Книга Бальзак без маски - Пьер Сиприо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Париж-труженик не должен ссориться с Парижем-любителем наслаждений, лучше, если он смирится с его существованием. Общество строго делится на тех, кто трудится, и тех, кто пользуется плодами их труда. Отсюда вывод: те, кто производит золото, бархат, ковры и тому подобное, не могут владеть этими вещами.
«Девушка с золотыми глазами» по композиции напоминает живописное полотно, — не случайно роман посвящен Делакруа. Есть в нем и нечто от оркестровой партитуры, когда за сладкими голосами солистов угадывается аккомпанемент «рыданий, криков, стонов и плача трудового Парижа» (Жозеф-Марк Бельбэ).
В апреле 1815 года Анри де Марсей знакомится в саду Тюильри с желтоглазой девушкой. Он провожает ее до улицы Сен-Лазар и упрашивает о свидании. Ей 22 года, ее зовут Пакита Вальдес. Родом она из Гаваны. Ее, дочь рабыни, продали Маргарите-Эуфемии Поррабериль, супруге маркиза де Сен-Реаль.
Пакита дарит де Марсею и второе свидание. На сей раз они встречаются в будуаре, обстановкой напоминающем комнату, которую Бальзак устроил в доме на улице Батай в Шайо. Очевидно, Бальзаком владели в ту пору определенного рода искушения, потому что комната буквально утопала в муслине, кашемире и восточных коврах. Для звукоизоляции он приказал обить стены тканью и бумагой. Принимая гостей, Бальзак просил их кричать как можно громче. Сознание того, что из комнаты не вырывается наружу ни звука, доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Попадая сюда, человек как бы переставал существовать, превращаясь в один из предметов обстановки.
Впрочем, Бальзак это все-таки не де Марсей. Просто ему нравилось ощущение свободы, и он чувствовал себя комфортнее, когда был уверен, что никто не видит и не слышит, чем он занят. За свою жизнь ему не раз случалось селиться в самых жалких местах, и он легко мирился с этим при условии, что само жилище было устроено с удобством и роскошью.
Де Марсею нравится повелевать людьми, но на сей раз он становится жертвой Пакиты. Она забавляется, наряжая его в женское платье алого бархата, заставляет его нацепить чепец и «закутывает в шаль».
Пакита — девица, но отнюдь не невинная. Она одна способна заменить собой целый сераль. Часы любви, проведенные с ней, кажутся де Марсею чем-то «темным и загадочным, сладким и нежным, волнующим и мучительным. Это сплав чудовищного и божественного, союз между адом и раем». Чем же она его околдовала, чем опоила? Де Марсей теряет голову, он витает в блаженстве, которое «невежда с простотой глупца назовет иллюзорным раем».
Наслаждения, которые дарит ему девушка, пропитаны ядом, и этот яд по капле проникает в душу де Марсея, заставляя его стремиться к смерти. Он понимает, что становится ее послушной жертвой… Нет, он должен ей противостоять!
Пакита мечтает умереть. Что ж, пусть считает, что ей повезло, ведь де Марсей будет счастлив убить ее. «Его сладострастие оборачивается яростью». Устроить убийство Пакиты берется маркиза де Сен-Реаль. Как и де Марсей, она — незаконнорожденная дочь лорда Дадли, они похожи друг на друга, словно близнецы. Госпожа де Сен-Реаль стремится убрать с дороги не соперника, а его искусительницу. Пакита, эта кудесница, умеющая дарить самые изысканные наслаждения, не может служить двум господам сразу. Ее кровь станет наказанием и для де Марсея.
На первый взгляд «Девушка с золотыми глазами» — это роман о роковой любви, заставляющий вспомнить имена Сапфо и Бодлера. На самом же деле он повествует о любви, которая сводится к соитию мужчины и женщины в роскошном будуаре, но под неусыпным оком демонической соперницы — госпожи де Сен-Реаль.
«Стремящийся к женщине стремится в ад», говорится в Писании. Расточая любовь, женщина разжигает страсть, и сам дьявол наказывает ее. Маркиза де Сен-Реять не дает де Марсею самому совершить преступление. Вспомним, что Монриво, своими руками верша суд над герцогиней де Ланже, напротив, выступал в качестве слуги Господа.
В отношении Бальзака к наслаждению прослеживается любопытная тенденция. Он словно прославлял добровольный отказ от удовольствий, почему его избранницами поочередно становились ущербная физически госпожа де Кастри, стареющая, холодная и вечно печальная госпожа де Берни, принадлежавшая другому Ева Ганская или Зульма Карро, с головой ушедшая в материнство после рождения в 1834 году ее Йорика. Всех этих женщин, похоже, объединяло одно и то же стремление: вынудить Бальзака подчиниться светским условностям, чтобы на его долю остались только слово да муза. Они дарили ему нежность, но дарили так скупо, что ее хватало лишь на то, чтобы создавать поэзию любви, но никак не жить этой любовью.
Наступил апрель 1834 года. Трехмесячное перенапряжение сил не могло не сказаться на состоянии Бальзака. Работая над «Цезарем Биротто», «Старой девой», «Серафитой» и «Девушкой с желтыми глазами», он беспощадно эксплуатировал собственное воображение, «писал, зачеркивал и вновь писал», доведя себя до полного изнеможения: «3 апреля. Валяюсь в постели. Не могу ни писать, ни читать, ни работать». 8 апреля он направился во Фрапель, расположенный неподалеку от Иссудена, в имение семейства Карро. Здесь он подвел своеобразный итог уже созданному, группируя свои опубликованные романы в крупные циклы, и намечает контуры будущих творческих планов. «Этюды нравов» — 20 томов; «Философские этюды»… Должна была быть еще третья часть, но ее он пока смутно себе представлял.
20 апреля 1834 года, вернувшись в Париж, Бальзак отправился на концерт оркестра Консерватории. Исполняли Пятую симфонию Бетховена (1770–1827). Музыка произвела на него впечатление, равных которому он еще не испытывал. Он заставил ее звучать «в сердце и мыслях» Цезаря Биротто: «Идеальная музыка! Она вспыхнула, рассыпавшись на тысячу ладов, и рожки в его изможденном мозгу заиграли величественный финал».
Цезарь Биротто умер сразу после концерта. Бальзак, напротив, словно вернулся к жизни. В творчестве Бетховена, прожившего тяжкую жизнь и умершего семь лет назад в расцвете славы, этого «счастливейшего из несчастных», Бальзак нашел подтверждение своей давней мысли: радость и печаль неотделимы друг от друга. Художественное вдохновение питается из живого источника, корнями уходящего в юность мира. «Ты должен», повторял себе Бетховен. Нечто похожее испытывал и Бальзак, сознававший, что для него нет ничего невозможного. Каждое новое произведение превращалось для него в очередной вызов судьбе.
10 мая он писал Еве Ганской: «Я завидую только нескольким великим, которых уже нет в живых: Бетховену, Микеланджело, Рафаэлю, Пуссену, Мильтону… Благородное одиночество величия чрезвычайно волнует меня. Да и сам я сказал еще далеко не все. То, что уже сделано, — лишь фрагменты большого, большого труда».
3 июня 1834 года издательница Бальзака госпожа Беше торопила автора с написанием третьей части «Сцен частной жизни». «Я недоволен, я огорчен тем, что делаю». Он чувствовал, что для полноты картины новая книга должна была быть в духе «Евгении Гранде».
