уст.

Прошлое Кита было безупречным — ни преступлений, ни драк в баре, ни мелких краж в юности. Допрос никак не мог ему повредить. Хороший мальчик, превратившийся в настоящего мужчину, которого сломала война. Он рассказал, что попытался получить помощь в Управлении по делам ветеранов, рассказал о чувстве беспомощности. Кит плакал, говоря о жене, но сам, казалось, не замечал своих слез. А когда он сказал: «Если бы я не отправился в Ирак, то работал бы в продовольственном магазине, и у нас уже был бы ребенок. Тереза. Такое имя Эмили выбрала для дочери. Мне страшно думать об этом», — у некоторых присяжных заблестели глаза.

Майкл надеялся, как и любой адвокат защиты, что либо вердикт будет мгновенным, либо совещание присяжных затянется надолго.

Его ожидания оправдались. Присяжные никак не могли принять решение. Шесть дней Майкл приезжал в город и садился за свой письменный стол. Он читал рапорты, снимал показания, составлял прошения, но в основном ждал. Хуже всего, что ему приходилось сидеть в офисе, когда он так нужен дома.

После похорон Тэми Джолин погрузилась в пучину невыразимого отчаяния, и он не мог до нее достучаться. Крохотные знаки примирения — поцелуй — были погребены под лавиной горя. Джолин слишком много пила, принимала снотворное и спала дни и ночи напролет. Ночью она просыпалась от собственного крика, но не позволяла себя утешать. Когда Майкл пытался, она смотрела сквозь него глазами, широко раскрытыми от боли. Девочки сторонились ее. Лулу плакала перед сном, не понимая, что случилось с ее мамой.

Майкл зашел в тупик в буквальном смысле. Он пытался дать Джолин свободу, позволил ей горевать, а она словно уходила под воду и тянула их всех за собой. Он не знал, что делать.

Послышался звонок переговорного устройства.

— Майкл? Присяжные вышли.

Поблагодарив секретаря, Майкл схватил пальто. Через несколько минут он уже шел по Второй авеню под моросящим холодным дождем. По мокрым улицам ветер нес мокрые клочки бумаги и почерневшие листья, которые прилипали к окнам, автобусным остановкам и ветровым стеклам автомобилей.

Войдя в здание суда, Майкл стряхнул капли дождя с волос.

Неподалеку от входа собрались журналисты. На прошлой неделе и Си-эн-эн, и «Фокс Ньюс» передавали репортажи из зала суда.

— Майкл!

Они размахивали руками, подзывая к себе.

— Пока никаких комментариев, парни, — сказал он, на секунду притормозив, а затем прошел в зал и занял свое место за столом защиты.

Родители Келлера, остановившиеся в местной гостинице, появились через несколько минут.

Когда судебные приставы ввели Кита, свободных мест в зале уже не осталось. После нескольких месяцев, проведенных в тюрьме, Кит выглядел бледным и осунувшимся. Ему позволили обнять родителей — на пару секунд, — и он занял место на скамье рядом с Майклом.

— Как вы? — спросил Майкл.

Кит пожал плечами. На секунду морской пехотинец превратился в молодого парнишку, который может провести всю жизнь в тюрьме; и что еще страшнее, в той тюрьме, которую он построит себе сам.

— Прошу всех встать, — сказал судья, занявший свое место.

Вошли присяжные. Майкл пытался прочесть ответ в их глазах, но они не смотрели в его сторону — ничего хорошего это не предвещало.

— Вы вынесли вердикт по делу «Штат Вашингтон против Келлера»?

— Да, ваша честь, — ответил старшина присяжных.

— Огласите.

После описания дела и состава преступления старшина объявил:

— По обвинению в убийстве первой степени жюри присяжных признает подсудимого невиновным.

Майкл с облегчением вздохнул. Сзади до него донеся какой-то шум — люди перешептывались.

— По обвинению в убийстве второй степени мы признаем подсудимого виновным.