Книга Кровавый омут - Фрэнсис Пол Вилсон

Медленно дошла от Саттон-сквер до собора Святого Патрика. Не совсем понимала, зачем пошла, бессознательно направилась в ту сторону, выйдя погулять, отдохнуть от работы. На Пятой авеню прошла мимо Святого Патрика и вернулась, стремясь окунуться в спокойную, мирную религиозную атмосферу. Только пока ничего не выходит.

Впрочем, приятно сидеть в уединении в огромном каменном пространстве, отрезанном от суетливой реальности за высокими дубовыми дверями, огражденном от всяких призывов из дома в Астории.

Сидя в одиночестве, она смотрела на толпы шнырявших туристов, католики осеняли себя крестным знамением у купели со святой водой и ставили свечи, другие торчали вокруг, разевая рты на готические арки, кресты вдоль боковых стен, статуи выше человеческого роста, гигантское распятие, золоченый алтарь...

Память вернулась к годам учебы в начальной школе Богоматери Упования в Оттумве. Не особенно католический городок, хотя ведь и Айова не особенно католический штат. Детей католиков вполне хватало для местной церковной школы, где преподавали сестры из монастыря. Из всей команды в черном облачении навсегда запомнилась сестра Мэри-Барбара, известная под прозвищем Мэри-варвар. Не потому, что Джиа ее сильно любила, ровно наоборот — потому что до смерти боялась.

Сестра Мэри-варвар была католическим двойником баптистского проповедника, грозящего всем и каждому адскими муками, вечно живописующего уготованные грешникам страсти, ужасные кары, которым любящий милосердный Господь подвергает ослушников. Нескончаемые страдания за пропущенную субботнюю мессу, за нерадивое участие в пасхальной службе... Маленькая Джиа безоговорочно верила, жутко боясь умереть со смертным грехом на душе.

К счастью, при монастыре не было средней школы, что позволило ей окунуться в море беззакония, именуемое муниципальной школьной системой. Тем не менее она осталась католичкой, посещая лекции и танцы Молодежной католической организации.

А в восьмидесятых раз навсегда откололась. Не утратила веру в Бога, не увлекаясь ни атеизмом, ни даже агностицизмом. Бог есть, как ей отлично известно. И не менее точно известно, что Он не особенно интересуется происходящим в мире. Может быть, наблюдает, только определенно не вмешивается.

Представлявшийся детскому взгляду строгим и величественным ветхозаветный Бог теперь кажется капризным вспыльчивым подростком, не умеющим держать себя в руках, устраивая потоп, насылая чуму, уничтожая перворожденных младенцев целого народа. Новозаветный Бог гораздо симпатичнее, но где-то по дороге понятия спасения и проклятия утратили смысл. Ты не просишь, чтоб тебя родили на свет, но уж если родился — либо верь, либо терпи в аду вечные муки. Легко было верить в ветхозаветные времена, когда Он зажигал кусты, разверзал моря, посылал заповеди на каменных скрижалях. Потом Бог отстранился, перестал взвешивать человеческие деяния, но по-прежнему требует веры. Как-то несправедливо.

Богу, конечно, и нечего быть справедливым. Все карты у Него на руках. Как скажет, так и будет.

Однако...

Джиа пробовала вернуться в церковь после рождения Вики. Ребенок должен иметь некую нравственную основу, которую, как известно, дает только церковь. В глубине души она надеялась, что, когда отправится к праотцам, Вики Бог сохранит.

Но ничего не вышло. Стало ужасающе ясно, что Бог не охраняет детей. Они умирают от рака мозга, лейкемии и прочих злокачественных заболеваний, их избивают, расстреливают, бьют электрическим током, сбрасывают с крыш, обливают кипятком, сжигают, растлевают, насилуют, подвергают прочим бесчисленным невообразимым мучениям, и никакой невинности недостаточно, чтоб заслужить покровительство Бога.

Где же Он?

Может, правы «заново рожденные»? Иисус — персональный спаситель — следит за каждым твоим шагом, отвечает на твои молитвы. Они просят Его, чтобы морозным утром завелся старый драндулет, и, если заводится, целый день поют Ему хвалы, возносят благодарности. Невозможно свыкнуться с понятием о Боге, Творце Мироздания, как о космическом мальчике на побегушках, прислуживающем «истинно верующим». Дети умирают от голода, Тару Портмен — и не одну — похитили и убили, политических заключенных пытают, жен избивают, но Бог не слышит их мольбы о помощи, с готовностью откликаясь на просьбу «истинно верующих» обеспечить хорошую погоду во время церковного пикника. Бессмыслица.

Тем не менее, вспоминая немногочисленных знакомых «заново рожденных» — достойных, искренне верующих людей, — завидуешь их уверенности, душевному покою. Они говорят «Бог поможет» с несокрушимой верой, что Он о них позаботится и в конце концов все уладит. Очень хочется подобной уверенности, но совестно прийти к спесивому убеждению, будто ты так дорога Создателю, что Он к тебе прислушается.

Другая крайность — Бог, который устроил Большой Взрыв, повернулся, ушел и больше не вернулся.

Видимо, истина где-то посередине. Но где?

И как сюда вписывается Тара Портмен? Сама вернулась или ее прислали? Зачем? Откуда ощущение близости с ней?

Джиа вздохнула и встала. В чем бы ни заключались причины, здесь их не найти.

Она вышла на яркое солнце, направилась домой. На Саттон-сквер наткнулась на Роуз, горничную Силверменов, живших через два дома от особняка Вестфаленов.

— Встретились с полисменом? — спросила Роуз, плотная, широколицая, сменившая рабочую одежду на выходное платье.

У нее сердце замерло.

— С каким полисменом?

— С тем, что недавно к вам в двери стучал.

О господи! Вики! Что-то случилось...

Джиа лихорадочно нашаривала ключи в сумочке.

— Что он сказал? Что ему было нужно?

— Спрашивал, дома ли вы... Не остается ли девочка дома одна, когда вы уходите...

Она нашла ключи, отыскала один от парадного.

— Не объяснил, зачем ему это надо знать?

— Нет. Я ему говорю — никогда. Говорю, мисс уехала в лагерь. Спрашивает в какой — я сказала, не знаю.

От облегчения подогнулись колени. На секунду подумала, копа прислали из лагеря со страшным известием. А если он даже не знает, что Вики уехала...

Стоп. Зачем же тогда приходил? Зачем расспрашивал про дочку?

— Роуз, это действительно был полисмен?

— А как же! В полицейской машине и... — горничная замахала руками, — в этой... как ее...

— В форме?

— Правильно. Сплошь синяя. Точно коп.

— Случайно, не заметили номер жетона?

Роуз замотала головой:

— Нет... Даже не посмотрела. — Она вдруг прищурилась. — Если подумать, жетона у него вроде не было.

— Он называл меня или Вики по имени?

— Нет... По-моему, нет.

— Спасибо вам. — С первого раза не удалось попасть ключом в скважину. — Я выясню, в чем дело.

Ворвавшись в дом, Джиа первым делом позвонила в лагерь. Нет, в нью-йоркскую полицию никто не обращался. Вики и все прочие дети в полнейшем порядке.