Книга Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

Но вообще-то важна верность, добавляет она после паузы, пытаясь сгладить собственное резкое утверждение. Муртаза был избран для нее, и, разумеется, родители очень старались выбрать для дочери наилучшего мужа. Так же, как она старается для собственных дочерей. А уж после этого момента приходится работать с тем, что есть, объясняет она.

Я киваю, показывая, что поняла. Разговор движется именно туда, куда я хотела его направить.

Сиддика тоже это понимает и торопливо сама высказывает собственный взгляд на брак Азиты:

– Я была не согласна. Я очень плохо на это отреагировала. Я думала, что она станет врачом. Я была в шоке, когда мой муж поднял этот вопрос. Мне было очень тяжко. Под конец поняла, что придется сдаться. Радости я не испытывала, но приняла это решение.

Первой в комнату входит его снежно-белая борода. Это почти самостоятельная сущность, которая свободно парит вокруг его лица, дотягиваясь до седых волос, расчесанных и уложенных мокрой щеткой пару минут назад.

Отец Азиты располагается так, чтобы смотреть прямо на меня, возвышаясь на полу над всеми нами. Ощущение такое, будто он подслушивал и ждал именно этого момента, чтобы вступить в разговор. Он усаживается раньше, чем мы успеваем подняться, и сплевывает насвар, крепкий зеленый жевательный табак, на чайное блюдечко.

Сетарех, как истый профессионал, пытается представить нас, но он ее перебивает:

– Я знаю, кто она такая. И знаю, о чем она хочет вести речь.

По-прежнему не отрывая от меня взгляда, он начинает говорить:

– Я не какой-нибудь темный или ограниченный мужик, который станет запирать своих женщин в доме. Я прежде был профессором. Мне нравится, когда мои дети получают образование и ходят в школу. Во времена русских я работал с русскими советниками.

Это не то чтобы упоминание его коммунистических симпатий, а фраза, которая должна подчеркнуть, что он был столпом общества.

– Я очень горжусь Азитой, – продолжает он. – Таких, как она, немного. Другие женщины-политики принадлежат к разным группировкам и имеют могущественных покровителей. Моя девочка независима. Она очень умна, великая труженица и знает, что делает. Она продвинулась очень далеко.

Он выглядит довольным.

– Но ведь все это висело на волоске, – возражаю я. – Когда вы решили, что она должна выйти замуж, откуда ей было знать, что она вообще сможет работать?

– Я был вынужден так поступить. В Афганистане шла гражданская война. Здесь, в Бадгисе, было полно мятежников. Никаких правил. Кто угодно был не прочь отобрать твоих женщин. Это было самое ужасное время в моей жизни. Я места себе не находил от тревоги. «Как мне защитить мою семью?» – думал я. В Кабуле мои девочки были потенциальными жертвами. Я подумывал о Пакистане и Таджикистане. Наконец, остановился на земле моих предков – Бадгисе.

Я приехал сюда, чтобы моя семья выжила. Общество было очень небезопасным для девушек, а закон и порядок полностью перестали существовать. Стоило кому-то прознать, что у тебя в доме есть красивая или образованная девушка, он просто приходил и забирал ее, чтобы «иметь с ней отношения». А это уничтожило бы мою семью. Я этому не рад, но я был вынужден отдать дочь за сына моего брата. Или так – или мои дочери оказались бы в горах как невесты полевых командиров. Вот как получилось, что я отдал свою дочь за необразованного мужчину. Он был наилучшим решением для военного времени.

Сиддика возражает:

– Но ведь это было во время Талибана! Тогда войны не было.

Муртаза вздрагивает, несколько оторопев оттого, что его перебивает жена.

– Это было, когда Талибан только формировался. Очень могущественные люди приходили ко мне и требовали мою дочь. Они взяли бы ее, не задумываясь. Выдать ее замуж означало заставить их закрыть на нее глаза.

– А как насчет того факта, что у него уже была жена? Это не было проблемой? – спрашиваю я.

Сиддика шипит, ее тон становится резким:

– Разумеется, это было проблемой – то, что у него уже была жена! Я имею в виду, а вам бы это понравилось? Просто представьте себе!

– Вы когда-нибудь думали о том, что совершили ошибку, – или всегда считали это правильным решением?

Муртаза вздыхает:

– Ни в мои желания, ни в стремления не входило выдать мою девочку за необразованного мужчину. Но если бы вы в то время были здесь, вы сказали бы, что я принял правильное решение. Это был вопрос жизни и смерти. Я хотел, чтобы она жила. Чтобы не умерла в какой-нибудь горной пещере с мятежниками. Я хотел, чтобы мои дочери учились в лучших школах и университетах и выходили замуж за образованных мужчин. Я надеялся, что так будет с ними всеми… Зато сегодня у меня остались все мои девочки. Живые… Будь тогда моя воля, все было бы по-другому. Абсолютно по-другому. Мое сердце не хотело этого делать.

Азита должна была выйти замуж не только ради своей собственной безопасности, но и ради всей семьи и ее репутации, еще раз объясняет он. В обществе, в котором приходится жить Муртазе и всем остальным, индивидуальные потребности и достижения вторичны по сравнению с семейными, поскольку так и должно быть. Один из членов семьи не может взять и спланировать свою жизнь сам по себе, ни на кого не оглядываясь. Система не так устроена: всегда надо принимать в расчет всю семью и ее репутацию.

Муртаза говорит, что он всегда желал Азите самого лучшего, но ему приходилось учитывать свои собственные интересы, равно как интересы других детей и родовой линии его семьи. Возможно, когда-нибудь, после долгих лет мира и процветания, социальные правила в Афганистане будут смягчены и позволят развивать индивидуальный выбор и личное счастье. Но пока семья человека и ее положение – единственные возможные константы между войнами, и их необходимо тщательно сохранять. Муртаза даже порвал отношения с сыном, когда тот ослушался его в вопросе брака.

Пока отец Азиты это объясняет, я вспоминаю слова ее брата: «Какая разница между горами и той деревней, в которую он ее отослал? Мы – немаленькое племя. Нас защитили бы. Он мог бы выбрать кого-нибудь образованного».

Но, на взгляд Муртазы, образованный мужчина не обязательно был бы лучше.

– Азита сегодня не в самом плохом положении. Ее муж станет делать то, что советую я. Да, я заставил ее выйти за него замуж. Да, он был беден и неграмотен. Но он не запретил ей работать. В то время не было никого, кому я мог бы доверять. Что, если бы она вышла за человека богатого и образованного, который не позволял бы ей выходить из дома? По крайней мере, ее муж не мешал ей развиваться.

С точки зрения отца Азиты, своими достижениями она обязана ему. Разумеется, она скоро получит назад свое место в парламенте, а если и нет, она все равно взлетела выше, чем любой член их семьи, и все благодаря ему. Для своей семьи и для их провинции она считается человеком успешным. Да, отношения с мужем могли бы быть и получше. Но могли бы быть и намного хуже, на взгляд отца. У Азиты есть некоторые свободы, которых не имеет большинство женщин Афганистана, поскольку муж позволяет ей работать. Несмотря на то что в данный момент для них с мужем настали трудные времена – а оба родителя убеждены, что они пройдут, – ее жизнь все равно лучше, чем жизнь других афганок.