Книга Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин

«В глобализированной экономике недостаточно сотрудничества для поддержания стабильности и мира», — признает Д. Сакс [1541]. «Не тяга к колониальному господству и не действительное военное превосходство, а один лишь масштаб американской экономики делает США последним упорядочивающим фактором среди хаоса глобальных взаимосвязей», — отмечают даже такие последовательные борцы с неолиберализмом, как Г. Мартин и Х. Шуманн [1542].

Аналогичного мнения, как это ни странно, придерживается и большинство представителей либеральной мысли. Например, Р. Гилпин в книге «Задача глобального капитализма» предостерегает, что «международная капиталистическая система, вероятно, не сможет выжить без сильного и мудрого руководства». Он с ностальгией вспоминает золотые дни Бреттон-Вудской системы и страшится того, что «фундамент сложившейся после Второй мировой войны мировой экономики с исчезновением советской угрозы начал постепенно размываться» [1543].

Д. Лал в своей книге «Похвала империи» утверждает, что «мировой гегемон необходим, чтобы обеспечивать такое глобальное «общественное благо», как мир, от которого зависит международная торговля и экономическая деятельность в целом». «В XIX веке после битвы при Ватерлоо, эту функцию взяла на себя Британия, прямо или косвенно создавшая мировую империю с «полицейскими силами» в виде королевских ВМС. В годы Второй мировой войны политические элиты США осознали, что их стране придется заменить Британию в роли имперской державы» [1544].

Ослабление мирового гегемона ведет к обострению конкурентной борьбы между странами к хаосу и анархии, и новым кровопролитным войнам, а поэтому утверждает М. Тэтчер: «… факт остается фактом: вопросы войны и мира, которые веками занимали умы государственных мужей, сегодня вновь должны оказаться в центре их внимания и даже приобрести большее значение, чем в недавнем прошлом» [1545], «внешняя политика и обеспечение безопасности — это прежде всего использование силы и могущества для достижения собственных целей в отношениях с другими государствами. Я как консерватор абсолютно не боюсь подобного утверждения. Пусть другие пробуют добиться желаемых результатов в международных делах, не опираясь на силу. Они обречены на неудачу. А такие неудачи нередко наносят значительно больший ущерб, чем отстаивание национальных интересов с помощью традиционных средств — баланса силы и надежной системы обороны» [1546] «Что касается меня, — продолжала М. Тэтчер, — то я предпочитаю проводить такую линию, которая опирается на принципы до тех пор, пока они не начинают действовать как удавка; кроме того, я предпочитаю, чтобы эти принципы наряду с благими намерениями подкреплялись и сталью» [1547]. «Сочетание точечных ударов высокоточным оружием с лицемерным обращением к высоким принципам ведет нас к бесконечным осложнениям… Когда демократические страны начинают войну, они, вполне естественно, ссылаются на высшие моральные принципы. Так всегда было » [1548].

Свое послание глобализованному человечеству М. Тэтчер заканчивала словами: «отдавать высший приоритет финансированию разработки и применению новейших оборонных технологий ; ясно сознавать опасность того, что технологическое превосходство Америки может быть подорвано асимметричными угрозами со стороны решительно настроенного противника…» [1549]. «Скажу больше: в конечном итоге ядерное оружие, вероятно, будет использовано. хотя даже мысль об этом ужасна для любого человека» [1550].

…

И, по всей видимости, Соединенные Штаты следуют заветам «железной леди»: только прямые военные расходы США, в процентах от ВВП, всего за десятилетие 2001–2011 гг. выросли на 64 % [1551]. Совокупные военные расходы США в 2012 г. составили от 1 до 1,5 трлн долл. [1552], т. е. порядка 30 % федерального бюджета, или почти 50 % военных расходов всех стран мира вместе взятых.

Особую роль в военной доктрине США получило фактическое возрождение программы Стратегической оборонной инициативы (СОИ) в начале 2000 г., когда в структуре Пентагона было сформировано специальное ведомство — Missile Defense Agency. В сентябре 2009 г. программа вошла в новую фазу и получила название Global Ballistic Missile Defense System. Она должна защитить Америку не просто от ядерной атаки — а от массированного ядерного удара многих сотен боеголовок [1553].

Поддержание таких оборонных расходов продолжительное время невозможно, оно способно истощить даже такую могучую державу, как США. История знает немало примеров тому:

…

Накануне Второй мировой «имперский комиссар…» Г. Тереке предупреждал, что: «Вложенный в вооружение труд не может найти себе никакого другого применения, кроме одного — войны. Что касается гигантских военных расходов, то страна может вернуть их только в том случае, если она станет победительницей… прибавьте к этому, что в условиях быстрого прогресса техники оружие очень скоро устареет » [1554] . Американский посол У. Додд в 1938 г. приходил к выводу, что: «Логический исход усиленной гонки вооружений — новая война…» [1555], [1556].

Спустя полвека в 1987 г. П. Кеннеди издаст книгу «Взлет и падение Великих империй» [1557], в которой придет к выводу, что перед великим государством всегда стоит выбор: ружья, масло или инвестиции. На все денег просто не хватит. Наглядным подтверждением этого вывода стал пример Советского Союза, который пал, не выдержав расходов на новый виток гонки вооружений, заданный программой СОИ [1558].

Тяжесть военных расходов буквально душит Америку. Практически весь ее стремительно растущий государственный долг идет на покрытие именно военных расходов. Не случайно, что появляются такие предложения, какие делает Р. Стил, рекомендующий Америке уйти в свое полушарие, укрепить свои позиции на океанских рубежах и действовать по примеру британской “блестящей изоляции” прошлого века: «Если Америка не желает истощить себя в ходе реализации грандиозных амбиций, она должна восстановить чувство достижимого. Именно в чувстве реализма Соединенные Штаты нуждаются более всего. Нужно отставить политику военного контроля в глобальных масштабах, возвратить региональные проблемы лидерам регионов…» [1559]

Более конкретно эти взгляды отражают слова такого консервативного политика, как П. Бьюкенен: «Новый неоимперский вздор для нас непозволителен. Имея дефицит в триллионы долларов, огромный и растущий государственный долг, а также по 10 000 людей из поколения «беби бума», которые ежедневно получают право на социальное и медицинское обеспечение, США начинают сгибаться под тяжестью взятых на себя обязательств… Мы должны отказаться от империи и снова выдвинуть лозунг «Америка прежде всего» [1560].

…

Эти идеи получат некую попытку практической реализации в 2005 г., когда Белый дом выступит с инициативой создания зоны свободной торговли Америк, куда могли бы войти 34 страны Латинской Америки и Карибского бассейна. Тогда эта инициатива провалилась. Но в начале 2013 г. Б. Обама наряду с предложением о создании трансатлантического мегаблока, попытается реанимировать и инициативу 2005 г. [1561] И хотя эти планы еще весьма далеки от возрождения изоляционизма, в случае обострения мирового экономического кризиса Соединенные Штаты могут последовать примеру Британской империи, введшей в 1930-х гг. имперские преференции. Благодаря им Британия прошла через Великую Депрессию без особых потрясений. Протекционистские меры, введенные Великобританией одновременно с Соединенными Штатами, вынесли Депрессию наружу, что спровоцировало развязывание Второй мировой войны.