Книга Воспоминание - Джуд Деверо

– Ну, я…

– Вот видишь, сэр сын лорда Хедли? Он – посмотрит на ткани. Даже если мне захочется весь день рассматривать эти шелка, Аллен с удовольствием побудет со мной. Разве такие, как ты, понимают, что другие могут не быть эгоистами?

Талис был в недоумении. Он понятия не имел, о чем Калли говорит. Ему уже начинало казаться, что в ее тело вселился какой-то злой дух. Он предлагает ей это вовсе не из какого-то «эгоизма». Просто та Калли, которую он знал, сама скорее захотела бы смотреть книги и канатоходцев, чем свертки тканей. Интересно, что сегодня с ней случилось?

Калли, увидев, что он ничего не понял, сжала кулаки. Она отвернулась от него:

– Ладно, Аллен, пошли смотреть на то, как медведя травят собаками.

– Но тебе же плохо станет, – заметил Талис сзади, и в его голосе прозвучало настоящее участие. – Ты всегда терпеть не могла, когда животным больно.

Калли снова резко повернулась к нему на каблуках:

– Это мне от тебя плохо! От тебя со всеми твоими мыслями насчет того, что я принадлежу тебе и ты все знаешь! Совершенно ничего. На самом деле, как ни странно, я обожаю, когда травят медведей. Это спорт Для сильных, удачливых, отважных и ловких, а Аллен знает, что таким женщинам, как я, нравятся захватывающие зрелища. Ты думаешь, что я все еще та же, что раньше – маленькая невинная девственница, скучная, чопорная и не знающая жизни? Я давно уже не такая. А теперь я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Ты мне больше – не нужен. Я вообще никогда больше не хочу тебя видеть в своей жизни.

Аллен, глядя на нее, не мог сдержать улыбки. С каждой минутой Калли все хорошела. Когда девушка была в гневе, ее щеки розовели, а глаза сверкали. Она становилась почти красавицей…

Было похоже, что наконец-то ее слова произвели какой-то эффект. По крайней мере, кажется, этот парень Талис задумался. Когда Калли двинулась, он не сделал ни шагу. Девушка шла так быстро, что Аллену. чтобы ее догнать, пришлось почти бежать за ней.

Он чувствовал себя гордым – ему казалось, что он завоевал женщину в словесном поединке. Наклонясь к ней, он произнес тихим, заговорщическим тоном:

– Травля медведей вон там.

Калли взглянула на него с ужасом:

– У меня нет ни малейшего желания смотреть, как дерутся медведи с собаками. Я ненавижу, когда льется кровь! Терпеть такие зрелища не могу»

– Но ты же сказала… Ты сама сказала тому парню… Я думал, ты…

– Послушай, ты когда-нибудь заканчиваешь предложения, которые начинаешь? – зло спросила она. – Ты что, в самом деле считаешь, что у женщины не хватит ума прочитать книгу? Если ты так считаешь, то ты глупец! Думаешь, что мы, женщины, так же глупо проматываем жизнь, как это делаешь ты, когда валяешься под деревом, в то время как я работаю в саду и пропалываю сорняки? И ты после этого думаешь, что я глупее тебя? Да?

– Да нет, я… Я имел в виду…

– Действительно, интересно – что же. ты имел в виду? Ну, скажи же мне!

Аллен глубоко вздохнул. Если бы он не старался заработать те деньги, которые предложила ему леди Алида за то, чтобы он ухаживал за этой девицей, он, ей-Богу, сейчас же ушел бы. Пусть она достанется Талису – на здоровье! Не очень он будет из-за этого расстраиваться. Эти двое друг друга стоят. Ничего не скажешь – они словно были созданы друг для друга.

– Хочешь выпить вина? – предложил Аллен, не зная, что еще сказать. Потом добавил, не успев подумать и остановить сам себя:

– А может быть, лучше было бы купить тебе телегу дезинтоксиканта, сделать ванну и искупать тебя там – это наверняка пошло бы тебе на пользу.

К его крайнему удивлению, Калли разразилась хохотом. Аллену казалось, он прекрасно знает, что нравится женщинам. Он проводил всю жизнь, гоняясь за ними и пытаясь их завоевать. Женщинам нравится нежность и заботливость, а никак не ироничные саркастические замечания, и поэтому он оставлял их всегда при себе. Но сейчас, не удержавшись, сказал это вслух. И неожиданно именно это ядовитое замечание вызвало у Калли смех.

Он не мог знать этого, но Калли рассмеялась от души лишь потому, что его замечание напоминало ей, что, бывало, говорил ей Талис. Когда у нее бывало плохое настроение, он всегда предлагал какие-нибудь устрашающие средства, чтобы ее развеселить: например, засахарить в меду или сварить в сиропе. Однажды, когда им обоим было по двенадцать лет, в один прекрасный и жаркий летний день, Талису показалось, что она, на его взгляд, слишком дерзка и нахальна, и он подбросил ее так, чтобы она оказалась прямо в телеге, доверху нагруженной персиками. Грохнувшись на персики сверху, она, разумеется, все их передавила, а Талис невозмутимо объяснил, что только очень сладкий сок может сделать ее характер мягче.

Не зная этой истории, Аллен, слыша ее смех, подумал только, что он и в самом деле на редкость умный и остроумный человек.

Талис был в это время в нескольких футах позади них. Услышав смех Калли, он скрипнул зубами, а руки сжал в кулаки с такой силой, что ногти врезались в ладони. Ему ли было не знать, когда Калли смеется по-настоящему, оттого что ей смешно, а когда нет. До сих пор, несмотря на то, что она изо всех сил делала вид, что не обращает на него внимания, на самом деле все, что она говорила, было для него, для Талиса. Ее мысли были сосредоточены на нем, а не на этом блондинчике-попугайчике, который, Талис знал, ей вовсе не нравился. Но сейчас, когда они уходили от него, она засмеялась тому, что ей говорил именно он, этот блондин. В этот раз она засмеялась по-настоящему. До сих пор только Талис мог вызвать у нее такой смех. Ее не удавалось по-настоящему рассмешить ни Уиллу, ни Мег, ни вообще кому-либо из их деревни. Обычно Калли всегда была рядом с Талисом, что бы ни происходило – она всегда смотрела на него, думала о нем, думала, как он, вела себя, как он, делила с ним все.

Но совершенно очевидно, что сейчас она кого-то ему предпочла.

«Ну и черт с ней», – подумал Талис. Если он ей не нужен, тогда она будет не нужна ему.

Каждый мускул в его теле был напряжен. Талис отвернулся. Ну и пусть они будут вместе, думал он. Пусть хоть целую вечность – ему плевать.

Злость и гнев настолько переполнили все его существо, что когда он случайно споткнулся обо что-то на тропинке, он чуть было не упал лицом вниз. Неожиданно он обнаружил, что больше не чувствует своей обычной грации, легкости движений, своей обычной чуть раскачивающейся походки; даже чувство равновесия, и то изменило ему.

– Прошу прощения, – сказал рядом с ним голос Хью Келлона. Оказалось, что то, обо что Талис споткнулся, была его нога. Извинился он, потому что был человек вежливый, но, судя по его тону, он был расположен поговорить еще немного. – Куда это ты несешься сломя голову? Смотри-ка, какой прекрасный сегодня денек, какая погода, сколько красивых девушек вокруг. А у тебя такой вид, будто ты собрался объявить войну всем на свете.

– Мне надо идти, – упрямо сказал Талис. – Извините.