Книга Академия волшебства - Андрей Смирнов

— Простите, — хрипло сказал Дэвид. — Я не хотел вас оскорбить… Я думал, что…

— Ничего, я понимаю, — остановил его излияния Локбар. — Собственно, вы были недалеко от истины, поскольку большинство здешних уроженцев, наверное, так бы с вами и поступили. Но… Кантор, полагаю, не упоминал о том, что из рода кен Рейзов происходит только его мать, в то время как его отец, который хотя и живет в Хеллаэне более восьми столетий и уже более ста лет носит баронский титул, когда-то давно был простым, никому не известным эмигрантом из далекого провинциального мира… Нет, не упоминал? Наверное, нет — он почему-то совсем не хочет об этом помнить… Прощайте, господин Брендом.

— Прощайте.

Лорд Локбар, барон кен Рейз неторопливо пересекал площадь, по ходу настраивая портальный камень на возвращение домой, и Дэвид, глядя ему вслед, чувствовал, как, против воли, в его душе возникает уважение и восхищение этим человеком. Не только потому, что тот оставил ему жизнь, хотя мог забрать ее — из-за того, как тот действовал, говорил, мыслил… В Локбаре, казалось, в эту секунду отразился весь Хеллаэн — мир, который влек Дэвида к себе так же сильно, как и отталкивал.

Повернувшись, он задумчиво направился обратно в сторону главного корпуса Академии. Сейчас должен был начаться урок системной магии, не стоило опаздывать…

…Лорд Локбар, вертя в руках тускло сияющий изумруд, не думал ни о чем — ну почти ни о чем, если не считать воспоминаний о семейном совете, состоявшемся вчерашним днем…

«Он должен сдохнуть!.. — плевалась Нэинья кен Рейз, бабка Кантора, старая ведьма. — Сдохнуть!..»

«Может, и должен, — холодно ответил ей Локбар. — Но только не сейчас и не так, как ты хочешь. Это — урок Кантора, он должен усвоить его сам. Когда он поправится, у него будет шанс исправить свою ошибку… без красивых сцен, вызовов и прочих глупостей. Но до тех пор никто из нас не тронет иноземного дурачка — щенка, посмевшего укусить моего сына, должен убить Кантор — и больше никто».

Локбар вздохнул и, хотя на улице было тепло, поплотнее запахнулся в плащ. Открыл волшебную дорогу в замок, доставшийся ему в наследство от старого кен Рейза.

«Некоторые вещи, — с грустью подумал Локбар, — должны быть сделаны независимо от того, нравятся они нам или нет…»

ЭПИЛОГ

О жизни Дэвида Брендома в Академии до и после той достопамятной дуэли можно было б поведать ещё немало интересного, однако во всякой истории — если, конечно, она написана на бумаге — рано или поздно приходится ставить точку.

Поэтому, не вдаваясь в малосущественные детали, перейдем к причинам, побудившим его — спустя два месяца после дуэли и беседы с Локбаром кен Рейзом — бросить обучение и покинуть Академию.

Все началось с появления человека в серой одежде — уже в четвертый или пятый раз на памяти Дэвида. Курьер из Кильбрена передал Идэль письмо, но на этот раз Дэвид заметил, что что-то не так. Дело происходило в комнатах кильбренийки, курьер делал вид, будто не замечает присутствия постороннего мужчины в покоях своей высокорожденной госпожи, Дэвид отвечал ему тем же. Вскрыв письмо, Идэль пробежала его глазами, потом, она что-то едва слышно прошептала и тихо села на краешек кресла, не выпуская послания из рук.

Подняла на курьера блестящие от влаги глаза… Дэвид ещё ни разу не видел, чтобы она плакала — даже испытывая боль… даже тогда, когда Кантор едва не превратил его в бифштекс у нее на глазах.

— Когда?… — хрипло спросила она. — Как?…

Курьер пожал плечами и неловко переступил с ноги на ногу. Он вел себя так, как будто был в чем-то перед ней виноват.

— Я… я не знаю. Мне не сообщали подробностей. Отправили сразу к вам, как только это случилось.

— Выйди, — сухо приказала Идэль.

Как только за кильбренийцем закрылась дверь, Дэвид подошел к креслу и, опустившись на пол, заглянул Идэль в лицо.

По ее щекам катились слезы.

Любовника своего она, по крайней мере, не стеснялась — и то хорошо.

— Что случилось? — тихо спросил Дэвид. Вместо ответа Идэль отдала ему письмо, но он мало что в нем понял. Витиеватые буквы с трудом складывались в слова; слова, цепляясь друг за друга, образовывали запутанный узор смысла… Он словно разучился читать — больше думал о Идэль, чем о буквах на листке бумаги… «С прискорбием… невосполнимая утрата… удар для всех нас… будет собран сенат… ваше присутствие… в ближайшие дни… будет выслан эскорт…»

— Он был тебе так дорог? — спросил Дэвид. — Приор… ну погибший… это ведь ваш верховный правитель, верно?…

— Он мой прадед, — ответила Идэль. — Единственный человек, кроме Координатора Севегала, которому я не была безразлична.

Дэвид заглянул в конец письма. Там стояла длинная подпись, но имени «Севегал» в качестве одной из ее частей не содержалось.

— Авермус-кириксан-Саутит… на ваших именах язык можно сломать. Почему нет письма от твоего воспитателя?

— Мне бы и самой хотелось это знать.

Чуть позже Идэль вытерла слезы и ещё раз перечитала письмо. Позвала курьера, но допрос мало что дал: министр Авермус отправил посланника сразу после убийства, и о случившемся тот знал ещё меньше, чем Идэль, державшая на руках письмо. Слышал только, что в старом дворце были какие-то беспорядки, но как все произошло, кто ещё пострадал — не имел понятия. Посланник даже не знал, жив приор или только ранен. Идэль спросила его, когда открывается Мост, и узнала, что следующее сопряжение миров должно произойти через четыре дня. Тогда же должен был прибыть и обещанный эскорт, но Идэль не собиралась дожидаться его в гостинице. Посланца поселили в соседнем номере, а кильбренийка, купив нескольких лошадей, начала собираться в дорогу. Курьер, хотя и молчал, явно был в шоке от увиденного: госпожа делала все сама… ну почти сама, если не считать скромной помощи Дэвида и его собственной.

То, что Идэль должна уехать, как бы подразумевалось само собой, но когда Дэвид спросил о приблизительной дате ее возвращения, то услышал ответ, подействовавший на него не слабее удара поленом.

— Наверное, я уже не вернусь, — негромко произнесла она. — Мое обучение здесь окончено… надеюсь, этого хватит…

Она не объяснила — хватит для чего, а Дэвид не стал уточнять.

— Но почему? — спросил он. — Почему ты не сможешь вернуться?

— Потому что я пропущу слишком много занятий, чтобы возвращаться к концу этого курса… если же все повторить… не уверена, что это будет возможно. После смерти приора все изменится…

— Что изменится?

— Например, деньги. — Она грустно улыбнулась. — По меркам Нимриана я — не такая уж богатая принцесса. Пока приором был мой прадед, средств мне хватало, и даже с избытком… теперь же… я не уверена, что вообще получу хоть что-то.

— Начнется борьба за наследство?

— Она уже идет. В первую очередь — за власть. От прадеда исходит несколько линий, каждая из которых могла бы претендовать на первенство; та ветвь, к которой принадлежу я, истребляется давно и нещадно. Когда мне было всего несколько месяцев, погибли мои родители, через несколько лет убили деда и одного из братьев, поддерживавших его… Мои тетки и дядья гибли у меня на глазах, пока я росла. Теперь сумели добраться до прадеда, и я не знаю, что с Севегалом… Этому не будет конца, пока не появится кто-то, кто возьмет власть в свои руки, уничтожив по ходу большую часть родственников… и до дрожи запугав остальных. Прадед именно так и поступил двести лет тому назад…