Книга Последний шанс - Лиана Мориарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты сегодня какая-то хмурая, Софи, – собираясь уходить и заворачиваясь в новую шаль, говорит Роза.
– Наверное, вчера перебрала глинтвейна, и теперь у меня похмелье, – отвечает Софи. – И еще я ужасно выгляжу из-за этого противного герпеса.
– Ах, перестань, скоро все пройдет, – утешает ее Роза. – Ты такая хорошенькая.
Софи недоверчиво мычит, как надутый подросток.
– Нет, правда. Ой, знаешь, я все время забываю тебе сказать одну вещь! На днях я думала о тебе и о том, что сейчас ты, так сказать, пребываешь в активном поиске. И представляешь, что я вспомнила? Однажды Конни сказала мне, что нашла для тебя идеального мужчину. Чертовски обидно, что я не могу вспомнить, о ком именно тогда шла речь, хотя помню, что согласилась с ней, правда чувствовала себя предательницей по отношению к Томасу.
– Это был Рик? – Софи дотрагивается до герпеса. – Или, может быть, Иен?
– Нет, абсолютно точно кто-то другой. Но вот кто именно, я действительно вспомнить не могу. Конни почему-то была уверена, будто вы с этим человеком родственные души! Удивительно, правда?
Но Софи уже ничему не удивляется. И вообще, мысль о знакомстве с каким-то новым мужчиной сейчас, когда сердце ее разбито и она по-прежнему страдает по Кэллуму, кажется нелепой и бессмысленной.
– Его имя так и вертится у меня на языке! Как вспомню, сразу же позвоню тебе, – говорит Роза. – Разумеется, еще не факт, что этот парень тебе понравится!
Роза целует ее в щеку, и Софи чувствует запах пудры.
– Спасибо, что рассказали мне историю про Элис и Джека.
– Не за что, дорогая.
В первый уик-энд после вечера Годовщины Кэллум везет Грейс посмотреть их дом в горах. Они не были там уже несколько месяцев, и он надеется, что их ждет приятный сюрприз. Прораб уверяет, что заказчики придут в восхищение, увидев, как далеко продвинулось строительство, но разве можно верить этому типу. Иногда Кэллуму в глубине души хочется огреть прораба поленом, чтобы с его головы слетел щеголеватый оранжевый шлем.
Джейк сидит сзади в детском кресле и что-то лепечет. На этой неделе он открыл для себя собственный голос – удивительную игрушку, способную издавать целый спектр интересных звуков. Когда Джейк лепечет, он сосредоточенно прищуривает глаза: точно такое же выражение появляется на лице Грейс, когда ей мешают работать над книгой про Габлета. От этого сердце Кэллума сжимается.
Сейчас они с Грейс очень осторожничают друг с другом. Оба вежливы почти до смешного, но Кэллум не может расслабиться, потому что перестал доверять самому себе. Он ужасается самому себе. Он считал себя выше тех порочных, пустых мужчин, которые всего несколько месяцев спустя после рождения первенца напиваются и целуют другую женщину. Он считал себя более сложным существом. Мало того что Кэллум перебрал глинтвейна, так он еще едва не пустился во все тяжкие, прикидывая тогда на вечере: Куда нам пойти? К ней домой? Прямо сейчас? Он хотел переспать с Софи. Он по-прежнему этого хочет. Он мечтает разговаривать с Софи, слушать диски вместе с Софи, танцевать с Софи, заниматься с ней любовью, поддразнивать ее… О господи! Вот сейчас он едет в машине, с женой и сыном, и при этом мечтает о другой женщине. Но он же не собирается бросать Грейс. Нет? Ну конечно не собирается! Подобный вариант даже не рассматривается. Все эти порочные мысли о Софи не имеют никакого отношения к его безнадежной, обезоруживающей любви к Грейс. Но и от Софи он бы тоже не отказался. Боже, да он, выходит, банальный ловелас! Эта истина доходит до Кэллума, когда он ловит себя на жалостливой мысли: Грейс не понимает меня так, как Софи.
А он не понимает ее. Он больше не понимает свою жену. И затрудняется сказать, страдает она послеродовой депрессией или нет. Грейс считает, что нет. Она говорит, что врач, предположивший это, беседовал с ней от силы минут десять и толком ни в чем не разобрался. Грейс уверяет, что с ней все в порядке. Она улыбается мужу своей красивой улыбкой и говорит: «Не волнуйся».
Кэллуму никогда не забыть, какая паника охватила его, когда в вечер Годовщины она чуть не умерла. Сущий кошмар! Это было наказанием за то, что он поцеловал Софи. Лаура считает, будто бы Грейс съела самосу нарочно. Но Кэллум не знает, правда ли это, а напрямик не спрашивает, потому что боится в ответ услышать «да». И тогда ему придется задать следующий вопрос: «Но почему ты это сделала?» А что, если она скажет: «Потому что видела, как ты целуешься с Софи»? При одной мысли об этом у Кэллума кружится голова. Так что он предпочитает помалкивать. Он держится так, словно это и впрямь был несчастный случай, а врач даже не упоминал про послеродовую депрессию, словно они обычная женатая пара, и все хорошо, и они занимаются сексом, и по-прежнему прикасаются друг к другу, словно несколько недель назад Грейс не сказала: «Ты совсем меня не знаешь». Каждый день Кэллум разговаривает с ней фразами из какого-то сценария: «С добрым утром! Как ты спала? Положить ребенка в кроватку?» Да со служащим бензоколонки он и то беседует более естественно, чем с собственной женой.
Вот и сейчас Кэллум произносит одну из фраз заботливого мужа:
– Хочешь остановиться и выпить кофе, прежде чем ехать дальше?
– Нет, спасибо, не хочу, – отвечает Грейс. – Но если ты сам хочешь, тогда давай остановимся.
– Только если ты хочешь.
– Нет, пожалуй.
– Ну и я тоже не хочу.
Кэллум стискивает руль и устремляет взгляд вперед, на расстилающееся перед ними шоссе.
– Черт возьми, ну куда же подевался телефон? А, вот он, нашла. АЛЛО! СОФИ, ЭТО РОЗА! Я ХОТЕЛА СКАЗАТЬ, ЧТО ВСПОМНИЛА ИМЯ ТОГО ПАРНЯ, КОТОРОГО КОННИ ХОТЕЛА ТЕБЕ СОСВАТАТЬ. ЭТО ДРУГ КЭЛЛУМА, А ЗОВУТ ЕГО… Господи ты боже мой, никак опять эта дурацкая трубка разрядилась? АЛЛО! ДОРОГАЯ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?.. НЕ СЛЫШИТ…
Софи просыпается рано и идет в ванную, чтобы взглянуть на герпес. Болячка почти прошла, от нее осталось лишь маленькое пятнышко, как след бледно-розовой губной помады. Жаль, что она не может преодолеть это свое унизительное чувство к Кэллуму: так славно было бы просто дружить с ним, а на душе остался бы лишь крошечный, почти незаметный шрам.
Софи чистит зубы, обдумывая, какую шоковую терапию назначит себе для выработки отвращения к Кэллуму. Каждый раз, вспоминая о Кэллуме, она будет сильно щипать себя за руку повыше локтя. Она натренирует свое сознание, как крысу в лабиринте. Сегодня подходящий день для начала тренировок, потому что она сможет занять свой ум мыслями о новой жизни. Вчера в китайском ресторане они с матерью неожиданно придумали новый план по развитию карьеры Софи.
Дело было так. Гретель вспомнила о той мошеннице-медиуме, которую они встретили в корейской бане и которая вещала про ауру цвета жженого сахара.
«Ну какие могут быть положительные изменения в карьере, если ты, считай, и так уже достигла потолка?!» – недоумевала мать.
