Книга Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Она решительно не желала вступать ни в какиеобъяснения, и, зная ее непреклонный характер, он мог только сокрушаться о своембессилии. Это было похоже на ночной кошмар: чувствовать, что над матерью и надпамятью отца нависла угроза разоблачения и позора, и словно упираться в глухуюстену, которая преграждает ему путь и мешает прийти к ним на помощь. Онвернулся на родину, имея перед собой твердую цель, о которой с тех пор никогдане забывал; и вот сейчас, когда осуществить эту цель было особенно важно, всеразбивалось о непоколебимое упорство его матери. Его воля, энергия, деньги,кредит, все доступные ему средства оказывались бесполезны. Обладай она, подобносказочному чудовищу, властью обращать в камень каждого, кто осмелится на неепосмотреть, она не могла бы парализовать его больше, чем теперь, когда вполутьме мрачной комнаты устремляла на него свой суровый взгляд — так покрайней мере казалось ему в его душевном смятении.

Но рассказ Кавалетто, пролив новый зловещийсвет на все, пробудил его к действию. Убежденный в правоте своей цели,подгоняемый ощущением грозящей опасности, он решил, если мать и дальше будетупорствовать, попытать счастья с Эффери. Может быть, удастся заставить ееразговориться и приподнять завесу тайны, окутавшей дом, и это поможет ему выйтииз состояния столбняка, с каждым часом становящегося мучительней. Таков былитог целого дня тяжелых раздумий, и таково было решение, исполнять которое онотправился на исходе этого дня.

Первая неудача ожидала его, как только онподошел к дому: дверь дома оказалась открытой, и на крыльце стоял мистерФлинтвинч, попыхивая трубкой. Если бы судьба благоприятствовала его планам,дверь по обыкновению была бы заперта, и отворить вышла бы миссис Эффери. Но судьбаявно не благоприятствовала, и потому дверь против обыкновения оказаласьоткрытой, а на крыльце стоял мистер Флинтвинч, попыхивая трубкой.

— Добрый вечер, — сказал Артур.

— Добрый вечер, — отозвался мистер Флинтвинч.

Дым выходил изо рта мистера Флинтвинча кривойструйкой, словно пропутешествовал по всей его скособоченной фигуре, прежде чемвырваться наружу и смешаться с дымом кривых труб и туманом, клубившимся надкривыми излучинами реки.

— Какие новости? — спросил Артур.

— Никаких новостей, — отвечал Иеремия.

— Я имею в виду иностранца, — пояснил Артур.

— И я имею в виду иностранца, — сказалИеремия.

Скривленная набок голова и концы галстука,торчавшие под самым ухом, придавали ему такой зловещий вид, что у Кленнэма не впервый раз шевельнулась мысль: уж не Флинтвинч ли покончил с Бландуа, сведякакие-то старые счеты? Уж не его ли тайна оберегалась здесь, не его либлагополучие было под угрозой? Малорослый и скрюченный, он едва ли обладалбольшой силой; но при этом был крепок, как старый дуб, и хитер, как сорока.Такому ничего не стоило при желании разделаться с врагом, даже если враг былмного моложе и сильнее; он мог, зайдя сзади, нанести роковой удар, и никто вэтой глуши, в ночной час не помешал бы ему это сделать.

Покуда все эти мысли проносились у Кленнэма вголове, не затемняя той главной, которая его никогда не покидала, мистерФлинтвинч курил, закрыв один глаз, а другим поглядывая на стенупротивоположного дома, и при этом у него было такое зверское выражение лица,словно он не наслаждался курением, а силился перегрызть мундштук трубки. Но насамом деле он наслаждался — по-своему.

— Следующий раз вы легко сможете нарисоватьмой портрет, Артур, — сухо заметил мистер Флинтвинч, наклоняясь, чтобывыколотить из трубки пепел.

Артур смутился и попросил извинить его, еслион чересчур пристально смотрел на мистера Флинтвинча.

— Я до того взволнован всей этой историей, —сказал он, — что просто себя не помню.

— Хм! А собственно говоря, — сказал мистерФлинтвинч невозмутимо, — что вам-то за дело до этого?

— Мне?

— Вам, — ответил мистер Флинтвинч так короткои отрывисто, словно принадлежал к собачьей породе и цапнул Артура за руку.

— А эти объявления, расклеенные на всех углах?А то, что имя и адрес моей матери связывается со столь подозрительнымпроисшествием — это все для меня ничего не значит, по-вашему!

— Не вижу, — возразил мистер Флинтвинч,принимаясь скрести свою колючую щеку, — не вижу, почему это должно для васзначить особенно много. Но я вижу другое, Артур, — он поднял глаза, — я вижусвет в окнах у вашей матери.

— Что же из этого?

— А то, сэр, — отвечал Иеремия, ввинчиваясь внего, — что при свете думать виднее; вот я и думаю, что если по пословице нестоит трогать спящую собаку, то и ловить бежавшую собаку, пожалуй, тоже нестоит. Пусть бегает. Придет время, сама объявится.

С последней сентенцией мистер Флинтвичповернулся на каблуках и вошел в темные сени. Кленнэм, следуя за ним взглядом,видел, как он прошел в маленькую комнатку направо от двери, долго чиркал тамспичками и, наконец, засветил тусклую лампу, висевшую на стене. И все что времяКленнэм рисовал себе — верней, чья-то невидимая рука словно бы рисовала ему —различные способы, которыми мистер Флинтвинч мог совершить свое черное дело искрыть потом следы под покровом царившего вокруг мрака.

— Ну, сэр, — нетерпеливо сказал Иеремия, — чтоже вы не подниметесь наверх?

— Матушка одна, я полагаю?

— Нет, не одна, — сказал мистер Флинтвинч. — Унее мистер Кэсби с дочерью. Я тут курил, когда они пришли, и остался, чтобыдокурить трубку.

Вторая неудача. Артур отметил это про себя, новслух ничего не сказал и пошел наверх, в комнату матери, где мистер Кэсби иФлора только что кончили пить чай и кушать горячие гренки с маринованнымианчоусами. Следы этого пиршества еще видны были на столе и на раскрасневшейсяот огня физиономии Эффери, которая, стоя с длинной вилкой в руке, напоминаласобой аллегорическую фигуру, только, в отличие от большинства подобных фигур,смысл аллегории был здесь совершенно понятен.

Шляпка и шаль Флоры, аккуратно разложенные накровати, свидетельствовали о ее намерении не торопиться с уходом. Мистер Кэсбиблагодушествовал в кресле у камина, выпуклости его лба блестели, как будтосквозь патриарший череп просачивалось масло гренков, а лицо было кирпичногоцвета, словно патриаршие щеки окрасились маринадом. Видя по всему, что визитугрожает затянуться, Артур решил не откладывать разговора с матерью.