Книга На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова

Гитлер надеялся на то, что штурм Восточного вала приведет к истощению людских и материальных ресурсов вооруженных сил Советского Союза, и наступление захлебнется.

Основная оборонительная полоса противника проходила по гряде резко возвышающихся высот над долиной реки. Это были западные отроги Приазовской возвышенности. Из донесений разведки командование знало, что на данном участке эти высоты были хорошо оборудованы в инженерном отношении, имели развитую сеть противотанковых рвов, несколько линий траншей на глубину от трех до шести километров с добротными убежищами для солдат и офицеров. Обороняли этот участок отходящие с Востока части и 4-я горнострелковая дивизия. Немецкое командование подтягивало и свежие силы, и приказало драться на этом рубеже до последнего солдата. Советским войскам очень важно было для дальнейших военных действий покончить с обороной врага на Молочной и выйти к нижнему течению Днепра. Но взять его сходу не получилось. Гитлеровское командование принимало все меры для того, чтобы удержаться на Днепре. Сюда направили часть сил с Гомельского и других направлений. Немецко-фашистские войска сражались ожесточенно и упорно пытались сбросить солдат советской армии с занимаемых плацдармов. На каждый пятачок занятого плацдарма организовывались контратаки.

22 сентября войска южного фронта подошли к оборонительному рубежу на реке Молочной. Здесь они встретили организованное сопротивление отошедшей из Донбасса 6-ой немецкой армии. С выходом советских войск на реку Молочная закончилась Донбасская наступательная операция, продолжавшаяся около сорока дней.

Очень медленно продвигались советские воины вперед. На результатах военных операций сказывалась растянутость сил, слабое обеспечение боеприпасами, нехватка личного состава. Почти все части и соединения нуждались в пополнении. Для укрепления обороны Восточного вала, гитлеровское командование подбрасывало все новые и новые свежие силы.

Когда советские войска двинулись на запад, освобождая от врага территорию оккупированных земель, на освобожденных территориях заработали полевые военкоматы. Появился новый источник пополнение штрафных частей. Под ружье ставили все мужское население призывного возраста. Это военнопленные, освобожденные из фашистских лагерей, окруженцы, отставшие от своих воинских частей и оставшиеся на оккупированной территории или те, кто были призваны, но по той или другой причине оказались дома. Их судили, как дезертиров. Прежняя документация на них сохранилась, поэтому не трудно было выявить факт преступления. Иногда судили даже тех, кто состоял в партизанском или подпольном отряде, если на данный момент у них не было свидетелей. Некогда было вникать в такие тонкости. Вообще-то, в переменном составе находились не только осужденные трибуналом. Командиры дивизий, бригад и выше могли в соответствии с приказом направлять своих подчиненных среднего и старшего командного состава, а также политический состав в штрафные батальоны. Командиры полков могли направлять рядовой и младший командный состав в штрафные роты. Поступавшие рассказывали, что некоторые командиры частей подгоняли свои промахи под статьи приказа № 227. В этих случаях за них отбывали наказание ни в чем неповинные их подчиненные. Могли и просто сводить счеты, отправить в штрафбат за пререкания или опоздания в строй.

Освободив Донбасс, Красная Армия закрыла ворота, которые вели к Северному Кавказу, к грозненской и бакинской нефти. Следующей очень важной задачей было закрыть и ворота, ведущие к Крыму и к Черноморским портам. Окрыленные успешно проведенными операциями по взлому фашистских линий обороны «Миус-фронт», «Крокодил» и «Крот», советские войска двинулись к Запорожью. Полк построили побатальонно, и бойцы пешим маршем по пыльным сентябрьским дорогам, залитым ярким солнцем, двинулись в поход по направлению к Пологам. От Волновахи на запад особенных боев не было. Проходили по 60 км. в сутки без сна. На отдых или на обед давали полчаса. Иногда попадали под обстрел немецких солдат. Разворачивались в боевые порядки, посылали вперед разведку, а немцев… и след простыл.

Запорожская земля полна буераков, балок, оврагов, возвышенностей и высот. Наступали по балке, а в ней бурьян во весь человеческий рост. Солдаты шли цепью, а немец веером стрелял по бурьяну. «Ой! Ай!» – слышалось со всех сторон. Убило или ранило – неизвестно. Останавливаться нельзя. Все шли вперед потому, что ротный кричал:

– Вперед! Не останавливаться! Вперед!

Выскочили из бурьяна – половины бойцов нет. Шли дальше. Перед Запорожьем дали пополнение. Оно прибыло под вечер. На них было английское обмундирование: желто-зеленые гимнастерки, шерстяные шаровары и ботинки. Обмоток не было. Вооружали их в роте. Оружие в роте всегда в повозке лежало. В нее складывали оружие убитых и раненых.

– Соня, ты обратила внимание, что они без нательного белья? – спросила Аня.

– А, зачем оно им? До холодов погибнут, а то и раньше. Они же – совсем желторотые, под стать цвету обмундирования. Ползать, как следует, не умеют, а это для пехоты первая гарантия выживания.

– Неужели также рассуждает и командование?

– Может, и не так, да на всех белья не хватает. Сколько людей гибнет, а с ними же и белье приходит в негодность.

– Ты права. Мы в госпитале стирали окровавленное и изорванное белье. Я знаю, что его потом зашивали и опять им обмундировывали солдат.

– Да, какая разница, в чем бить фашиста! Пусть даже в лаптях и фуфайках будем его бить и гнать с родной земли… только бы поскорее прогнать, – подключилась к разговору Ада.

Она была назначена в роту писарем, но в одном из боев, когда враг наседал, а рота несла большие потери, взяла винтовку. Все знали, что она была летчиком и летала на истребителях. К ней относились с уважением. Да и нельзя было не уважать эту девушку, похожую на подростка-мальчишку с умными живыми светло-карими глазами, которая спокойно могла бы пересидеть в землянке при штабе переписывая бумаги. Но она предпочла опасность, бой. С тех пор, как взяла в руки винтовку, постигала пехотинские премудрости: тренировалась в перебежках, училась ползать до изнеможения, упрямо повторяя Горького: «Рожденный ползать, летать не может!» Как в учении летать, так и в учении ползать она была настойчива и терпелива. Стремилась все узнать и все попробовать. Отрабатывала строевой шаг до изнеможения, командуя самой себе, как командовал старшина: «Руби ногой!» Научилась метко стрелять из пулемета и из противотанкового ружья, справедливо считая, что в бою пригодится всякое умение. Ее учительницей была Сонечка, так ласково звала ее Ада. Эту коммуникабельную, улыбчивую девчонку просто нельзя было называть по-другому. Маленькая, тоненькая хрупкая девушка, которую природа не готовила к таким тяжелым испытаниям, была настоящим бойцом. И война не пощадила ее так же, как бойцов-мужчин. За годы военного лихолетья многое пришлось перенести, но она не потеряла своей детской способности всему улыбаться, быть смешливой и общительной.

Аде на всю жизнь запомнился тот день, когда их часть попала под жесточайшую бомбежку. Это был кромешный ад и еще страшнее, так ей казалось. Десятки убитых, сотни раненных. Но то, с чем она столкнулась здесь, превосходило все предыдущие переживания и ужасы. Все склоны были укрыты трупами солдат, словно бахча гарбузами.