Книга Аквариум (сборник) - Евгений Шкловский

– Давай-давай, греби, мать твою, – сердито оборвал его Роберт, – давай, а то нас совсем скоро снесет к е… матери. После языком болтать будешь… – Он искоса взглянул на Сергея, в изнеможении откинувшегося на борт. – Итак вон мы уже где, – он кивнул в сторону берега. – Еще немного – и точно совсем снесет.

– Сил уже больше нет, – честно признался Гриша. – Мозоли кровавые натер. Прямо Бермудский треугольник какой-то…

– Ладно, не трепись, – раздраженно буркнул Роберт. – Так и будем здесь торчать, пока хозяин лодки нас отсюда не вызволит, да? Замечательно будет. Или поплывем вниз по Волге-матушке?

– Кто ж мог подумать, что тут так, – смущенно сказал Гриша, загребая изо всех сил. Чувствовалось, что он и в самом деле на последнем издыхании.

Они гребли, а Сергей продолжал отдыхиваться все в том же неудобном положении, в каком повалился в лодку. Спине было больно, но поворачиваться не было сил.

Да, он по-настоящему выложился. Первые мгновенья – ни сил, ни дыхания, лишь сердце обрывисто вздрагивало внутри, то замирая, то вдруг яростно начиная колотиться о грудную клетку, аж тошнота подкатывала. Однако постепенно приходил в себя – дыхание выравнивалось.

Он не думал сейчас о том, что с ним было.

Было и было. Главное, он в лодке вместе с ребятами, и нужно отсюда поскорей выбираться. Даже не потому, что под ними происходило или что их действительно могло снести – в конце концов, тоже ничего страшного, кинут лодку где-нибудь ниже по течению, и все. Но хозяин мог появиться каждую минуту, и тогда точно скандала не миновать, да еще потом с мать-начальницей объясняться, которая и без того имела на них зуб за вчерашнее.

– Давай-ка я, – пристроился Сергей возле измученного Гриши и перехватил у него сначала одно весло, затем, когда тот с готовностью и явным облегчением перебрался на нос, другое. – Ну что, Роберт, взялись, а? И-и-и – р-р-раз!..

Вода под веслами вспенилась, лодка же, однако, почти не сдвинулась, разве что самую малость.

– Как же, – хмуро буркнул Роберт. – Бесполезно. Может, хрен с ним, пусть сносит, а там поглядим.

– Погоди, надо еще попробовать. Это мы всегда успеем, – Сергей стал заворачивать лодку.

– Брось, без толку, – махнул рукой Роберт.

– Возле берега течение слабее, – сказал Сергей, – туда надо, главное, из этого капкана выскользнуть.

Роберт снова неохотно взялся за весла.

– Давайте я тоже, – попросил Добнер.

– Передохни, – сказал Торопцев, – успеешь еще.

Григорий смущенно поправил очки (запасные, основные он так и не нашел, что надолго испортило ему настроение), они то и дело сползали на кончик его скользкого от пота, порозовевшего от солнца крупного носа. Чтобы совсем уж не сидеть без дела, он стал загребать воду ладонью.

– Ну что, взяли? По-настоящему! – Сергей вопросительно посмотрел на Роберта, на лице которого по-прежнему стыла гримаса отвращения. – Ну!..

– Баранку гну, – буркнул Роберт и сжал тонкие губы. Ему не нравилось, что им командуют и что Торопцев, действительно словно каким-то чудом перенесшийся в лодку, взял инициативу на себя. Но, с другой стороны, он уже устал покрикивать на Гришку Добнера, тот и так старался изо всех сил – видно было. Да и сам Роберт устал как собака, кожа на ладонях саднила. Торопцев же, что ни говори, оказался классным пловцом. И тело у него было классное – широкие плечи, мускулы бугрятся под кожей. Спортсмен…

У Роберта была идея бросить лодку, а самим добираться до берега вплавь. Но, во-первых, если они не могли вдвоем управиться с лодкой, то что было бы с ними в воде? А во-вторых, этот малахольный очкарик Гришка хоть и храбрится, но тоже неизвестно, что с ним может случиться – вода здесь холодноватая, да и место, черт его дери, какое-то заколдованное… Эх, покурить бы!..

Роберт неохотно взялся за весла:

– Ладно, давай!

– Начали?

Торопцев решительно опустил весла в воду.

– Э-эх! – Роберт, с некоторым опозданием, последовал за ним.

Р-раз, р-раз, р-раз!..

– Еще! Еще!.. – выкрикивал Сергей, чувствуя, как ноют уставшие мышцы. – Еще…

Роберт греб, набычившись, втянув патлатую голову в плечи, далеко откидываясь в резком потяге, а затем снова низко наклоняясь вперед, как перед стартом. Гримаса отвращения все равно не сходила у него с лица, словно слившись с гримасой напряжения.

– Пошла, пошла!!! – завопил Гришка, загребая руками так, что брызги окатывали Сергея и Роберта.

Лодка действительно, словно кто ее подтолкнул, пошла, все явственней, все быстрей, все покорней, а ребята гребли и гребли в каком-то неистовстве, пока Сергей не стал метрах в двух от берега табанить, разворачивая лодку.

Гришка по-прежнему рвался сменить Роберта, но тот только кривился в ответ и греб, греб, как заведенный, они вместе с Сергеем гребли, вдоль берега, мимо того места, где купались ребята, – к лодочной стоянке.

А Сергею продолжало казаться, что тот самый зрак, примерещившийся ему посреди бухты, вблизи «Бермудского треугольника», все еще пристально следит за ними.

ОБЫСК

Пока ребята так забавлялись, лагерь пустовал – палатки, амбар, кухня, обжаренные полуденным солнцем, застыли в сонной душной неподвижности. Между тем из самой маленькой палатки выполз шофер Валера и, хмуро щурясь на солнце, чесал в задумчивости волосатую грудь под не слишком свежей белой майкой. В нем дотлевали остатки вчерашнего спирта, который он-таки выклянчил напоследок у Софьи, но уже зрела потребность, нежная и жгучая, расшевелить, разворошить еще не совсем угасшие угли, подбросить полешко, чтоб из искры снова возгорелось. Занывало, подсасывало, бродило, болело, тосковало, он и вылез в конце концов на палящее солнце, вскинул задумчиво лицо к небу, да так и пребывал в отрешенной оцепенелости, пока некая мысль не закралась ему в голову, и тогда он бочком-бочком подался к расположенному неподалеку дому своего нового здешнего приятеля Николая.

Он исчез тихо и мирно. И тогда на поляну выдвинулся откуда-то будущий доктор исторических наук Артем Балицкий. Высокий, взлохмаченный, в кирзовых запыленных сапогах, в красной ковбойке с короткими рукавами, он быстро окинул взглядом вымерший лагерь – и нырнул в большую палатку, принадлежавшую ребятам.

Не давали Артему покоя утраченные иконы.

Он с нетерпением дожидался этой минуты, с того самого мгновения, когда обнаружил пропажу. И полез ведь в рюкзак, чтобы лишний раз полюбоваться, насладиться обладанием, мог бы ведь даже и не заподозрить еще неделю или даже две.

В палатке было нестерпимо душно, лоб сразу покрылся испариной. Он, впрочем, и не колебался ни секунды – тут же решительно приступил к досмотру спальников и под ними, тщательно обшаривая один за другим. Однако натыкался он на все, что угодно: полные и пустые сигаретные пачки, спичечные коробки, одноразовые зажигалки, пакеты с сухарями, печенье, конфеты, грязные и чистые носки, рубашки, тренировочные штаны, ручки, кожаная плетка, трусы, книжки, фонарики и многое прочее, – не было только икон.