Книга Троянский конь - Иван Сербин

Катя взяла показания, прочла внимательно.

— Это правда? — спросила она, кивнув на листки. — Эти девушки говорят правду?

— А если бы это были фальшивые показания, вы бы отказались их принять? — спросил жестко Мало-старший.

— Нет, — твердо ответила Катя. — Но мне нужно знать, чтобы планировать дальнейшие действия.

— Это правда, — кивнул Мало-старший.

Несмотря на решимость, Катя почувствовала облегчение. Нет, она не соврала. И даже если бы сейчас Вячеслав Аркадьевич сказал, что свидетельства девушек — липа, она бы все равно использовала их, чтобы достать Козельцева. Иногда приходится пользоваться подобными мерами… «Вор должен сидеть в тюрьме». Знаменитое изречение братьев Вайнеров, претворенное в жизнь. Но теперь ей стало легче.

— Эти девушки готовы дать показания в суде?

— Сейчас они на отдыхе за границей, — ответил Малостарший. — Мера предосторожности. Если бы Владимир Андреевич разыскал их, они бы уже никогда никаких показаний не дали.

— Понятно.

— У меня еще есть заявление киллера, которого нанял Смольный, чтобы застрелить моего сына.

— Вы нашли его? — спросила удивленно Катя.

— Через пару часов после покушения. Он засветился на вокзале. Но, боюсь, заявление не сработает без Смольного. А Смольный, как вам известно, мертв.

— Пока и заявлений секретарш должно быть достаточно. — Катя поднялась из-за стола. — Мне нужно сходить к начальству. Подождите в коридоре.

— Хорошо, — покорно согласился Мало-старший. Он и его спутники вышли в коридор. — Учтите, ваше начальство может отказаться выписать нужные постановления и ордера.

— Выпишет, — твердо пообещала Катя. — Не волнуйтесь. Это моя проблема.

* * *

Владимир Андреевич начал утро с того, что спустился в ресторан, выпил чашечку кофе и съел яичницу из двух яиц, бифштекс и салат из свежих овощей. Он ощущал себя очень хорошо и торжественно. С таким чувством дети ждут начала празднования Нового года или дня рождения.

Затем он поднялся на палубу «В», заглянул в местное отделение банка.

В небольшом зальчике народу почти не было. Два молодых клерка и одна девушка-служащая, в белых рубашках, черных брюках, при галстуках, сияли улыбками. Козельцев огляделся. Порядок абсолютный; на конторках терминалы компьютеров. Лет десять назад ничего подобного и представить себе было нельзя.

Владимир Андреевич направился к девушке. Не только потому, что она как раз закончила обслуживать очередного клиента, а просто если уж день торжественный, то торжественный во всем. Девушка была красива. Очень красива. Одета тщательно, но в то же время свободно, с продуманной легкостью. На лице улыбка.

— Доброе утро, пожалуйста, садитесь, чем могу вам помочь?

— Я хотел бы выставить депозит.

— На голландцев?

— Да. — Владимир Андреевич улыбнулся. — Как вы догадались?

— Сегодня с самого утра идут люди.

— И много?

— Человек пятнадцать.

— Вот как? — Владимир Андреевич изумленно изогнул бровь. — И все утром?

— С открытия.

Девушка принялась заполнять бумаги.

— Пожалуйста, заполните бланк.

— Хорошо.

Владимир Андреевич четырежды заполнял аналогичные бланки в течение двух последних дней, посему проблем это не вызвало.

— Вам часто приходится пользоваться депозитом? — улыбнулась девушка. — Я это сказала потому, что тем, кто был до вас, приходилось объяснять, как заполнять форму.

— Постоянно, красавица, — ответил Козельцев. — Постоянно.

* * *

Владимир Андреевич был так увлечен девушкой, что не заметил шедшего за ним крепкого парня. Собственно говоря, Черепаха с шести утра торчал у лестницы на палубе «В». Как только Козельцев покинул номер, он пошел следом, доставая на ходу сотовый телефон. Набрав код, Черепаха произнес всего одну фразу:

— «Клиент» вышел из номера.

В люксе, расположенном палубой выше, Пепел открыл иллюминатор, высунул в него голову, посмотрел вниз.

— Все в порядке, — сказал старичок, оборачиваясь к девушке. — Ни пуха ни пера, Женечка.

Девушка положила на стол кейс, открыла его. В чемоданчике оказались пара маек, рубашка, лифчик, трусики, моток медицинского пластыря, катушка трехмиллиметровой лески и швейцарский перочинный нож. Затем Женя взрезала подкладку. Ухватилась за подложку, проходящую между подкладкой и стенками, и резко потянула ее на себя. Та легко отделилась от корпуса. Пепел вдруг понял, что это постромки. Наподобие тех, которыми пользуются парашютисты.

— Любопытно, внученька, — уважительно хмыкнул он. — Какие еще козыри имеются у нас в рукаве?

Женя мельком взглянула на «дедушку», но ничего не сказала. По углам кейса был протянут серый нейлоновый трос, не слишком толстый, но способный выдержать вес человека. Девушка вытянула и его. Затем выщелкнула лезвие ножа. Отогнув ограничители, сняла ручку кейса, взрезала оплетку. Ручка оказалась сложенным пополам карабином.

Пепел только качал головой. Он уважал профессионализм и рациональность. К тому же теперь он в полной мере оценил тонкость замысла Димы Мало. Заставить врага пронести твое оружие на борт — это надо суметь.

Женя натянула постромки, пропустила трос в специальные петли, защелкнула карабин. Разрезав обтяжку корпуса кейса, она сдернула дерматиновое покрытие и вышвырнула его в иллюминатор. Подцепив кончиком лезвия заклепку в нижнем углу боковой стенки, вытянула ее и сняла боковые панели крышки и корпуса — четыре прочных титановых полосы одинаковой, длины. В нижней части каждой имелось заранее просверленное отверстие. Соединив полосы, Женя вогнала заклепку в отверстие и раздвинула полоски. Получилось подобие якоря. Девушка закрепила на якоре свободный конец троса, затянула его замысловатым узлом. Затем отрезала трехметровый кусок лески и сунула в карман. За леской последовал пластырь. За пластырем — нож.

— Подожди. — Пепел сходил в спальню, принес копии голландцев. — Не забудь.

В юности девушка занималась спортивной гимнастикой. Потом два года отучилась в цирковом училище. Потом осталась без работы. С Алексеем Алексеевичем Григорьевым они познакомились случайно, на дне рождения одного приятеля из «околобогемных» кругов. Григорьев оценил навыки Жени и предложил поработать вместе. Она согласилась, в основном от вечного безденежья. Потом ей стало нравиться то, чем они занимались. Риск, игра, шахматная партия.

Женя сунула копии картин под жилет и направилась к иллюминатору.

— Подожди, внучка, не торопись. — Пепел поднял телефон. — Где он? Завтракает? Хорошо.

— Вы пока лучше займитесь Савинковым, дедушка, — жестко ответила Женя.