Книга Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн

поехала туда, я думала, что моя бабка сбежала, и что она отправилась на мои поиски.

— Капелька, а почему ты решила, что если она сбежала и отправилась на твои поиски, то она тебя не убьёт?

— Если бы она желала мне смерти, она бы меня уже убила. Она бы не стала останавливаться на блокировке моей магии.

— А что если тогда она не могла тебя убить?

Я хмурюсь.

— Эта женщина создала магический барьер с помощью своей крови, Фибс. Она выкрала мою мать. Свою собственную дочь.

Я не говорю ему о версии Габриэля о том, что она могла убить Зендайю. Я боюсь, что если произнесу это вслух, то это каким-то образом может сбыться.

— Ты действительно думаешь, что у кого-то настолько могущественного и аморального могли быть трудности с тем, чтобы кого-то убить?

Глаза Фибуса становятся отрешенно задумчивыми.

— Я подумал, что она могла заключить сделку или что-то такое, и это не давало ей возможности тебя убить.

— С кем?

— С Марко? — он пожимает плечами. — Кто знает.

Я моргаю и смотрю на своего друга.

— Я всего лишь размышляю вслух. Может быть, никакой сделки не было.

— Если Мириам заключила сделку с Марко, — говорит хриплый голос, — то она больше не действует.

Кадык на горле Фибуса поднимается высоко-высоко, а мой пульс учащается, когда я разворачиваюсь на стуле и смотрю на мужчину, которого не видела уже две недели.

— Ты покидала Небесное королевство, ínon? — рычит мой отец, отчего мои ресницы вздрагивают.

— Я… эм… — Фибус вскакивает со стула. — Пойду-ка, узнаю, где там наша еда.

Я позволяю Фибусу спастись, так как именно это он и собирается сделать.

— Я убью Лора, — говорит мой отец сквозь сжатые зубы.

Я почти подскакиваю с места и вцепляюсь в руку своего отца, чтобы он не отправился искать Лоркана, как вдруг между нами появляются чёрные тени и превращаются в мужчину, который закрывает меня, точно щит.

— Многие пытались это проделать, Кахол, и у них не вышло, — тихо говорит Лор.

Огромные пальцы моего отца сжимаются на шее Небесного короля.

— Я доверял тебе, и ты позволил ей покинуть Небесное королевство?!

— Она вернулась.

Я не знаю, почему Лор так спокоен.

— А теперь отпусти меня, пока я не сломал тебе нос… уже в который раз?… в четвертый?

Я выпучиваю глаза так же, как и мой отец.

«Ты ломал ему нос три раза?»

«Исключительно ради веселья».

«У тебя странные представления о веселье…»

И пока никто никому ничего не сломал, я говорю:

— Я заставила Лора меня отпустить, Dádhi.

Мой отец бросает на меня взгляд через широкое дымящееся плечо Лора. Его руки опускаются, но не потому, что он решил отпустить Лоркана, а потому что Небесный король превращается в чёрный дым, который материализуется обратно в мужчину на том же самом месте.

Когда Кахол опускает руки, пряжки на его наручах стукаются о нагрудник.

— А я подкрепила её желание, Кахол.

В таверну заходит Бронвен под руку с Кианом.

— Ты подкрепила её желание? — Лор как будто становится ещё тверже, несмотря на клубы дыма, которые поднимаются от его тела.

Мой отец разворачивается лицом к Бронвен и рявкает что-то грубое на языке воронов, что, как мне кажется, означает: «И зачем, ради Святой Морриган, ты это сделала?»

— Ей надо было уехать.

— Ей надо было уехать? — повторяет Лоркан таким тоном, что воздух становится настолько твёрдым и прохладным, точно кусок льда.

Признаться честно, я удивлена. А я-то думала, что Лоркан был в курсе последнего пророчества Бронвен.

Он переводит на меня взгляд и смотрит так пристально, что моё сердце решает спрятаться за позвоночником.

— Какое ещё пророчество? — рычит он, и, хотя его ярость должна меня пугать, тон его голоса достигает совершенно другого эффекта.

Сейчас не время.

Сейчас не время.

— Вы только что…

Киан переводит взгляд с меня на Лоркана, его глаза становятся всё шире и шире.

— Моя племянница — твоя пара, Лор?

ГЛАВА 52

Если бы кто-то уронил булавку в «Adh’Thábhain», всё Небесное королевство услышало бы её звон. Настолько тихо стало вокруг.

Фибус, который ушёл за бар, когда мой отец ворвался в таверну, точно летучая мышь из преисподней, произносит одними губами: «Пара?» А, может быть, он говорит «мерда»? Оба эти слова подходят к данной ситуации.

Вздохнув, я бормочу Лору:

— Похоже, ворона выпустили из мешка.

Лор бросает на меня совсем невесёлый взгляд через плечо.

«Что ещё за пророчество, твою мать?»

И поскольку я трусиха, то перевожу стрелки на Бронвен. Вообще-то это её пророчество, так что пусть она и расскажет всем о нём.

— Пусть Бронвен тебя просветит.

— Говори, Бронвен! — приказ Лора заставляет мелкие волоски на моих руках встать дыбом.

— Я предвидела, что Фэллон надо вернуться в земли фейри, чтобы отнять жизнь у Данте Регио, — тон её голоса такой спокойный, словно она говорит о погоде. — И только тогда Люс вернётся к воронам.

За каменными оконными проёмами гремит гром, и молния разрезает чёрное небо.

— Только через мой труп, — рычит Лор.

«Хорошо, что ты не можешь умереть, Лор».

Он снова смотрит на меня через плечо своим испепеляющим взглядом, который на этот раз вызывает совсем другой эффект. Мне, может быть, и нравится, когда этот мужчина заведён, но мне не нравится, когда он зол.

— Ты в своём уме, Бронвен?

Мой отец так разъярён, что мог бы колоть дрова своей челюстью.

— Моя дочь не будет убивать этого долбаного короля фейри!

Когда они начинают кричать друг на друга на языке воронов, Фибус манит меня к себе согнутым пальцем. Я выскальзываю из-за стола и начинаю придвигаться к бару, к тому месту, напротив которого он стоит.

— Прости, что?

— Бронвен может видеть…

— Я говорю не о пророчестве, Фэл. Ты пара Лора? — шипит он, открыв большим пальцем бутылку Небесного вина и наливая себе полный бокал.

Я протягиваю руку и забираю себе бокал, а он наливает себе ещё один.

— Клянусь, я собиралась тебе рассказать, но я хотела сначала решить, нужна ли мне эта связь.

Он проливает вино мимо бокала.

— Хотела решить?

Коннор протягивает ему тряпку, но Фибус пребывает в таком шоке, что не замечает протянутую ему ткань, поэтому ворон бросает тряпку на пролитое вино и перемещается в конец барной стойки, чтобы нарезать сыр.

— Парная связь — это не какое-то модное веяние, Капелька. Это нечто сакральное. Я, может быть, не ворон, но даже я это знаю.

Я впиваюсь зубами в щёку.

— О, боги, ты пара Короля воронов, а значит, это делает тебя…

— Его