Книга Граница надежд - Николай Павлов

class="p1">— Вы далеко живете?

— Я дойду сама. Благодарю за прекрасный вечер.

— Прошу вас! — молодой человек уступил ей дорогу, и они пошли рядом по затихшим улицам.

До самого ее дома они не сказали друг другу ни слова. Когда Венета остановилась перед подъездом, он остался на тротуаре и, подняв глаза, посмотрел на последний этаж.

— Вы живете на шестом этаже.

— И это вам известно?

— Да, и я знаю, что полковник Дамянов — ваш муж. Вчера он уехал в Софию и вернется через три дня.

— Подумать только, какая осведомленность! — По ее лицу снова пробежала тень иронии. — Уж не работаете ли вы в разведке?

— Не удивляйтесь, дело обстоит весьма просто. Уже который день я ищу удобного момента, чтобы поблагодарить вас за рецензию. К тому же о такой женщине, как вы, интересно узнать больше подробностей.

— Вам не кажется, что вы перебарщиваете? — не скрыла своего раздражения Венета. Близость дома делала ее сильной, и она уже укоряла себя за потерянную ночь.

— Нет! — Его категоричность снова смутила ее. — Знаю только то, что из моего врага вы превратились в самого близкого для меня человека. До сих пор никто так долго не слушал мои стихи. Все с нескрываемой насмешкой относятся к моим поэтическим поискам. Вы нанесли мне удар, но зато долго меня слушали, а это свидетельствует о том, что душа у вас есть.

— Спокойной ночи! — прервала его Венета.

— Спокойной... Завтра я вас найду в редакции. — Он помахал ей рукой.

— Я уезжаю! — солгала Венета.

— Только не завтра!

Она побежала по лестнице, чтобы не слышать его голос. Сердце, казалось, рвалось из груди. А смогла бы она помешать ему, если бы он захотел подняться наверх?.. Венета остановилась в прихожей. В квартире было душно и пусто. И снова совсем одна! Она прижалась лицом к окну. Кирилл все еще стоял на противоположной стороне улицы. Ждал, когда загорится свет в ее окне. Но она не доставила ему этого удовольствия. Опустилась на стоящее рядом кресло и заплакала.

На следующий день он пришел, как и обещал. И с той поры они начали встречаться каждый вечер. Между ними не было близости, но он стал частицей ее существа, а она не желала лишаться его. Кирилл наполнял ее дни и прогонял одиночество...

— ...Тебе не хочется говорить на эту тему, — голос отца заставил ее вздрогнуть.

Венета одним глотком допила водку.

— И это тебя не спасет. Человек должен иметь достоинство. Все остальное можно создать, купить...

— Ты о чем? Решил и меня прогнать отсюда? — подошла к нему Венета.

— Я никого насильно не задерживаю, — прозвучал его бесстрастный голос. — Считаю тебя достаточно зрелой, чтобы говорить с тобой о твоем более чем странном увлечении. Твой брат не смог удержать жену, твой муж не может удержать тебя... Павел знает о твоих фокусах? — За столько лет он впервые упомянул имя ее мужа.

— Не вмешивай его в эти дела!

— Если бы я оказался на его месте, то выгнал бы тебя.

— Я передам ему, — Венета пошла к выходу, но, дойдя до двери, вернулась. — А вот это тебе! — подала она ему голубой конверт и, не простившись ни с ним, ни с матерью, хлопнула входной дверью.

Драган ее не остановил. Повертел конверт в руках, попытался по почерку угадать, от кого письмо, но так и не сумел. Вскрыл его без особого желания, начал читать.

— Спохватились в конце концов, — не сдержал он негодования. — Памятник!.. Бездумно тратили его силы, а теперь готовы сделать его из гранита. Чтобы воробьи скакали по его голове, а молодые проходили мимо, не замечая его. Ярослав... — он недоговорил. Сунул письмо в карман и крикнул жене: — Кера, зонтик! — Стал искать на диване ключи. Наконец отыскал их и пошел к машине.

— Ты куда? — встала у двери дома жена, но он, не слыша ее, сел за руль. — Господи, сумасшедший человек!.. Куда же ты в такое время? Дети из школы вернутся, а ты...

— Зонтик! — высунул голову из машины Драган, но, увидев, что жена неподвижно стоит в дверях, включил зажигание. И только след от машины остался на все еще не просохшей после утреннего дождя дороге.

Колонна въехала в район дислокации полка. Подполковник Сариев отвел командирский танк в сторону, открыл люк и пропустил мимо остальные машины. На полигоне он всегда чувствовал прилив сил. Там не было следователей, не было некрологов, не было и той обстановки, которая его угнетала и заставляла все время быть настороже и ждать чего-то непредвиденного.

За два года Сариев получил шесть взысканий, и все только за то, что стремился действовать слишком самостоятельно и нарушал уставные правила.

Ему запомнилась их последняя встреча с генералом Граменовым и полковником Дамяновым.

— Ты столько лет уже служишь в армии, — нервно расхаживая по кабинету, говорил генерал. — Разве ты не понял, что прошло то время, когда «и один в поле воин»? Мы все — звенья общей цепи, Сариев, и должны думать о том, как сделать ее еще крепче. Спрашиваю тебя: когда ты начнешь наконец заниматься делом?

— Я верю в то, что делаю, товарищ генерал, — последовал ответ Сариева. — Правда, кое-кто из солдат испугался, но, когда я повел их через зараженный участок, никто не повернул обратно. Солдаты поняли, товарищ генерал, что нет ничего сильнее веры в самого себя. А то, что кое-кто струсил...

— Ты хочешь этим сказать, что мы из страха заставляем тебя делать все с умом, из страха тебя наказываем?.. — вмешался полковник.

Между ними словно возникла преграда. Они стали как чужие. И следующий шаг мог привести их к враждебности.

— Думайте, как сочтете нужным! Я не могу топтаться на одном месте, — не сдавался Сариев, и наказание не заставило себя ждать. Последнее перед увольнением.

Сариев не почувствовал ни боли, ни обиды за то, что и на сей раз его не поняли. Он шел тем путем, который его увлекал, и