Книга Жемчужина гарема - Джейн Фэйзер

Айшу грубо швырнули к ногам Кита. Она рухнула на колени. Кит уставился на нее, онемев от удивления, а охранники отошли к стене, явно довольные тем, что хорошо справились со своим делом.

Акбар-хан начал говорить, вернее, ораторствовать на пушту. Кит не понимал ни слова, но видел, что лица афганцев, и без того угрюмые, помрачнели еще больше. И он услышал торопливый шепот. Аннабель, которая по-прежнему стояла на коленях с поникшей головой, быстро переводила на английский речь сирдара. Черная ткань, закрывавшая лицо, приглушала ее голос.

– Он отдает меня тебе… но это не дар, а оскорбление. Он считает меня недостойной и больше не нуждается во мне. Пусть феринге питаются нашими объедками, ничего лучшего они не заслуживают. По законам гостеприимства ты обязан принять этот дар. Теперь ты отвечаешь за меня… за женщину, которую отверг Акбар-хан. Согласно тем же законам, ты можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я – ничто.

Кит не верил своим ушам. А сирдар продолжал говорить. В его словах звучали презрение, ненависть, иногда насмешка. Афганцы наслаждались, слушая оскорбления в адрес феринге, встречая речь Акбар-хана одобрительным ропотом. Но вот снова раздался взволнованный шепот Айши, и Кит, напрягая слух, пытался разобраться в ее наставлениях.

– Ты должен показать, что разгневан таким оскорбительным даром. Иначе они не получат удовлетворения. Скажи, что отвергаешь его… что гордость не позволяет тебе принять то, что сам сирдар считает ничтожеством… Думай как афганец! – взмолилась Аннабель.

Думай как афганец! Господь всемогущий! А как думают афганцы? Что считается у них оскорблением? Каков их кодекс чести? Нельзя отвергать дар гостеприимства: это он понял в первый же раз, когда Акбар-хан отдал ему на ночь Айшу. Откажись он – и ему перерезали бы горло. Кит почувствовал тогда, что за этим стояло тайное желание унизить его, но внешне все выглядело иначе: хозяин делится с высокочтимым гостем самым ценным, что у него есть. И вдруг его осенило: по каким-то непонятным причинам Акбар-хан устроил этот спектакль для своих гильзаи, а вовсе не для себя. Они поверят всему, что услышат здесь и увидят. Феринге будет вынужден принять дар, проглотить оскорбление, гордость Акбар-хана не пострадает, и его великодушный поступок получит вполне законное обоснование. Для афганцев лучше смерть, чем позор, особенно если речь идет о таком жалком существе, как женщина.

Думай как афганец! Что ж, у него всегда была склонность к драматическим эффектам.

Кит поднял голову, его глаза пылали.

– Ты хочешь оскорбить меня, Акбар-хан, – сказал он на фарси, тщательно подбирая слова. – Ты намерен отдать мне эту… – Кит презрительно тронул носком сапога согнувшуюся в три погибели Аннабель, – эту женщину, которая тебе не нужна.

В зале раздался одобрительный гул голосов, хотя гильзаи потянулись к оружию. Ответ Кита поняли даже те, кто не говорил на фарси.

– Ты отказываешься от моего дара? – спросил Акбар-хан и тут же повторил свой вопрос на пушту.

Толпа насторожилась. Кит был уверен, что афганцы готовы наброситься на него и только ждут приказа.

– Твой подарок унизителен! – резко выкрикнул Кит и снова пнул ногой Аннабель.

По ее телу прошла дрожь – то ли от страха, то ли от напряжения. А может быть, ее оскорбил этот жест. Невозможно было и представить более ужасной, варварской, дикой и опасной ситуации. Очевидно, Акбар-хан дает им шанс, но если Кит допустит ошибку, сирдар не колеблясь бросит их в руки гильзаи, жаждущих крови.

– Ты хочешь, чтобы я, следуя закону гостеприимства, взял отвергнутую тобой женщину? И принял на себя ответственность за нее?

– Примирись с этим оскорблением, Рэлстон-хузур, или ты умрешь, – заявил Акбар-хан.

Сирдар взмахнул рукой и бросил что-то Киту. Маленький серебряный предмет описал в воздухе дугу и с металлическим звоном упал к ногам Кита. Это был ключ.

В полном недоумении он уставился на серебряную вещицу. Айша шевельнула рукой, и на ее запястье блеснул браслет. Акбар-хан швырнул ему ключ от браслета! Подняв его, Кит покажет, что проглотил оскорбление. Он, феринге, уйдет отсюда посрамленным и побежденным в глазах афганцев, столь жалкий враг не стоит их внимания, решат они. Зато Акбар-хан выйдет из этой ситуации с честью, как победитель.

Рассудив, что он уже вполне приноровился к афганскому образу мыслей, Кит наклонился и подобрал ключ.

Зрители испустили вздох. Кит положил ключ в карман, бросил взгляд на коленопреклоненную фигуру и резко бросил:

– Идем.

Потом он развернулся и направился к двери. По спине его бежали мурашки: Кит ждал, что кто-нибудь вот-вот вонзит в него кинжал. Но позади слышался только тихий шелест шагов: Айша, не поднимая глаз, следовала за ним, шлепая босыми ногами по полу.

Целые и невредимые, без эскорта, они прошествовали по коридору, выложенному каменными плитами, и вышли во двор. Там сияло солнце. Воробей, прыгавший между камней, скосил на них глаз, похожий на бусинку, а потом перелетел через забор.

Кит остановился. Айша тоже застыла на месте.

– Неужели это происходит наяву? – спросил он каким-то странным, безразличным голосом, так и не оборачиваясь к Аннабель.

– Да. А ты понял?..

– По-моему, понял, – прервал ее Кит. – Он не мог просто так отпустить тебя. Это было бы расценено как поражение.

– Именно. Он устроил этот спектакль не столько для себя, сколько для своих приближенных. Хан не имеет права проявлять слабость.

Они по-прежнему держались порознь: Кит впереди, а женщина с закрытым лицом, в черном афганском одеянии, позади – как и положено, на расстоянии нескольких шагов.

– Здесь можно найти какое-нибудь укромное местечко?

Аннабель задумалась. Когда-то она бывала тут, не в качестве пленницы, разумеется.

– Может, за конюшнями, – неуверенно сказала она. – Надо обогнуть слева вон то дальнее здание.

– А вдруг нас остановят? Боюсь, унижений я больше не вынесу. Мое терпение лопнет.

– Не думаю. Зализывать раны после такой порки считают здесь делом естественным.

Кит сморщился. По крайней мере хоть в этом у него нет расхождений с афганцами. Он чувствовал себя так, словно умер, но еще не успел родиться вновь. Следуя тихим указаниям Аннабель, Кит двинулся вперед, она же по-прежнему держалась позади, чтобы чьи-то любопытные глаза не проникли в их тайну. Вскоре они обогнули приземистое здание, где находились конюшни. За ними явно наблюдали, но никто не пытался помешать им.

В узком пространстве между крепостной стеной и конюшней было холодно, грязно и пахло навозом. Солнечные лучи сюда почти не проникали.

Айша отстегнула черное покрывало, и на свет Божий явилась Аннабель. Убрав с лица пропахшую потом материю, она с облегчением вздохнула.