Книга В поисках агента. Записки офицера КГБ - Грегори Файфер

Были и другие версии случившегося. В ноябре 1997 года, три года спустя после того, как «Эвенджер» выдал Эймса, Кирпиченко — как уже сказано в самом начале книги — обвинил в этом Калугина, который якобы получил сведения об Эймсе от «своего друга» по имени Виктор, работавшего с агентом. Информация изобиловала неточностями, включая, в частности, утверждение, что я попал в ПГУ благодаря помощи Калугина. В стремлении очернить нас обоих автор даже не удосужился проверить, что я начал службу в ПГУ с 1963 года, когда Калугин в качестве начинающего сотрудника находился в командировке в США. Несмотря на мое возмущение клеветнической статьей, я последовал совету Шебаршина и решил ничего не предпринимать в свое оправдание.

Двумя годами позже бывший сотрудник ПГУ Александр Соколов опубликовал книгу «Суперкрот» с подзаголовком, гласившим: «ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина». Соколов изложил в книге ту же самую историю о Калугине и уже помимо имени сообщил и мою фамилию.

В 1999 году я с удивлением узнал, что Ассоциация ветеранов внешней разведки планирует встречу своих членов для обсуждения книги Соколова, только что опубликованной одним из издательств, связанных с СВР. Я решил прийти на это мероприятие. Там присутствовал Кирпиченко, который энергично поддержал выводы автора. Тут я не выдержал, попросил слова и заявил, что книга содержит в отношении меня лживые утверждения, и добавил, что вынужден буду обратиться в суд, чтобы защитить свое имя.

После этой встречи в последующие недели мне звонили многие члены ассоциации с просьбой пересмотреть мое заявление. Мне, в частности, говорили, что обвинения против меня не следует рассматривать как оскорбления, их следует принимать как частное мнение авторов публикаций. Я воспринял подобные увещевания такими же оскорбительными, как и сами обвинения. И я обратился с иском о защите чести и достоинства против Соколова и его издателя в Московский городской суд.

В период рассмотрения моего заявления никто из Службы внешней разведки или ее издательства не сделал какой-либо попытки решить дело миром. Не было никаких извинений. Было очевидно, что Кирпиченко пользуется поддержкой Ясенево. А вот от Александра Соколова я извинения получил. Он объяснил мне, что провел дополнительное расследование обстоятельств дела, вызвавшего скандал, и готов опубликовать новую версию книги, в которой не будет ранее опубликованных измышлений относительно меня.

Суд решил в мою пользу и признал Кирпиченко виновным в халатности, поскольку он опубликовал беспочвенные обвинения. Отметив в приговоре, что незаслуженно пострадала моя репутация, суд полностью восстановил мое честное имя. Копию решения суда я переслал в СВР, в ответ — молчание.

Говоря откровенно, я мог себе позволить проигнорировать написанное обо мне в книге Соколова, посчитав это злопыхательством, которое со временем будет осуждено. Но я не был уверен, что моя семья, особенно мои дети и внуки, будут об этом такого же мнения. Кто и почему позволил порочить их за дела, к которым они не имели никакого отношения? Поэтому я приехал в суд и взял соответствующим образом оформленное постановление суда. Я никогда много не говорил в семье о моей работе в разведке — сейчас я считаю, что, возможно, это было моей ошибкой. Почему люди, которые пачкают мое имя и мою службу в разведке, должны получать последнее слово, чтобы лгать?

Эпилог

Уроки шпионажа периода холодной войны

1

Ельцин и другие руководящие персонажи новой, так называемой демократической России, появившейся на свет в 1991 году, были хорошо осведомлены, что советская разведка была наиболее организованным и дисциплинированным государственным ведомством, обладающим большими возможностями в области международной политики. Верно также и то, что разведка достаточно точно чувствовала и диагностировала настроения в обществе. Именно поэтому наши лидеры лучше, чем кто-либо, знали масштабы разрухи, в которой оказалась страна. Однако, в отличие от ошибочного представления, будто разведка своей информацией в конечном итоге определяла политику СССР, она в действительности была только послушным инструментом главного органа власти в стране — Центрального Комитета КПСС. Так было и в 1991 году, несмотря на участие Крючкова, председателя КГБ СССР, в заговоре ГКЧП. Идеологическая верность Коммунистической партии всего КГБ и разведки в частности являлась фундаментом всего здания, которое называлось Советским Союзом.

Когда Ельцин и другие «демократы» неожиданно для себя обнаружили, что власть в стране принадлежит им, они были удивлены, обнаружив, что советские структуры, против которых они так боролись, оказались такими беспомощными и слабыми. Бака-тин был назначен председателем КГБ не потому, что он был наиболее квалифицированным для этого поста. В действительности у него не было почти никакого опыта для работы в этой специфической области. Его основная задача заключалась в уничтожении подразделений КГБ, начиная с Пятого управления, которое вело борьбу с инакомыслящими и диссидентами. (Бывший начальник управления генерал Филипп Бобков стал руководителем службы безопасности «Мост-банка», который был основан Владимиром Гусинским, одним из первых российских «олигархов» и бывшим «клиентом» Пятого управления.)

Новые руководители очень хотели показать своим американским союзникам и «друзьям», что Россия уже не представляет угрозу Америке. Этим, в частности, и объясняется передача американцам схемы размещения прослушивающих устройств в строящемся здании посольства США. Служба внешней разведки пошла в этом же направлении, открыв свои архивы двум авторам, работавшим над книгой о противоборстве разведок двух стран в период холодной войны: американскому историку Аллену Вайнштейну и бывшему сотруднику ПГУ Александру Васильеву.

В Москве авторы вели переговоры о доступе к архивам ПГУ через Ассоциацию ветеранов внешней разведки, которую представляли Кобаладзе и Кирпиченко. По их словам, американское издательство «Рэндом хаус» должно было заплатить за это Ассоциации 1,2 млн долларов. Как считал Кобаладзе, предпринимаемый проект будет серьезным вкладом в понимание истории холодной войны. Как и многие из его коллег по СВР, он думал, что Соединенные Штаты Америки и Россия должны сотрудничать по таким общим для обеих сторон вопросам, как борьба с терроризмом, нелегальный оборот наркотиков, распространение оружие массового уничтожения и пр. Кобаладзе являлся представителем СВР по связям с общественностью и был в курсе, что обе стороны все еще осуществляют разведывательные операции друг против друга. Но он не видел причин, почему обстоятельства и факты по важным историческим событиям, подобно кубинскому кризису, не должны быть известны мировой общественности.

В 1993 году руководство СВР разрешило предоставить Вайнштейну и Васильеву беспрецедентный доступ к архивам разведки. Однако к 1995 году ситуация стала меняться. В то время как два автора усердно рылись в архивных делах СВР, оказалось, что американское разведывательное сообщество отнюдь не намерено делать то же самое и практически ограничилось раскрытием некоторых деталей операции Агентства национальной безопасности «Venona», проведенной в период 1946–1980 годов по мониторингу линий связи Москвы с советскими загранучреждениями на территории Соединенных Штатов. Арест Эймса в 1994 году окончательно положил конец видимости разведывательного сотрудничества между двумя странами. Реакция правительства США была очень резкой, как будто американцы и в самом деле считали шпионскую войну законченной, хотя сами и не думали свертывать свои разведывательные операции в России. Ощущение, что неблагодарная Россия их «надула», было особенно обостренным на фоне экономической и финансовой «помощи», которую страна получала от Международного валютного фонда, Мирового банка и других учреждений, подвластных американскому влиянию.