Книга Жизнь, Ранчо, Любовь - Эмма Люси

могла бы использовать в прошлом году.

Но в довершение всего, через несколько минут красивый, мускулистый, темноволосый ковбой войдёт в парадную дверь и, как я надеюсь, перекинет меня через плечо, чтобы отнести наверх.

Одной мысли достаточно, чтобы я откинулась на спинку своего рабочего кресла, наслаждаясь теплом янтарных лучей вечернего солнца, проникающих в окно. Я распустила свои медные локоны из конского хвоста, в который их завязала, позволяя им струиться вниз, и испустила мягкий вздох чистого удовлетворения.

Жизнь действительно волшебна.

В одну секунду всё могло казаться таким суматошным, как будто ты не мог собрать воедино все кусочки своей жизни, и вдруг они выпали у тебя из рук. Но в ту же секунду, когда ты посмотрел назад, ты понял, что все кусочки мозаики на самом деле встали на свои места, и всё наконец-то сложилось идеально.

Ты был именно там, где тебе нужно было быть всё время.

Так уж случилось, что моё сердце было разбито и оно исцелилось на ранчо моей двоюродной бабушки.

Я имела в виду, было ли что-нибудь прекраснее, чем проснуться и увидеть мускулистого ковбоя у себя между бёдер, если нет… Я нашла способ включить это в книгу по самопомощи, но утренние оргазмы действительно повышали мотивацию на весь день.

Стук во входную дверь эхом разнёсся по дому, вырывая меня из моих маленьких грёз наяву. Я быстро проверила время на своём телефоне, понимая, что уже позже, чем я думала, и что Уайатт уже должен вернуться.

Я знала, что у него не всегда получалось так весело проводить время, как у меня, когда мы уезжали на неделю из ретрита, ранчо «Закат» по-прежнему оставалось скотоводческим ранчо, независимо от того, были ли здесь гости, которых нужно развлекать. Что касалось сотрудников, которых мы наняли за последний год, включая мою новую подругу Флисс — старшую сестру одного из наших работников ранчо, Флинна, Уайатту теперь редко приходилось работать допоздна по вечерам. Что было великолепно, когда моя семья приезжала навестить нас несколько недель назад, хотя и он вел себя странно…

С самого начала я не ожидала увидеть его рядом с ними. Слегка застонав, я вытянула ноги, слишком долго просидела в одной позе, затем вскочила на них и направившись через дом на ранчо с открытой планировкой к входной двери. Но когда распахнула дверь, то за ней никого не оказалось…

Скосив глаза, я осмотрела крыльцо, чтобы убедиться, что никто не слонялся поблизости. Теперь я задалась вопросом, не освободился ли Уайатт от работы и не искал ли неприятностей. Но всё, что я видела — длинная грунтовая дорога, ведущая под арку, где железные буквы поблескивал в остаточном сиянии заходящего солнца, и небо, нависающее над бескрайними равнинами, которые тянулись по Ивовому хребту.

Я сделала ещё один шаг, чтобы оглядеться и убедиться, что там никого не было, когда под моей ногой что-то хрустнуло. Мой взгляд упал на пол, а на коврике под моей босой ногой лежал белый конверт, от которого к ступенькам крыльца тянулась дорожка из маленьких фиолетовых бабочек. Заинтригованная, с быстро бьющимся сердцем, я опустилась на колени, чтобы осмотреть конверт. Мне не потребовалось много времени, чтобы вскрыть его и достать маленький кусочек бумаги, на котором было написано:

«Не забывай идти за бабочками».

— Уайатт, — крикнула я, предполагая, что за всем стоял он. Что, чёрт возьми, происходило? Когда ответа не прозвучал, а в воздухе витал лишь нежный шёпот позднего летнего вечера, я подумала, у меня нет другого выбора, кроме как исследовать шлейф из бабочек.

Закрыв дверь, я спустилась по ступенькам крыльца, недоверчиво посмеиваясь про себя, когда увидела, как бабочек стало больше, рассыпанных среди изумрудных травинок, огибающих главный дом. Я осторожно следовала за ними, остановившись, чтобы взять в руки парочку и полюбоваться их блестящими крыльями, сверкающими в лучах заката. Тропа вела меня в обход главного здания, но я ожидала, что она поведёт меня по дороге, ведущей к остальной части ранчо, но бабочки просто привели на заднюю веранду. И вдруг услышала тихую музыку.

Сквозь просветы в перилах я заметила движение, и как только подошла ближе к ступенькам, увидела Уайатта во всей красе. В ковбойской шляпе, скрывающей его лицо, с мускулами, обтянутыми облегающей клетчатой рубашкой и тёмными джинсами, он стоял посреди веранды, а тропинка из бабочек вела к нему. Гирлянды, которые мы развесили по краю крыши, отбрасывали на него мерцающий свет, в то время как маленькие фонарики стояли на перилах и были расставлены по полу, как маленькие скопления звезд.

— Добрый вечер, принцесса, — поприветствовал меня улыбкой Уайатт, от глубокого тембра его голоса у меня уже бегали мурашки по коже.

Раздался мой смех, на этот раз чуть более пронзительный, и моё сердце начало бешено колотиться.

— Что происходит? — спросила я, нервно заправив несколько прядей за ухо, прежде чем поднялась по ступенькам, чтобы присоединиться к нему.

Во-первых, я была слишком поглощена всем происходящим, чтобы заметить, как он вёл себя, постукивал ногой и почёсывал шею, осматривая веранду вокруг нас. Его адамово яблоко дёргалось, а потом Уайатт протянул ко мне руки, ожидая, что я вложу в них свои. Меня осенило осознание, словно луч света ударил прямо в сердце, пока я ещё раз наслаждалась моментом.

О, мой бог.

О, мой чёртов бог.

Стараясь скрыть своё прерывистое дыхание, я переплела свои пальцы с его, приблизившись почти вплотную, приподнявшись, чтобы увидеть его полуночные глаза, в которые я влюблялась каждый день всё сильнее.

— Я подумал о том, чтобы сделать дорожку из бабочек по всему ранчо, по всем местам, с которыми у нас связаны тёплые воспоминания, которые заставили меня ещё больше влюбиться в тебя, особенно конюшни, — добавил Уайатт с дерзкой полуулыбкой и подмигиванием, заставляя меня покачать головой и подавить улыбку. — Но потом… ну, сначала я подумал о том, как буду зол на себя, когда пойму, что мне придётся убирать за собой эту дорожку, тянущуюся на многие километры.

Мои щёки горели от того, как он заставлял меня сиять и хихикать. Если не Уайатт, то я не знала, кто.

— Но, думаю, что на задней веранде запечатлены все наши самые любимые воспоминания. Впервые мы