Книга Тьма. Испытание Злом - Юлия Федотова

Костер горел посреди поляны белым колдовским огнем. Вокруг него вращалась вся жизнь маленького поселения. Обед на нем не варили – для хозяйства были костерки отдельные, а этот служил символом неугасающей жизни и оберегал от зла.

– Прошу! – Один из альвов, видно главный, сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь к огню, странники.

Значит, их перестали считать пленными, раз принимают как гостей, понял Семиаренс. Уже легче.

…Когда-то их всех учили хорошим манерам: и мага, и ведьму, братьев фон Раух, о силонийце и альве говорить нечего. Впрочем, не надо жить во дворцах, чтобы знать: в гостях неприлично волком набрасываться на еду, трапезе должна предшествовать неспешная беседа о приятном. Но после нескольких дней вынужденного поста – какая там беседа! Не ели они – жрали, приличия позабыв. Корешки, черешки, хвосты – все вкусным казалось, что подали. Какие хвосты, спросите? Да Тьма его разберет! Может, и пресмыкающиеся, Йорген нарочно спрашивать не стал, чтобы не расстраиваться. Как говорится, многие знания – многие печали. Отказаться все равно не смог бы, так уж лучше и не знать, что за дрянь съел, не на радость ли злым богам? Наелся в кои-то веки – вот главное!

Только покончив с полуночной трапезой, незваные гости наконец перевели взгляд с опустевших мисок на щедрых хозяев… Да! Такого они прежде не видели! Лучше бы и не видеть никогда.

Люди говорят: «прекрасен, как альв». Светлые альвы – красивый народ, потому что добрые боги создали их по образу и подобию своему. А создав, поняли, что перестарались, и всех прочих: людей, нифлунгов, гномов всяких-разных – сляпали попроще, лишь бы руки-ноги двигались и голова держалась – слишком много красавцев на свете ни к чему.

Здешние альвы тоже были красивы – когда-то. Десять лет назад. И до сих пор многие лица хранили прекрасные черты. Но у каждого (у каждого!) из жителей поселения было свое отличительное увечье. Горб или сразу два, на спине и на груди. Хромая нога, высохшая рука, кривые бока. Косоглазие, слепота, заячья губа, карликовый рост, бороды у женщин – всего не перечислишь. «Ой-ой! Не напрасно ли мы позарились на те хвосты?! С чего их всех так перекосило?!» – мелькнула у Йоргена паническая мысль.

Каждого из них когда-то учили хорошим манерам, и не все уроки пропали даром. Ни один из гостей ни словом, ни возгласом, ни взглядом не выдал своего ужаса. Но альвы и сами понимали, какое впечатление должны производить на посторонних.

– Вас, должно быть, удивляет наш облик… – заговорил с горечью тан Эрианис – высокий, статный мужчина с правильными и благородными чертами правой стороны лица, левая же выглядела так, будто принадлежала мертвецу: была совершенно неподвижной, угол рта оттянулся вниз, и веко висело.

Ответом ему было молчание. В самом деле, что тут скажешь? «Ой, правда, мы так испугались!»? Или: «Да что вы, все в полном порядке, так и должно быть!»?

Но альв и не ждал ответа, продолжал дальше.

– Это Тьма, – молвил он печально. – Она уродует природу вокруг нас, а мы – часть этой природы. Вы видели деревья в этом лесу? Безобразные, искалеченные… Мы – им под стать… Хотя это еще не самое худшее…

– Слышал предание о короле Обероне? – улучив момент, шепнул Йорген другу. – Я думал, это сказки, не бывает в природе горбатых альвов. Теперь понятно: тот Оберон родился тысячу лет назад, значит, как раз во времена прошлой Тьмы. Вот почему его, бедного, скрючило…

Глава 33,

повествующая о проклятии поселения Айо и тяготах борьбы с оным

И брат от брата побежит,

И сын от матери отпрянет.

А. С. Пушкин

О самом худшем они тоже узнали, и очень скоро. Кальпурций Тиилл не справился с любопытством. Не стоило, конечно, после доброго приема старое поминать, но он все-таки спросил осторожно: не знают ли почтенные хозяева, как получилось, что в мирных прохожих днем пускали стрелы из леса?

Ну конечно, они знали. И очень, очень сожалели. Именно в этом и заключалось главное несчастье поселения Айо. Оно тоже пришло с Тьмой, и прежде чем с ним научились жить, немало народу полегло. Вот уже семь лет подряд каждую полночь в одного из обитателей поселения вселяется безымянное зло. И начинает убивать все живое и неживое, без разбору. Свои, чужие, близкая родня, темная тварь – одержимому все едино, он хочет крови, боли и страха, сам же не боится ни боли, ни смерти, как северный воин-берсеркер.

За первые месяцы этого кошмара население колонии сократилось вдвое. Скольких-то положили одержимые, сколько-то было в этом состоянии убито. Так продолжалось до тех пор, пока жених взбесившейся леди Инноли, не в силах причинить вред любимой, догадался замуровать ее в тесном дупле. Чудо, но разомкнуть дерево одержимая не смогла, обычные способности ей отказали. Всю ночь она билась внутри, выла страшно, сыпала угрозами, проклятиями и такой непристойной бранью, что невольные слушатели диву давались, где могла набраться такого невинная девушка-альва, вся жизнь которой прошла в почти полной изоляции от грубых инородцев? (Здесь нужно уточнить, что бранилась она на нескольких человеческих языках, в наречии светлых альвов таких слов не существовало вовсе.) Настал день, но дева продолжала бушевать, и так до полуночи.

В полночь, как полагается, озверел еще один альв, и его всем миром заточили в соседнем дупле. И буквально минуту спустя первое дупло разомкнулось. Леди Инноли, бледная, всклокоченная, как злая ведьма, с разбитыми в кровь кулачками и сорванными ногтями, пошатываясь выбрела на волю. К ней бросились, чтобы вернуть в темницу, – и вдруг поняли, что она совершенно нормальна, от недавнего безумия в душе не осталось и следа, бедняжка не помнила ничего из того, что творила. О случившемся, впрочем, догадалась сразу и горько плакала, потому что успела убить двух добрых подруг.

Постепенно альвы освоились со своим проклятием. Безумие длилось ровно сутки. Поэтому каждую ночь все поселение собиралось у костра и ждало, кто из соплеменников одичает на этот раз. Как только замечали дурной взгляд, злобный оскал или другой признак – наваливались и запирали. Они приспособились к злу.

Но приспосабливалось и зло. Оно научилось затаиваться, все труднее становилось вычислить одержимого и все труднее удержать. Если прежде тот сразу бросался в атаку, теперь первым делом пускался наутек. Не догонишь – будет охотиться на соплеменников и чужаков целые сутки…

– Вот как я сегодня! – вклинился в рассказ тана худенький бледный паренек с большим горбом на спине. – Это, верно, я вас сразил стрелой, простите… Упустили меня…

– Да, это новая уловка зла, – подтвердил рассказчик. – Прежде, вселившись в альва один раз, оно не возвращалось к нему по крайней мере до тех пор, пока не сменится луна. Но последнее время стало нападать на одного и того же и пять, и даже три дня спустя. Не угадаешь.

– А нынче? – забеспокоился Фруте. – Ведь полночь минула, очередного вы изловили?

– В дупле она сидит, поодаль, чтобы спать не мешала, – успокоил тан. – С девами проще, они быстрее себя выдают – начинают рычать…