Книга Серый кардинал - Рия Тюдор

кафтана.

Будто орел, прицеливающийся к добыче, готовится впиться в жертву когтями и утащить в свое логово.

— Мне очень хочется наказать тебя за эту ложь.

— В моих словах нет ни капли лжи, — отворачиваюсь, с какой-то надеждой глядя на дверь и забывая о беззащитно открытой шее.

Грегори считался красивым: высокий рост, мускулистое тело, прямые брови, черные смоляные волосы и такие же глаза, в которых тонули многие женщины. Легкая белоснежная улыбка делала его невероятно притягательным для всех, но все знали, что маркиз Дисад принадлежал только одной женщине — своей жене. Но за годы Элия могла ему надоесть, и нередко я замечала ее ревность к охладевшему мужу, старавшемуся это скрывать. Однако и не замечать раздражение моим присутствием я тоже не могла, и потому близость с ним была делом времени.

— Ждешь кого-то, зайчонок? — горячий язык скользит по коже, оставляя влажный след, спускаясь ниже, к вырезу легкого белого платья, скрытого под кафтаном. — Знаешь, я скажу вместо тебя. Ты могла прийти сюда по одной причине — забрать особенно ценные для твоей подружки побрякушки.

Пальцами беспомощно комкаю ткань.

— Так.

— Ай, — невольно вскрикиваю, дергаясь в рефлекторном желании оттолкнуть хозяина, когда он тянет ткань, разрывая ее вплоть до пупка.

— Тихо-тихо, зайка, — останавливается, будто рассматривая что-то на коже. — Знаешь, Сильвия, я в восторге, — сцепил пальцы на подбородке и повернул мое лицо к себе. — Думал, ты не сможешь соблазнить своего герцога, кому нужны хладнокровные амебы? Но теперь нет вопросов относительно сомнительного уровня твоей нравственности. Неужели он сделал то, что за столько лет не смог я?

— Да, герцог был очень хорош, — улыбаюсь через силу, стараясь забыть о том, что сейчас наступит близость с Грегори. Видно, его так взбудоражили воспаленные кровоподтеки, оставленные Харитоном в порыве страсти.

— Сучка, — ухмыляется злорадно и властно целует в губы. Сразу глубоко и грязно, проталкивая язык, одновременно с этим сжимая шею и лишая меня воздуха.

Не знаю, что на меня находит, но, скорее всего, недостаток воздуха — я резко отталкиваю Грегори. Он не злится. Впрочем, практически как всегда.

— Ты знала, что у Фламеля есть своеобразная защита от телепатов?

— Знала, — киваю сухо, глядя прямо и параллельно закрываясь от него уцелевшим кафтаном. — Но это не защита, а особенности строения мозга. Он гений, поэтому хаос.

— Верно, но эта защита работает исключительно с возможностью погружения в его сознание. А вот влияние наш гений не может перекрывать, и более сильный телепат способен повлиять на Фламеля. Коим и является Даниэль.

Оскал окрашивает его смуглое лицо.

— Что вы сделали? — мой голос прозвучал неестественно взволнованным.

— М, не знаю, — встает полностью и подает руку, в которую я нехотя вложила свою, чтобы встать. — Пойдем, посмотрим?

Он сплел наши пальцы и впился ногтями в верхние фаланги. Я не понимала, куда меня ведут, и как назло, он ходил нарочито медленно, будто проверяя мое терпение. Будто ожидая, что я потороплю его. Внутреннее волнение нарастало, приходилось бороться с ним и гасить, чтобы не выдать своих привязанностей. Его слова смогли меня напугать, вывести из равновесия. Если Даниэль повлиял на Николаса, он мог и забрать Сарику, а вот дальше…Нет, Грегори пока не причинит ей вреда, пока она, по его мнению, является возможностью влиять на меня.

— Ты очень плохо усвоила мои слова, которые я сказал тебе еще при первом побеге, Сильвия, — косит на меня взглядом. Я игнорирую, раздумывая о дальнейшей судьбе Сарики. Вероятнее всего, хозяин первое время продаст ее в бордель и сделает это демонстративно, назло Эрику и, возможно, мне. Но хозяин, вероятно, еще не знает, что она свободна и сразу же схватится за возможность сбежать, а я попрошу Харитона освободить ее порталом, и никакие договоры не подействуют. Конечно, долго в другом борделе она, по плану Грегори, не проживет, он ей этого просто не позволит из-за схожести с женой. Есть и другой вариант. Волосы встают дыбом. А что если он не убьет ее, а сделает куклой?

Сердце грохотало неумолимее раскатов трибунала. Весь мир замедлился до двери, находившейся рядом с моей, где на дайидских и имперских языках золотом было высечено имя девушки. Холодок пробежался по телу, когда услышала до боли знакомый голос, доносившийся из комнаты. С противоположной стороны, будто отражая наши шаги, также шел Эрик. Наплевав на конспирацию, я вырвалась из захвата Грегори и побежала в комнату, заметив, что парня эти звуки тоже заметно ускорили. Первым успел Эрик и, открыв дверь, застыл в проеме.

«Не верю. Не верю. Не верю!», — крутилось в сознании, не успевшем впитать мысли Эрика.

— А-а-а-а, — заорал молодой лорд и приблизился к кровати.

Теперь наступила моя очередь застыть в дверях. Позади Эрика виднелись длинные, разметавшиеся по полу светлые волосы. Беззащитное горло под запрокинутым подбородком и перечеркнутая темно-красной полосой нежная шея. Не сразу заметила закланного кинжалом молодого человека в углу и…Даниса, изображавшего крайнюю степень волнения. Не знаю, как я подошла ближе и заглянула в распахнутые голубые глаза, не помню, как изучала окостеневшее мертвое лицо. Единственное, что я слышала, это вой и крики обезумевшего Эрика. Его мольбы о возвращении Сарики, срывающийся голос и плач.

— Видишь ли, этот человек убил нашу Сарику, а лорд Данис не успел ее спасти, к сожалению, — с фальшивой печалью выдохнул Грегори, встав сзади и прихватив меня за плечи.

— Да, именно так было, — подтвердил ретирующийся Данис, но я уже знала все. Убитый — человек Харитона, которого сегодня схватили люди Грегори и привели сюда для показательной казни. Данис изнасиловал Сарику перед ним, а далее задушив ее, прикончил и парня.

— Я же говорил, моя дорогая, что раз за разом я буду убивать все, что дорого тебе, — полушепотом произнес Грегори.

Вой Эрика. Белые руки, державшие безжизненное тело Сарики, его голос, разрывавшийся от боли и страха, его душа, порубленная на куски. Я все это слышала и чувствовала, но смотрела только на Сарику.

Усмешка появилась на губах.

— Какая скука, — улыбнулась, повернувшись к Грегори.

— Сарика! — орал Эрик, поднимая ее и плача. — Сарика! Умоляю, вернись ко мне! Прошу, милая.

— Приносим свои соболезнования, — произнес Грегори неискренне, глядя на