Книга КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко

Заместитель начальника Службы № 2, которому я докладывал проект телеграммы, подписал ее, не внеся никаких поправок. Затем, выслушав мои аналитические выкладки по поводу возникшей ситуации и задав по ходу два-три уточняющих вопроса, сказал:

— У Павла Антоновича осенью истекают четыре года. Если обстановка вокруг него будет нормальной, пусть дорабатывает. Дергать раньше времени не станем. Ну а вы составляйте план подготовки, поедете его менять. Собственно, готовиться вам нечего, работайте на направлении, а план просто нужен для утверждения, чтобы начать оформление в командировку. С руководством главка вопрос согласован. Если у вас вопросов нет, действуйте.

Забрав подписанную телеграмму, чтобы передать в шифровальную службу для отправки, я вышел из кабинета уже в новом качестве. В голове промелькнула мысль, что Рыба, превратившись в Пса, заодно превратила и меня в кандидата на новую миссию в Мексику. Не проведи люди ЦРУ этой операции, возможно, вновь я встретился бы с ними совсем в другой стране.

Недели через три диппочтой из Мехико поступили материалы по апрельской «вербовочной поклевке»: подлинник письма ЦРУ с вербовочным предложением, вложенный в обычный конверт. И подробный отчет об обстоятельствах встречи с американскими вербовщиками. Знакомство с документами я начал с чтения письма:

«Уважаемый П. П.!

Как Джон уже рассказал вам, я хотел бы встретиться с вами, чтобы обсудить серьезное деловое предложение. Думаю, что оно заинтересует вас.

Надеюсь, что вы не почувствуйте себя оскорбленным тем, что я обращаюсь к вам таким путем. Не думайте, что это неряшливый подход, основанный на ошибочной оценке положения. Наоборот, именно потому, что у нас есть полное основание уважать вас как весьма сильного и способного противника, я и имею полномочия сделать вам уникальное предложение.

Мне известно, что вы опытный оперативный работник и не нуждаетесь в посторонних советах, как себя вести. Хочу уверить вас, что вам нечего бояться от личной встречи со мной. Во-первых, у меня нет никаких материалов или других поводов к шантажу, угрозам и т. п. Никаких. В любом случае это было бы бесполезно. Во-вторых, и более важно, никто в Мексике не знает о том, что я обращаюсь к вам, за исключением Джона, моего коллеги (который и приехал со мной) и самого меня. Наша резидентура в Мексике считает, что вы железный человек, к которому любой подход был бы безнадежен. Насчет этой операции не было ни шифровок, ни переписки, ни разговоров — ничего. Все чисто.

Что касается самого предложения, напишу только кратко. Если дело интересует вас, нам нужно все переговорить подробно. Предлагаю вам перейти к нам в буквальном смысле слова. Если вы согласны, но сами предпочитаете остаться до истечения вашего срока в Мексике, я не возражаю, но я не прошу и не хочу, чтобы вы вернулись в Союз. Не прошу от вас никаких рисков, а просто чтобы вы пришли к нам с теми знаниями, которыми вы уже обладаете, и чтобы вы полностью и добросовестно поделились вашими знаниями с нами. С нашей стороны я полномочен предложить вам 500 000 (полмиллиона) долларов и право жительства в США (или где вы предпочитаете). Словом — средства, позволяющие вам жить как вам хочется, и свободу — в полном смысле слова — распоряжаться этими средствами.

Не знаю, как вы решите, но надеюсь, что вы обдумаете мое предложение и что вы не побоитесь обсудить дело со мной до принятия окончательного решения.

Я.».

Письмо мне понравилось, Подтвердилось, что выдержано оно в уважительном, «мягком» тоне. Явно над ним работали не один день и не один человек. Можно было предположить, что вначале его составили на английском языке, а затем перевели на русский. Чувствовалось также, что переводчик хорошо владеет русским языком, но он для него не родной. Об этом свидетельствовали некоторые речевые обороты, орфографические и грамматические ошибки, характерные для иностранца, знающего русский, но не для русского, даже не очень образованного. Что меня разочаровало в письме (за кого нас принимают?), так это попытка авторов убедить адресата, сотрудника разведки, к тому же профессионального контрразведчика, в том, что «никто в Мексике не знает… что я обращаюсь к вам, за исключением Джона» (наши догадки оправдались: Джон, он же Пес, оказался связанным с мексиканской резидентурой ЦРУ). И далее: «Насчет этой операции не было ни шифровок, ни переписки, ни разговоров — ничего. Все чисто». Это уж совсем нонсенс. Любая разведка мира всегда, я подчеркиваю — всегда, убеждает объект вербовки, что приняты все меры безопасности, чтобы сохранить в тайне факт его будущего или уже осуществляемого сотрудничества, что «круг лиц, кому об этом известно, весьма ограничен» или, как вариант, «сведен до минимума» (каков сей «круг» или «минимум», обычно не комментируется и остается на совести спецслужбы). Такие заявления — канон вербовочной работы. Но говорить так, как сказано в письме, да еще при обращении к «опытному оперативному работнику», предлагая ему прийти и «добросовестно поделиться знаниями», — по меньшей мере, несерьезно.

Если представить технологическую цепочку подготовки и проведения операции, а она практически одинакова во всех спецслужбах, то можно прикинуть, сколько человек как минимум обязаны знать о ней. В резидентуре американской разведки не менее четырех-пяти сотрудников: резидент, его заместитель по оперативной работе, руководитель группы «советского блока», оперработник, ведущий дело (то есть разработку Павла), кто-то из шифровальщиков. В штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли: куратор мексиканской резидентуры, его руководство в отделе Западного полушария, определенный круг людей в Советском отделе, руководители директората по планированию и высшее звено ЦРУ (кто-то должен был санкционировать 500 ООО долларов и право жительства в США), представители службы контрразведки, возможно, консультант-психолог. Так что, по самым скромным подсчетам, получалось не менее 20 человек, включая непосредственных участников «подхода». Подсчеты эти основаны на знании закономерностей построения и работы бюрократической системы спецслужб как институтов государственной власти — будь то КГБ, ЦРУ, ФБР или любая аналогичная организация. Ведь природа бюрократии универсальна как при социализме, так и при капитализме…

Лишь спустя восемь лет мы смогли заглянуть за кулисы операции против Павла, прочтя книгу «Дневник сотрудника ЦРУ» (Agee Ph. Inside the Company: CIA Diary. N.Y., 1975). Ее автор, бывший работник отдела Западного полушария ЦРУ Филипп Эйджи, был куратором мексиканской резидентуры в 1967 году, а позднее ее сотрудником под прикрытием олимпийского атташе. В перечне операций, проводившихся против нас в Мексике, есть описание и ее подготовки. Вот что там сказано: «Лиовал-1 — не очень интересное, но более важное дело. Агент — один американец, который преподает английский язык в Мехико и является заядлым рыбаком. На рыбалке он познакомился с Павлом Яцковым, советским консулом и установленным старшим офицером КГБ, возможно, резидентом в Мехико (шефом КГБ). Яцков и агент проводят один или два уикэнда в месяц на рыбалке в горах, и между ними сложились дружеские отношения. Когда Яцков будет возвращаться в Москву — он находится в Мексике уже несколько лет, — мы решили, не попытаться ли переманить его с помощью Лиовала-1. Речь идет о предложении ему 500 000 долларов за переход на нашу сторону. «Компания» намерена также устроить его под созданную крышу в качестве владельца доходной рыболовной гостиницы в Канаде. Недавно Петр Дерябин, хорошо известный перебежчик КГБ 50-х годов, теперь гражданин США и сотрудник ЦРУ, приезжал в Мексику, чтобы изучить объемистые сообщения о Яцкове, написанные Лиовалом-1.