Книга У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

и тактики, так и из-за нарастающей анархии в государственном управлении СССР.

Политика Москвы в отношении Сеула поначалу была реактивной, что создало у южнокорейской стороны впечатление, что она может строиться под ее диктатом. Однако создание новой модели деидеологизированных отношений с КНДР и взаимоуважительных отношений с РК затянулось. Фактически в первый, “романтический” период реформ идеологизированные отношения в поддержку Северной Кореи, которые преобладали в советское время, были заменены на идеологизированные отношения с Южной Кореей.

Немного истории. В 1970-1980-е гг. южнокорейские администрации Пак Чон-хи и Чон Ду-хвана неоднократно выражали желание наладить контакты с Советским Союзом, развивать торгово-экономические связи. Однако СССР не шел на это, ограничивался небольшой по объему торговлей через посредничество третьих стран, в исключительных случаях допускал южно-корейские делегации на международные форумы. В силу резкой реакции КНДР и таких трагических эпизодов, как уничтожение советским ПВО южнокорейского Боинга (сентябрь 1983 г.), контакты с РК запоздали и начали налаживаться лишь в перестроечное время.

Этапным моментом стало выступление М. С. Горбачева в Красноярске в сентябре 1986 г., где говорилось о связях с Южной Кореей. Далее последовали развитие прямой торговли, либерализация визового режима между двумя странами, коммерческое соглашение между авиакомпаниями СССР и РК, открытие морского сообщения, телефонной связи. Важное значение имело участие советской делегации в Сеульской олимпиаде 1988 г. Рубежным событием стало открытие в апреле 1990 г. первых официальных представительств: Торгово-промышленной палаты в Сеуле и КОТРА в Москве. Позднее при них были созданы консульские отделы.

Начало взаимному официальному признанию Советского Союза и Республики Корея положила встреча президента СССР М. С. Горбачева с президентом РК Ро Дэ-у в Сан-Франциско в июне 1990 г., организованная благодаря усилиям ряда прогрессивных деятелей советской верхушки. В августе 1990 г. в Москве были проведены первые переговоры между правительственными делегациями СССР и РК о развитии взаимовыгодного экономического сотрудничества, причем южнокорейская сторона рисовала впечатляющую перспективу сотрудничества, делала намеки и на оказание экономического содействия. Под влиянием этих заверений и “обиды” на КНДР министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе пошел на досрочное (30 сентября 1990 г., предполагалось с 1 января 1991 г.) дипломатическое признание Сеула. В декабре 1990 г. состоялся визит президента РК Ро Дэ-у в Москву и подписание Московской декларации.

Отношения РФ с РК прошли несколько этапов – от завышенных ожиданий в начале 1990-х гг. (Москва ждала экономического сотрудничества и инвестиций, Южная Корея – помощи в объединении Кореи на своих условиях) к разочарованию в 1990-х гг. и адаптации и реалистичности в 2000-е гг. В связи с обострением отношений России с Западом возникли объективные лимиты для двусторонней доверительности.

В экономической сфере прогресс в 1990-е гг. был ограниченным, так как южнокорейцы начали познавать нашу страну не в лучшее для нее время. Лишь после стабилизации ситуации в России крупный южнокорейский бизнес осмелился приступить к освоению ее рынков.

РК строила свои политические отношения с нашей страной главным образом через призму межкорейской конфронтации. Сеул пытался диктовать Москве линию поведения по ядерной проблеме КНДР, склонял ее к наиболее жесткому варианту давления на Пхеньян, к расторжению союзнического договора с КНДР. Всего в 1991–2014 гг. состоялось 26 встреч на высшем уровне. В ноябре 1992 г. состоялся первый визит президента России Б. Н. Ельцина в РК, подписан базовый Договор об основах отношений Российской Федерации и Республики Корея, была озвучена формула “взаимодополняющего конструктивного партнерства”. В качестве жеста доброй воли южнокорейцам были переданы копии записей “черного ящика” сбитого в 1983 г. южнокорейского “Боинга”, документы периода начала корейской войны, позволяющие сделать вывод о том, что ее начал Север.

Начиная примерно с 1995 г., российская дипломатия стала более прагматично подходить к корейским проблемам, избегая принимать чью-либо сторону, пытаясь выдержать взвешенную и сбалансированную линию.

Сеул же недооценивал потенциал и роль России в корейских делах, а потому ее переход к политике “стоять на двух ногах” в Корее путем активизации связей с Севером был для РК неприятной неожиданностью. Южнокорейский истеблишмент воспринял возникновение этой ситуации (в Сеуле ее назвали ситуацией равноудаленное™ Москвы в отношении Севера и Юга) как серьезное поражение. С учетом разразившегося в то же время финансово-экономического кризиса в обеих странах отношения пошли на спад.

Однако с приходом к власти Ким Дэ-чжуна и проведением одобряемой Россией политики “солнечного тепла” в отношении Севера, а также в связи с ростом экономических отношений после окончания финансово-экономических кризисов в двух странах, отношения стали улучшаться. Российская сторона поддержала линию администрации Ким Дэ-чжуна на налаживание межкорейских контактов и продуктивного диалога между Югом и Севером Кореи.

Новая ситуация после прихода к власти президента РФ В. В. Путина в целом благотворно сказалась на двусторонних отношениях. Важное значение имел визит В. В. Путина в РК в феврале 2002 г. После своих контактов с Ким Чен-иром в 2000–2001 гг. президент России разъяснил южнокорейцам целостную концепцию российской политики на Корейском полуострове, которая предполагает поддержание нормальных отношений с обоими государствами, приверженность политико-дипломатическим методам урегулирования проблем, упор на экономическое сопро-цветание. РФ и РК наладили сотрудничество в рамках “Группы двадцати”, чему способствовала близость позиций по вопросам, обсуждаемым в рамках этого формата, созданного для преодоления кризиса.

Однако после прихода к власти консервативного президента Ли Мён-бака отношения, несмотря на внешнюю сердечность и обсуждение многочисленных инициатив, вновь стали пробуксовывать. Жёсткая политика Ли Мён-бака по отношению к КНДР, отказ от практически всех результатов межкорейского сближения в “либеральное десятилетие” шли вразрез с целями России по выводу КНДР из изоляции, взаимодействию с ней в интересах снижения напряженности в СВ А и налаживания взаимовыгодного многостороннего сотрудничества, особенно в логистике и энергетике.

Инцидент с гибелью южнокорейского корвета “Чхонан” в марте 2010 г. поставил Москву в сложное положение, так как направленные ею эксперты не смогли поддержать версию южнокорейцев, что корвет был потоплен северокорейской подводной лодкой. Во время полудюжины саммитов не было заключено сколь-нибудь значимых соглашений. Декларируя важность развития экономического сотрудничества с Россией, южнокорейская сторона по-прежнему видела в ней главным образом сырьевую и энергетическую кормушку и рынок сбыта своей продукции.

Несмотря на декларации о стремлении к выходу отношений на уровень “стратегического партнерства и взаимодействия”, ни в области геополитического сотрудничества, ни в области экономики отношения между РФ и РК были несопоставимы с отношениями РК с США, Китаем, Японией, хотя Россия входит (на последнем месте) в четверку наиболее важных для РК государств.

Пребывание у власти консервативной администрации высветило асимметрию национальных интересов: для Южной Кореи они состоят в объединении Кореи на своих условиях, для России – в сохранении мира и стабильности как условие объединения. Растущая напряженность в отношениях России с США, ближайшим союзником которых остается Южная Корея, также