Книга Искушение Эльминстера - Эд Гринвуд

побледнел, старший Заклинатель Ужаса мрачно продолжил:

— Это всего лишь одно из многих подобных искушений.

Элрин натянуто улыбнулся и засунул палочку обратно за пояс.

— Да, — медленно добавил он, ровным шагом направляясь в сторону руин. — Одно из многих.

Он коротким жестом приказал Заклинателям Ужаса следовать за ним. Они с неохотой послушались. Велам остановился, чтобы с тоской оглянуться на каменную плиту и лес за ней, и обнаружил, что смотрит прямо в холодно улыбающиеся глаза и поднятый посох Далута, который бдительно замыкал шествие. Велам выдавил слабую улыбку, но глаза Далута не потеплели. Самый молодой выживший Заклинатель Ужаса сглотнул, повернулся и поплелся навстречу гибели.

* * * * *

— А вот такое скручивание листа, с другой стороны, говорит тебе, что это при...

Звездопад остановился на полуслове и внезапно выпрямился, чуть не стукнувшись головой об Амбрегарда. Человеческий маг поспешно отступил в сторону, когда эльф вскинул руки. Все еще стоя драматически неподвижно с раскинутыми руками, лунный эльф запрокинул голову и открыл рот, словно пытаясь попробовать небо на вкус.

Наступила тишина. Амбрегард наблюдал за своим статуеподобным другом, казалось, очень долго, прежде чем осмелился спросить:

— Звездопад?

— Ты ожидаешь, что кто-то другой прыгнет в это тело только потому, что я перестану двигаться? — последовал мягкий упрек, когда Звездопад повернул голову, развернулся и одним плавным движением схватил Амбрегарда за руку. — Ты знаешь о какой-нибудь похищающей тело волшебной опасности, о которой я не знаю?

— К-куда мы идем? — спросил Амбрегард вместо ответа, когда стройный лунный эльф в темно-зеленом плаще практически потащил его через деревья.

— Туда, где мы нужны, и срочно, — почти рассеянно сказал Звездопад, побуждая человека, которого он волок за собой, перейти на рысь.

— И где... — Амбрегард запыхался, хотя они спускались по покрытому папоротником склону, а не поднимались, — именно?

— В лесу, почти таком же старом, как этот, через залив, — ответил Звездопад, чей голос был таким спокойным, а дыхание таким ровным, будто он непринужденно развалился на гигантском листе, а не мчался по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья и корни и огибая лесных гигантов. — У этого места нет названия, которое помнили бы люди.

— Зачем? — почти закричал Амбрегард, мчась так быстро, как никогда в жизни, а стройный эльф все еще был на полшага впереди и угрожал вырвать руку из сустава.                 

— Деревья горят, — сказал ему Звездопад, нахмурившись, — внезапно, как будто пораженные молнией или огненной бурей, но в небе не видно бури, способной причинить такой вред. Вот мы и на месте!

Они нырнули между двумя теневыми деревьями, которые идеально походили друг на друга и росли на расстоянии не более трех футов, и где-то во мраке между ними голубая дымка схватила их и понесла далеко-далеко.

Следующий шаг Амбрегарда был в другом лесу, более сухом и без криков птиц и шорохов животных. Он разинул рот и попытался оглянуться, но в этот момент Звездопад отпустил его руку и схватил за подбородок. Глядя в глаза Амбрегарду с расстояния в несколько дюймов, лунный эльф пробормотал:

— Не производи лишнего шума и не окликай никого, кого видишь... даже если они старые друзья. Хмм, особенно если они старые друзья.

— Почему? — почти с отчаянием спросил Амбрегард. Зачем он учил другие слова, кроме «зачем» и «почему»?

— Дольше проживешь, — сказал Звездопад, приложив два тонких пальца к губам человеческого мага. — Вот почему.

* * * * *

Башня Феникса была темной, прохладной и сиротливой. В своей крепости, окруженной толстыми шипами, зазубренными обломками и огромной пропастью, вырытой его големами буквально по мере того, как они разваливались, Тентар чувствовал себя в безопасности от вторжения всех, кроме самых стойких искателей приключений. Если бы такой появился, ему нужно было уметь очень хорошо прятаться... или умереть. Архимаг Башни Феникса давным-давно перешел от одиночества к скуке. В конце концов, как часто можно читать старые и знакомые книги, из которых никто не осмеливается использовать заклинания? Он устал таскаться в темноте в подвалы, чтобы пожирать грибы как какой-то могильный зверь. Если уж на то пошло, он устал таскаться повсюду без помощи полета — и никогда не покидал Башню. Весь Фаэрун, который он наблюдал за последние недели, умещался в вид из окон. Он жил от рассвета до заката, не смея легкомысленно использовать ни один из восьми драгоценных огарков свечей, которые он нашел, — он, Тентар Терамос, который привык вызывать свет по мере необходимости, почти не задумываясь. Свет после наступления темноты может привлечь внимание искателей приключений или голодных зверей к тому, что кто-то находится в закрытой ставнями башне. Не прошло и двух дней, как он захлопнул и запер ставни как раз вовремя. Он провел большую часть оставшегося дня, скорчившись за ними с пересохшим от страха ртом, слушая, как сердитый перитон хлопает и ударяет рогами по старому дереву, которое, как он надеялся, будет крепко держаться. И если бы такие враги проникли в Башню, что бы он мог сделать? У него не было особой силы или умения владеть оружием, и его заклинания постоянно подводили его, по крайней мере, всякий раз, когда он не подкреплял их драгоценной силой своего медальона, который становился все слабее с каждым использованием. Он слишком часто обращался к нему в первые дни этого хаоса заклинаний, когда отчаянно пытался выяснить, что происходит и почему. Теперь он просто сидел в бесконечном мраке, ожидая, когда магия снова подчинится ему — или кто-нибудь проникнет в Башню Феникса и убьет его. Каждое утро Тентар спускался в подземелье, произносил простое заклинание из своей памяти и мрачно наблюдал, как оно окрашивает каменные стены в пурпурный цвет, или заставляет их таять, или побуждает к безумному проявлению прорастающих цветов — или к какому-то новому идиотизму, случившемуся по капризу Мистры в тот день. Каждое утро он надеялся, что заклинания вернутся в нормальное русло, и он снова сможет начать жизнь Архимага Башни Феникса. Каждый день посещение нижней кладовой разочаровывало его.

Каждый день он мрачно забирался обратно в холодную и одинокую кухню, варил себе немного фасоли и срезал еще немного зеленой плесени с огромного круга сыра под мраморным колпаком, прежде чем подняться по лестнице к большому окну, чтобы заново изучить заклинание, которое он произнес неправильно. С каждым днем он все больше впадал в отчаяние.