Книга Голубая роза - Яна Темиз

– При чем здесь голубая роза? – Кемаль почувствовал при этом неожиданном вопросе, что ощущают его виноватые в чем-то собеседники, когда он их подлавливает во время допроса. Они тоже так тянут время: «А при чем здесь это? А разве это имеет отношение к преступлению? Разве это касается вашего расследования?» Что ж, полезно побывать, так сказать, по ту сторону занавеса.

– Значит, рассказывала, – вполне профессионально сделала вывод Фатош. Кто бы мог подумать, что эта проницательная женщина пять минут назад выглядела недалекой истеричкой, потерявшей голову от ревности? – Тогда не буду повторяться. Так вот мне далеко до совершенства – до голубой розы. Я, как видите, роза самая примитивная – и требующая внимания и ухода. Иначе я зачахну – такая вот аллегория! Словом, все эти притчи означают: я не хотела, чтобы Дениз откровенничала с Орханом. И поскольку ее, в отличие от меня, сильно волнует тема денег, причем больших денег, то я и говорила с ней на ее языке. А что прикажете делать? Она пугает меня, чтобы получить все, что ей нужно; я пугаю ее: влезешь не в свое дело – вообще ничего не получишь, потому как у меня тогда денег тоже не будет. Я правильно поняла: это старуха-учительница промышляет подслушиванием? Да признавайтесь, я ей ничего не сделаю. Пусть подслушивает, бедняга! Делать-то больше нечего!

– Вы бы ей не звонили больше, госпожа Фатош, – сказал Кемаль. – И вообще не стоило этого делать. Она же, можно считать, в полицию заявила, правда, пока только в моем лице.

Фатош покраснела до корней волос. Так краснеют совсем маленькие девочки, когда их поймают во время строго-настрого запрещенной шалости. И было немного странно видеть этот детский румянец на уже немолодом красивом лице. Она довольно быстро справилась с неловкостью.

– Но она же врет! Не могла она видеть эту девушку во вторник: я же глаз не спускала с дорожки! И к тому же я слушала, не войдет ли кто-нибудь в подъезд, подойдя сбоку, как я обычно. То есть я, конечно, слушала только, не подойдет ли кто к нашей двери. Но уж что к Дениз в этот день никто не приходил, я знаю точно! Если вы, конечно, мне верите… – вдруг запнулась она на полуслове и помрачнела, представив себе возможные последствия его недоверия. Ведь доказать-то ничего из сказанного невозможно!

– Я не знаю, как доказать, что я говорю правду. Но никакая девушка…

– Я вам верю. Можете считать, что это доказано. Видите ли, госпожа Фатош, не вы одна наблюдали в тот день за дорожкой. И я уже все выяснил. Эта девушка в подъезд не заходила – во всяком случае, ее не видел никто из тех, кто в этом поначалу признался. И можно было обойтись без ночных звонков и запугивания. Тем более, не одна госпожа Мерием проявила инициативу.

– Я знаю, – засмеялась Фатош. – Не волнуйтесь, остальным тоже досталось.

– Вы что же, еще кому-то звонили?! – ужаснулся Кемаль.

– Не скажу, – кокетливо прищурила глаза Фатош. – Вы же сыщик – вот и выясняйте! А кто же еще наблюдал… вы сказали, что кто-то еще следил за подъездом?

– Ваш муж, госпожа Фатош. Мне кажется, я должен вам кое в чем признаться: раз мы выяснили, что у вас есть алиби…

– Алиби?! Неужели мне нужно было алиби? Вы подозревали меня – в чем? Я же вам все это рассказывала из-за Дениз! Чтобы вы ее не заподозрили – во-первых. И чтобы держали в тайне мою семейную историю – во-вторых. Если это возможно… – она вопросительно заглянула ему в глаза. – И я думала: вы выясните, что я возвращалась, и скажете Орхану, и он подумает что-нибудь плохое… я же ему никогда не лгу, только о Дениз он не знает. И деньги его мне не нужны…

Кемаль невольно задержал взгляд на ее полных красивых руках с дорогими кольцами и браслетами. Не нужны деньги? Ну-ну.

– Смотрите на золото? – угадала Фатош. – Это все не мое. Я ношу, что мне нравится, неделю или две, а потом возвращаю в магазин. Орхану приятно, когда я как-то себя украшаю: он же понимает, что это для него. По воскресеньям мы ужинаем в ресторанах, и он любит, чтобы на меня оглядывались и мной любовались. А моего здесь – только обручальное кольцо. Так почему же вы проверяли мое алиби? Я этой девицы никогда в жизни не видела! И в чем вы собираетесь признаваться? Я вас перебила, простите.

– Неважно. Так вот, госпожа Фатош. Вашему мужу на прошлой неделе позвонила некая дама и сказала, не представившись, что у нее есть информация, которую она не прочь продать. Вашему мужу. Она дала понять, что это как-то касается вас, и господин Орхан забеспокоился. Он принялся наблюдать за вами, ему показалось, что вы нервничаете…

– Разумеется! Из-за Дениз! Она же совсем от рук отбилась! Эти ее вечеринки – весь дом в ужасе. Мужчины какие-то! – она безнадежно махнула рукой. – Деньги ей нужны постоянно, я давала, сколько могла… И эти вечные угрозы рассказать мужу! – Фатош вдруг замолчала.

Кемаль сразу понял, о чем она подумала.

Да, это возможно. И объясняет реакцию Дениз на слова соседки о звонках.

«А ведь, пожалуй, кое-что начинает проясняться – разве нет? Если Дениз действительно вздумалось пошантажировать мужа матери, то это, конечно, некрасиво, но к делу отношения не имеет. И похоже на то, что все они здесь ни при чем. И убитой Аксу никогда не видели… Ладно, надо развеселить прекрасную Фатош».

– Ваш муж подозревает, что у вас появился возлюбленный. Молодой, – улыбнулся он ей.

– Что-о? Так он из-за этого… о боже, бедный! Вот глупость какая! Леди, Леди, домой!

– Отчего же глупость? Вы красивая женщина и, насколько я понимаю, не намного старше меня, хоть на словах и подчеркиваете свой… преклонный возраст.

– Ах, престаньте! Зачем мне этот молодой возлюбленный? Чтобы постоянно гнаться за уходящей свежестью? Бояться показаться ненакрашенной, переживать из-за каждой морщинки, следить за молодежной модой?! Нет уж, увольте. Мой муж старше меня, и я для него красавица и кажусь ему молодой. И потом я… Леди, домой, кому сказала!

«И потом она… она и правда любит своего старика Орхана. И ее можно понять: он того стоит. Забавная love story! Сейчас побежит признаваться Орхану в своей ревности и подозрительности. Может, и про дочь расскажет. Ну и хорошо!» – Кемаль казался сам себе добрым дядей из благотворительного общества, принесшим пустяковые подарки бедным детям – а дети счастливы так, словно им подарили что-то стоящее.

– И последний вопрос, госпожа Фатош, – быстро шагая рядом с ней по направлению к дому, сказал Кемаль. – Раз вы так пристально наблюдали за подъездом, не вспомните ли, кого и когда вы видели? Кто-нибудь уходил, или приходил, или проходил мимо?

– Никто! За тем домом, где убийство, я не присматривала, а в наш никто не заходил.

– Не может быть. Неужели никто из соседей…

– Ах, из соседей?! Они-то здесь при чем? Мерием выходила – наверно, за хлебом: без кошки и быстро вернулась с пакетом. София вышла на секунду, с сыном поговорила и обратно. Сибел, кажется, выходила, но я не уверена: она каждый день с коляской ходит, я привыкла ее видеть. Может, она и не гуляла в это время, не помню. Я же девушку или женщину подстерегала. Незнакомую – или, во всяком случае, не из нашего дома.