Книга Государево дело - Иван Оченков

– Вам нужно выпить, – потянулся к кувшину герцог, но, увидев, что я накрыл свой кубок ладонью, остановился.

– Я уже достаточно выпил, чтобы наделать глупостей! Не стоит усугублять этого.

– Ну хорошо, – сдался Август. – Я расскажу вам все, что знаю.

– Внимательно слушаю.

– Давайте начнем с того, что основатели ордена преследовали самые благородные цели. Просвещение народа. Совершенствование христианства. Достижение благоденствия…

– Я сейчас заплачу от умиления!

– В ваших словах чувствуется скепсис. Что, впрочем, неудивительно. Даже в наше просвещенное время никто не верит в благородные порывы. Что уж тут говорить о прошлом… В общем, членам ордена Розы и Креста приходилось скрываться от фанатиков, поскольку само упоминание о необходимости «совершенствования веры» попахивало ересью.

– А разве протестанты не занимались этим самым «совершенствованием»?

– Полноте, Иоганн! На смену одним фанатикам пришли другие, ничуть не менее жестокие и догматичные. Костры, на которых Кальвин сжигал инакомыслящих, мало чем отличались от костров Торквемады.

– Ну, допустим. Но при чем тут мой отец?

– Ваш благородный родитель, как бы это помягче… В общем, Сигизмунд Август был особенно знаменит двумя чертами характера. Склонностью к авантюрам и полным неумением держать язык за зубами. Как вы, вероятно, знаете, он вступил в общество розенкрейцеров и торжественно поклялся хранить их тайны, но…

– Растрепал о них всему миру?

– Ну, не «всему миру», но, в общем, вы, пожалуй, правы. Именно что растрепал!

– Что было дальше?

– Поначалу его пытались образумить. Однако ваш батюшка не унимался…

– После чего его убили!

– Скажем так, – дипломатично заметил герцог, – смерть вашего незабвенного родителя произошла при невыясненных обстоятельствах. Неизвестно даже, приложили ли к этому руку люди из ордена Розы и Креста.

– А кто же еще?

– О!!! Поверьте, ваш отец умел наживать врагов! Кстати, только этим вы на него и похожи.

– Хм, ваша светлость, мне показалось или в ваших словах есть какой-то намек?

– Вовсе нет! Как вы могли подумать такое, ваше величество!

– Ладно, проехали. Положим, вы правы, и мой папенька умер оттого, что споткнулся на ровном месте. Но ведь человек, покушавшийся на меня и моих кузенов, явно из числа этих самых розенкрейцеров!

– Может, и так, а может, он купил это кольцо у старьевщика или вовсе убил и ограбил прежнего владельца. Но в любом случае сейчас орден Розы и Креста объявил о своем существовании открыто, а потому у него нет причин мстить за разглашение тайны.

– И как давно это случилось?

– Четыре года назад.

– Хорошо. Может быть, позже мы вернемся к этому разговору, но теперь давайте поговорим о делах более насущных. Что князья думают о моем предложении?

– Видите ли, Иоганн, – вздохнул герцог, – они…

– Не доверяют мне?

– Пожалуй, что так. А еще боятся вашей репутации. По большому счету никто не хочет войны. Даже Ольденбурги и их сторонники. Но в ваше миролюбие не верит никто. Слишком уж вы удачливы в сражениях. К тому же глава их рода Кристиан Датский не слишком ладит с вами. А тут еще эта история с рижской ведьмой… Я же говорил, что вы умеете наживать себе врагов!

– Далась вам эта ведьма! Право, что за блажь палить на кострах женщин, вся вина которых лишь в том, что им завидуют соседки.

– Вы не верите в колдовство? – широко распахнул глаза отчим.

– Нет.

– Может быть, вы тогда не верите и во Врага рода человеческого?

– В Рогатого-то? Тоже не особо.

– А в Бога вы веруете? – напряженно спросил герцог.

– Вот в Бога как раз верю, – ухмыльнулся я и, поманив своего собеседника пальцем, шепнул ему на ухо: – Но главное, Он верит в меня!

Едва высокопоставленный гость покинул покои Августа Младшего, к нему настороженно заглянул его старший брат Юлий Эрнст Даненбергский. Убедившись, что никого посторонних нет, герцог расслабился и вальяжно присел в кресло.

– Ваш пасынок уже покинул нас? – с деланым безразличием поинтересовался он.

– Как видите, – буркнул в ответ хозяин.

– И какова была цель его визита?

– А что, в замочную скважину было плохо слышно? – съязвил Август.

– Я только что подошел! – ледяным тоном ответил ему глава дома Вельфов, яростно сверкнув глазами.

– Да так, пустяки, – пошел на попятный младший брат. – Тонко намекнул, что независимость города Брауншвейга слишком большая роскошь по нынешним временам.

– Это совсем не пустяки, – вздохнул Юлий Эрнст. – Было бы опрометчиво оставлять эту проблему нашим потомкам.

– У нас с вами нет наследников, – поморщился в ответ Август.

– Мы еще не так стары, – возразил брат, которому не так давно исполнилось сорок девять. – Я вполне еще могу стать отцом, да и вам рано отчаиваться[108].

– Клара Мария еще жива, – отмахнулся правильно понявший намек герцог. – Да и от нее больной беспокойства не меньше, чем от здоровой! Не говоря уж об Иоганне Альбрехте…

– О чем вы?

– Он зачем-то заинтересовался обстоятельствами смерти отца.

– И что же вы ему рассказали?

– Ни-че-го! – отчеканил Август.

– Ну и ладно. Давайте лучше подумаем, как использовать вашего пасынка в наших интересах.

– Боюсь, это невозможно. Он совершенно неуправляем!

– А вы пробовали? – лукаво усмехнулся Юлий Эрнст. – Наверняка у него есть слабые места, помимо матушки, которую он просто засыпал драгоценными мехами из своей Московии!

– Что вы имеете в виду?

– Да так, есть одна мыслишка. Но мне необходимо ваше содействие.

Мое появление на съезде принесло немало изменений в его регламент. Первым делом для такого важного участника, как русский царь, на самом почетном месте поставили кресло с балдахином, заменяющее трон. Это, в свою очередь, вызвало ряд перестановок, и теперь по обе руки от моего величества сидят протестантские князья, а напротив с мрачным выражением на лице восседает Фердинанд Баварский, рядом с которым сиротливо жмется граф Хотек. Судя по всему, чех отправил императору донесение о моих предложениях и, не зная, какой реакции ожидать, старается помалкивать.