Книга Дар берегини - Елизавета Дворецкая

– Кого из них ты хочешь отдать Перуну? – спросил Славигость.

– Всех, – просто ответил Ингер.

По рядам собравшихся пробежал ропот.

– Но их же там… с Щуром два десятка, с Боголюбом десяток прибыл… тридцать человек! – воскликнул пораженный Славигость.

– Нам нужен весомый дар. Дорогая жертва. Этой жертвой будут лучшие мужи древлян и сам князь малинский. Пусть Перун видит, что мы не скупимся ради его милости.

Старейшины в смятении рассматривали своего юного князя. Сидевший на высоком столе стройный молодец, красивый, как ясный месяц, был внешне невозмутим, хотя некоторые признаки указывали на его волнение.

Тридцать человек! Три десятка здоровых, зрелых мужчин он требовал умертвить, как поросят, чтобы склонить на свою сторону милость бога битв.

Решение это далось Ингеру не так легко, и не раз он тайком обсуждал его с самыми близкими: с женой, с Ивором, с Ратиславом, с кое-кем из холмоградских бояр. Умертвить разом тридцать человек – это будет такой удар, что гул от него разнесется по всем слоям бытия, от вершин Занебесья до самого дна Подземья. Но Ингер видел необходимость сделать это – громко заявить людям и богам о своей решимости вырвать победу в своей первой войне в новых владениях. Поразить ужасом своих и чужих, чтобы никто уже не смел сомневаться в силе духа и удаче молодого князя. Пусть не ждут от него мягкости и слабости. Он молод, но безжалостен к своим врагам и никому не позволит встать поперек дороги.

Даже Свену и его приспешникам это послужит уроком.

«Придется Свена согласие спрашивать, – предупреждал князя Ивор. – Это его добыча, он ее взял, не мы. Его люди там стоят. Воспротивится – не драться же с ним».

«А почему не драться? – возмущенно ответила Прекраса. – Как он посмеет против княжьей воли встать? Он кто? Он сын рабыни! Цветной кафтан натянул, так думает, он князю стал равен? На любую свинью кафтан надеть можно».

«Весь этот город – мой! – напомнил кормильцу Ингер. – И все что в нем – мое. Мне решать, как и с чем просить у Перуна помощи».

«Ты прав! – горячо поддерживала его Прекраса. – Все они только служили тебе, когда делали эти дела!»

Сейчас, когда князь высказал свою волю, все в гриднице смотрели на Свена и ждали его ответа.

– Вы древлян в тальбу брали, да толку с того не было, – сказал Ивор. – Выкупа вам не дали, войны не убоялись – так и чего их беречь? Вечно, что ли, в той избе держать? Кормить только даром. А так и от них, псов, толк будет.

– И Боголюба тоже – Перуну? – с сомнением спросил Свен.

– Его первого. Человек княжеской крови – самый лучший дар.

Свен медлил с ответом. Он помнил, как сидел за столом Боголюба и ел его хлеб. И хотя за тот стол его привели коварные замыслы, горькой смерти хозяину он не желал. Не думал, что Боголюбу предстоит нечто более страшное, чем плен. Так значит, он привел старика в Киев, чтобы тот стал жертвой на камне у дуба… Вот чем кончатся их беседы среди венков и песен купальских!

«Эй, парень! – услышал вдруг Свен незнакомый голос. Привыкнув, он не стал оглядываться, поскольку сразу понял: это заговорил с ним кто-то из живущих в его мече. – Если ты хочешь еще когда-нибудь увидеть ту женщину, с которой свел знакомство в Малине, постарайся спасти ее старого мужа от смерти».

«Это еще почему?» – мысленно отметил Свен, до того успевший мельком подумать: а недурно, что Ружана овдовеет еще до начала войны.

«Если в Дерева придет весть, что Боголюб мертв, его родичи устроят для него пустую могилу и положат всякое добро, чтобы его дух мог найти там приют. И самую любимую его молодую жену тоже положат – об этом позаботится его старая жена. У старухи есть еще одна причина желать, чтобы та умерла. А этому ты никак не сможешь помешать – даже мы не поможем тебе быть одновременно в двух местах. Послушай меня! Я здесь из-за женщины, я хорошо знаю всю их породу! Меня зовут Хьяльмар, и при случае я расскажу тебе мою сагу, а пока торопись!»

Свен переменился в лице. Он уже имел случай убедиться, что пленники меча говорят ему правду. Мигом вспомнился Малин, кислое лицо старой Горяни, румянец щек и лукавый блеск глаз Ружаны… Как она улыбалась ему тайком, и от ее белозубой улыбки таяло в груди. Он не просто хотел еще когда-нибудь ее увидеть. Он не сомневался, что так и будет. Но для этого нужно спасать ее от участи как горькой, так и бесславной – уйти на тот свет молодой, чтобы служить старому, нелюбимому, опозоренному мужу.

– Послушай, княже, – начал Свен, не тратя времени на раздумья. – Что до Боголюба… не спеши с него голову снимать.

– Почему? – Ингер обратил на него строгий взгляд.

Ингер ждал возражения, и именно от Свена. Свен взял древлянских пленников, и он, как считал Ингер, уцепится за любой случай, чтобы противоречить новому господину. Красивые светло-серые глаза Ингера были спокойны и выражали пристальное внимание. Свен не верил этому спокойствию и угадывал за ним волнение – он и сам вел бы себя также.

– Боярин Здоровец, мудрый человек, правду сказал. Мы разобьем древлян. Даст Перун, убьем Житимира. А дальше что? Нам нужен будет человек, которого мы оставим ими править. Ты знаешь, как дань собирают? – Свен положил руки на пояс и подался ближе к молодому князю. Сам-то он был довольно опытен в этом деле. – Каждую весь обойти – года не хватит. Мы берем дань с князя. Он – со старейшин. А те – с дымов. В погост приезжаем – у старейшин все подготовлено, а если нет – мы спросим с князя. Нам нужен князь древлян, покорный нам. И мы не можем ждать, пока они вече соберут – из тех, кто уцелеет, – и нового князя кликнут. Они, после войны, еще три года рядиться будут, кто у них нынче старший. А мы что – без дани сидеть? Или бродить по лесам, искать поживы где придется? Не дело это. Весняки разбегутся, мы только своих людей даром потеряем, а соберем с шишкин нос. А будет у нас в руках Боголюб – иное дело. Когда его мужей у него на глазах для Перуна умертвят, а других в поле разобьют, он уж такой гордый, как прежде, не будет. Согласится на все, лишь бы его и ближиков живота не лишали. Будет он древлянам князь – всем древлянам, а не только маличам, – а нам покорный слуга.

– Но это самая лучшая жертва! – воскликнул Ратислав. – Ты хочешь лишить Перуна самого дорого дара!

– Уж не желаешь ли ты, чтобы Перун счел меня скупым? – прищурился Ингер. – И чтобы он не дал мне победы?

– Я себе не враг, – прямо ответил Свен. – Победа у нас, княже, одна на всех. Ты не одолеешь – и мне не уцелеть. Древлянам враг – я, не ты. Это я пленил Щурово посольство, я Боголюба в Киев заманил. Мне не простят. Проиграем войну – мне не жить.

– Ну так не чудно ли, что ты сам пытаешь отнять у нас кусок удачи еще до битвы? – развел руками Ивор. – Князь-то прав: чем знатнее жертва, тем больше милость богов, а принести Перуну князя древлянского, пусть и малого, это еще до битвы их разбить.

– Ты о том, что будет после битвы, способен подумать, отец? Пусть Перун возьмет старейшин – о такой жертве ни у нас тут, ни окрест не слыхали давно. С тех пор как мой отец северян на пиру перебил…