Книга Хозяин химер - Людмила Горбенко

– Гм! Кажется, это не совсем крестный ход, – осторожно перебил Геллан, прищуриваясь. Вернувшаяся острота зрения позволяла ему легко разглядеть не только мрачное лицо священника, но и царапины на его лбу, богатый оклад иконы, а также множество прочих мелких подробностей.– Вон те двое парней, что бегают под замком, не молятся, а большими пучками раскладывают солому. Я думаю, они собираются спалить замок. Как поступим?

– Может, поступим как умные люди? Развернем лошадку и тихонько двинемся по тропе обратно? – предложил маг.– Интуиция мне подсказывает, что конкретно этим крестьянам можно доверить уничтожение нечисти своими силами – очень уж организовано у них все грамотно, молодец священник. Нет, я понимаю: работа и все такое, но… слушайте, пойдемте отсюда, пока не поздно!

Умом Геллан понимал, что маг прав. Но под обжигающим взглядом Иливы доводы рассудка вдруг отошли на второй план, уступив место тому древнему инстинкту, что испокон веков заставлял оленей ломать рога друг об друга, рыцарей – сходиться в смертельном поединке, а прочих представителей мужского пола, совершать не менее странные, но обязательно эффектные поступки.

– То есть как? – удивился принц, краем глаза наблюдая за девушкой.– Ты же сам хотел найти истинного создателя монстров – и вот он в ловушке, буквально перед носом, бежать некуда! А кулбы? Разве они не подлежит немедленному уничтожению?

– Ну зачем так нагнетать, дуся? – замялся маг.– Вернемся в Гильдию, отчитаемся, попросим подмоги…

– А если эти твари прямо сейчас вырвутся наружу? И нападут на людей? Присмотрись, у дома полно женщин! Жекон, неужели ты даже не хочешь попытаться?

– Чтение нотаций старшим по возрасту и должности плохо на тебя влияет, – горько сказал маг.– Видел бы ты себя сейчас: весь перекошенный, глаза горят как у ошпаренного кота, рожа в пятнах, волосы дыбом – прямо на себя не похож.

– Я был о ловцах лучшего мнения, Жекон, – холодно откликнулся принц, косясь на замершую Иливу и вынимая из чехла арбалет.– Терслей мне расписывал ваши твердые моральные принципы и исключительную храбрость.

– Ха! Конечно, расписывал! Думаешь, в ловцы ломится прорва народу? Чтобы потом днями и ночами портянки по грязище полоскать и света дневного толком не видеть? Только такие приезжие дурачки, как ты, и соглашаются. Коренной капериец лучше будет в порту тюки ворочать.

– Допустим, я дурак, но я не подлец! Где же твой боевой дух, Жекон? Неужели для того, чтобы быть мужчиной, тебе необходимо наливаться градусами? А ты, Терслей?

Повисла пауза.

От решения командира сейчас зависели их дальнейшие действия. Рискнет или проявит осторожность? Терслей бросил взгляд на взъерошенного Геллана, разозленного мага, молчащую Иливу и едва слышно вздохнул.

– Черт бы побрал Гильдию, этот заказ, странную нечисть, мага-бракодела и идиотских поджигателей с их иконами… Ловцы не нарушают обещаний во время работы, это плохая примета, – грустно сказал он.– Думаю, хотим или не хотим, но придется приблизиться к дому, Жекон. Если кулбы вырвутся, будем их убирать.

– Чем?!

– Тем, что осталось…

Некоторое время маг испепелял коллег ненавидящем взглядом, потом рывком скинул с плеч мешок, высыпал его содержимое на дно телеги и ухватил полную горсть гномьих палочек.

– Пропадите вы пропадом, моралисты проклятые! – гаркнул он, дергая повод.– Чтоб тебя, дуся, блохи сожрали! Но, милая! Впере-е-ед!!!

Нижний город. Холодный тракт

Вцепившись обеими руками в уши подземного скакуна, Адам мерно трясся по дороге на Ознобы.

Самым трудным для него оказалось вовсе не раздобыть хакни, а заставить его тронуться с места – упрямый зверь наотрез отказывался признавать седока за живого пассажира и всячески пытался скинуть его со спины. Утомившись балансировать на рыхлой спине, Адам обругал хакни единственным словом, что было в его распоряжении, и злое «мугу» неожиданно сотворило чудо: скакун послушался. Троицу врагов ковыляка обогнал еще после предыдущего поворота и сразу почувствовал себя уверенней. Дополнительным бодрящим фактором выступали свертки, похищенные вчерашней ночью в гномьей ночлежке – беззащитные негодяи теперь уже не смогут так легко избегать ловушек.

Сгорбившись под плащом в три погибели, чтобы сойти издалека за гнома, ковыляка чувствовал, как мешочек с украденными приспособлениями колотится о его бок, и это ощущение было неожиданно провокационным – безмолвные фляги и свертки словно посылали в мозг Адама настойчивые сигналы, требуя немедленно вскрыть их и посмотреть, на что они способны.

Прежде, в доме хозяина, Адаму не единожды доводилось держать в руках склянки с зельями, коробочки с порошками и прочие магические снадобья. Киорус без опаски доверял слуге переливать из пробирки в пробирку самые драгоценные растворы и переносить их для наилучшей сохранности в ледник по ветхой лестнице, так как знал: ковыляка скорее сломает собственные ноги, чем разобьет хрупкий сосуд или прольет каплю жидкости. Но вот самостоятельно колдовать или даже просто использовать что-либо из магических штучек Адаму еще никогда не приходилось.

Покрепче ухватившись правой рукой за ухо хакни, ковыляка то и дело засовывал левую под плащ и ощупывал мешочек, который он перевязал тем, что осталось от повязки-проводника – хозяин дал ему эту вещь, и хозяин обязан получить ее обратно, пусть и в слегка потрепанном виде. Веревочный огрызок по-прежнему хранил температурный нейтралитет – магические силы покинули его окончательно – а пальцы так и тянулись к узелкам, дрожа от предвкушения будущего могущества, и Адам усилием воли отдергивал их, сжимая до костяного хруста.

В этой борьбе с самим собой прошла значительная часть дороги. Ковыляка сам не заметил, как миновал узкую речушку, похожую на пунктирную линию, – она то скрывалась в толще пород, то вновь выныривала на поверхность – и только по прозрачным сосулькам, все чаще свисающим со свода тоннеля, да еще тонкой корочке льда на стенах догадался, что пункт конечного назначения уже близок.

Эхо чужого разговора долетело до чуткого слуха Адама, когда он этого совершенно не ждал.

Четыре приземистых силуэта деловито скакали по дороге вслед за ним, и широкие полосы крест-накрест желтели в далекой полутьме, отражая скудный свет фонарей. Содержание их громкой беседы осталось для ковыляки загадкой, но многократно повторенное имя Элиция, не слишком пристойные комментарии и дружный гогот свидетельствовали в пользу того, что речь идет о даме, причем хорошо знакомой всем четверым. Тема секса была совершенно чужда Адаму, а после того, как хозяин однажды насильно попытался спарить его с Эвой, и вовсе вызывала темное раздражение.

Ковыляка отдавал себе отчет, что через несколько минут его догонят и спросят документы, и его с головой накрыла волна отчаяния. Можно попытаться укрыться на темной обочине, но хакни – его не заставишь распластаться на камнях и дышать не запретишь, а на этом холоде каждый выдох теплокровного скакуна сопровождается заметным облаком пара. Замереть и в очередной раз прикинуться трупом? Грязный, обгорелый и холодный, ковыляка не сомневался, что сыграет эту привычную немую роль без сучка и задоринки – но…