Книга Тайный любовник - Патриция Гэфни

– Надеюсь, вы простите меня за столь бесцеремонное вторжение, но я просто не могла не прийти. Боюсь, я не слишком вежливо обошлась с вашим слугой, когда он не впускал меня, приношу свои извинения…

– Не стоит извиняться, моя дорогая, – сказал Ноултон добродушно, но его печальные глаза смотрели очень внимательно. – Не соизволите ли сесть? Уоллес, принесите чай миссис Пендарвис.

– О, нет, пожалуйста, не беспокойтесь. – Она не могла сидеть, слишком напряжены были нервы. – Думаю, нет смысла делать вид, что я пришла со светским визитом. Дядя рассказал мне, что прошлой ночью из кассы «Калинового» были похищены деньги. Права ли я, допуская, что мистер Кродди явился сюда, чтобы обвинить моего мужа в причастности к этому преступлению?

Все разом заговорили, и по их речам ей стало понятно, что Коннор, дядя Юстас и Роберт Кродди очень хотят, чтобы она ушла. Ни за что на свете, мрачно подумала она, усаживаясь на кресло с прямой спинкой из уважения к пожилому хозяину дома, который не сел бы, останься она стоять.

– Мистер Кродди, – начал Ноултон, и его голос, низкий и внушительный, перекрыл голоса остальных, – известил меня о серьезных обвинениях, выдвинутых против вашего мужа, а также высказал соображения иного рода относительно него. Соображения, можно сказать, этического порядка, которые могут поставить под сомнение возможность участия мистера Пендарвиса в общественной деятельности.

Софи едва сдержалась, чтобы не взорваться.

– Если Роберт обвиняет моего мужа в воровстве, то это полный абсурд, – не терпящим возражений тоном заявила она, – совершенная нелепость. Глупость, граничащая с идиотизмом. «Калиновый» и так принадлежит ему, так зачем ему грабить собственный рудник? В любом случае, если Коннор даже будет умирать с голода, он не возьмет и шиллинга, который не принадлежит ему. Нет человека более честного… – Кродди фыркнул, перебив ее. Ей противен был один его вид, но она заставила себя взглянуть ему в лицо. – Что еще вы сказали? Ну? Какую еще ложь о Конноре чувствовали морально обязанным сообщить мистеру Ноултону?

Роберт скрестил на груди толстые руки и сказал с таким выражением, словно ему было жалко ее:

– Софи, отправляйтесь домой.

Она повернулась к Ноултону.

– Может быть, он сказал вам, что мой муж поступил на работу на «Калиновый» под чужим именем? Это правда. Он взял имя своего брата и работал простым шахтером на руднике два месяца. Он сделал это ради того, чтобы обратить внимание всех и мое в том числе, – сначала убедившись на собственном опыте, – сколь тяжелы были условия на «Калиновом» с тех пор, как мой отец арендовал его шестнадцать лет назад.

– Софи, не надо, – тихо попросил Коннор. Дядя Юстас в другом углу комнаты провел рукой по блестящим серебряным волосам и пробурчал что-то невнятное.

Не обращая на них внимания, Софи решительно продолжала:

– Коннор открыл мне глаза на многие недочеты. Благодаря ему на руднике наконец произошли перемены, несколько облегчившие труд многих шахтеров, сделавшие условия пребывания под землей более человечными. Конечно, сделано не слишком много для того, чтобы их работа из невыносимой стала терпимой, но это уже кое-что, и продиктовано это было здравым смыслом и искренним желанием перемен. Коннор убедил меня в необходимости улучшений условий труда, и мое глубочайшее желание – чтобы изменения, подобные тем, какие я произвела на «Калиновом», были осуществлены на других рудниках Девоншира – начиная с «Салема», – с ударением произнесла она, глядя на дядю. Тот закинул ногу на ногу и с безнадежным видом смотрел в окно.

– Браво! – зааплодировал Роберт и изобразил непринужденный смех. – Все это звучит прекрасно, но едва ли имеет отношение к делу.

Не в силах усидеть на месте, Софи вскочила, жестом показав Ноултону, чтобы он оставался сидеть.

– Не говорил ли мистер Кродди, что Коннор использовал меня в своих целях? Так знайте, это ложь. – Она почувствовала, что щеки у нее начинают гореть от смущения, но продолжала говорить:

– Он никогда не делал ничего такого, чего бы я не хотела, с чем не была бы согласна или о чем не попросила первой. Я – взрослая женщина, а не ребенок, мистер Ноултон. Мой муж не использовал меня, и он женился на мне не ради денег или имущественного ценза, необходимого для того, чтобы баллотироваться в палату общин. Такое предположение омерзительно и абсурдно и говорит больше о самом мистере Кродди.

– Я в высшей степени возмущен, – побагровев, не выдержал Роберт и заговорил срывающимся голосом. – Этот… этот… образец добродетели, о котором так красноречиво говорит миссис Пендарвис, грубый насильник, который ударил меня на улице безо всякого повода!

– Это правда? – спросил шокированный Ноултон. Коннор хотел было ответить, но Софи его опередила:

– Правда то, что Коннор ударил его. Однако то, что Коннор не был спровоцирован, – чистая ложь. Я тогда только что сказала мужу… кое-что относительно Роберта. – Она остановилась, не зная, как объяснить причину, по которой произошел тот случай.

Кродди поспешил перехватить инициативу:

– Она, должно быть, сказала ему, что я отверг ее, когда она просила меня жениться на ней, – объявил он, с трудом скрывая торжество.

Софи не сомневалась, что Роберт умирает от нетерпения выложить эту отвратительную подробность, и вот сама же оплошала, предоставив ему отличную возможность сделать это. Инстинкт заставил ее в три быстрых шага пересечь комнату и схватить Коннора за руку.

– Не надо, – прошептала она. Но Коннор был так разгневан, что не слышал ее. Она дернула его за руку, чтобы он обратил на нее внимание. – Коннор, я прошу тебя, не надо.

– Что вы сказали? – рявкнул у нее за спиной дядя Юстас.

– Это правда, – со злорадством ответил Роберт. – Этот образец чести сделал ребенка мисс Софи Дин прежде, чем его самозванство было раскрыто, и ему пришлось убраться из Уикерли. Вот какой человек займет ваше место в парламенте, мистер Ноултон, если вы поддержите его!

– Будьте вы прокляты, сэр! – вскричал Юстас. – Я требую сатисфакции!

– Нет, сперва я с ним рассчитаюсь! – прорычал Коннор. Он пытался избавиться от Софи, которая вцепилась в него что есть силы, загораживая собой от Роберта.

– Мистер Кродди, думаю, самое лучшее для вас – это немедленно покинуть мой дом, – произнес, поднявшись, Клайв Ноултон. Его совет прозвучал спокойно, но столько властности было в его голосе, что все замолчали. – Эти джентльмены, как видно, намерены дать волю кулакам, и, должен вам сказать со всей откровенностью, я пальцем не пошевелю, чтобы помешать им.

Роберт побледнел, поняв, что совершил непростительную ошибку. Он низко, раболепно поклонился Ноултону.

– Прошу прощения, сэр. Пожалуйста, поймите, мне это самому чрезвычайно неприятно, я не собирался компрометировать миссис Пендарвис, пока…

– Пока не увидели возможность избавиться от политического противника, – с негодованием бросил Вэнстоун.