Книга Кавалер умученных Жизелей - Павел Козлов

– Максим как будто понял, что есть другая жизнь. И высшее начало. Он, впечатление такое было, что прозрел. И его потянуло к загадкам. Думал – выпрыгнет за кругозор. Это его и сгубило.

– Так зачем тебя следователь видеть хочет?

– Я вела речь не о подследственной истории. О ней чуть позже. Но я и сейчас в том же мнении, что Ромин меня предавал, когда я отдала ему чистоту девичества, и готова была с ним жизнь связать, а он предавался разврату стремясь утолить свою похоть.

На какое-то время они замолчали. Марина думала, отец разглядывал ее. Потом Марина собралась, и приступила к продолженью.

– Ну, вот, теперь, о криминале. Минувшим декабрем я прилетела в Москву, И через пару дней в газетах, что зверски убили Елену Гусеву, а Ромин был на ней женат. Я говорила – это та балерина, что учила Тину. Серебряный век, чистое искусство. Не от мира сего, и красива. Птица не его полета. Но он же – не женился на миллионерше, ну и пусть. Тогда пусть Шамаханская царица украсит их фамилию. И вот, ее убили. Мне, в общем, было все равно. Анна Андреевна сказала – надо участие принять. Я позвонила вдовцу. И тут началось непонятное.

– Ты такие страсти рассказываешь. А где твои «ребята» были?

– Я спокойно хожу по земле, потому что они со мной рядом. Там, где надо. И не нуждаются в напоминаниях.

– И что непонятного случилось потом?

– Мы навестили насчет соболезнований. И чтобы Анна могла помочь, если надо. Он знал, что Вербина читает мысли. Я сказала, ненароком. И говорила ему – ты «Стихи о советском паспорте» про себя тверди, и мысли твои в сохранности будут. Это было давно. А после посещенья Ромина Анна Андреевна немало удивилась: «Жену убили, а он думает о крышах и кошках, и хочет поэму об убитой писать. Как бы ни свихнулся». Но больше удивилась я.

– Хм, почему?

– Потому что Анна думала, что точно прочитала строки, и говорит «Уж время, начинаю я рассказ о Лене». Ан, перепутала. Ведь он долдонил: «Время, начинаю я о Ленине рассказ». Это же Маяковский, а мне ли не знать, как я его готовила к смотринам. Анна потом советовала: «Пусть Пастернака почитает. А то советского гиганта шпарит наизусть». Значит, он боялся, что узнают его мысли, Значит, совесть не чиста. И, значит, может – он убил. Я поняла, и сильно поплохела. Но никому об этом не сказала. А надо бы.

– Чепуха! Кому интересны домыслы бывшей невесты? Тебя бы послали туда, к Маяковскому.

– Но Анна сегодня звонила. Теперь уже ясно, что Ромин – убийца.

– А тогда бы сказали, что с твоей стороны это месть и навет.

– Но я еще, как идиотка, хотела Ромину помочь. Он попросил сходить к их домработнице. И выяснить, не сохранила ли она последних аудиозаписей Елены? Но я смогла сходить, когда и он погиб. Ведь эта смерть вослед предыдущей случилась.

– Ты, дочь моя, погрязла в ерунде. Что он Гекубе? Что ему Гекуба? Я не вижу, зачем тебе чужая жизнь и смерть?

– Ты встретил маму и нашел любовь и счастье. А другим тяжелее приходится. Но я буду искать, и найду.

– Так. И что же ты нашла у домработницы?

– Диск из компьютера. А там свидание Елены с еще одним, мне близким человеком происходит. Американцем русским. И его подозревали, как будто он убил.

– А кто убил?

– Теперь уж точно – Ромин. Но я все знала после Маяковского. И этот диск мне переделали. Я просила Мартынова. Сейчас любые голоса на пленке говорят то, что захочет техник. Я уточнила текст, что надо, чтоб звучало. И музыку, как фон, я сделала специально. Чтоб всякий понял, что все это театр.

– Ради чего ты так старалась?

– Потому что Олег. Нет. Он мне не врал. Он просто не сказал, что в Венеции он забавлялся с русской балериной.

– Этот американский русский? А что, ему нельзя?

– Можно. Но, лучше, не нужно. Потому что я его люблю.

– Так. С этого места, пожалуйста, поподробней.

– Да, я люблю его – нелепого, родного. Такого дикого, ранимого безумца.

– Но этот хоть живой? А то я Ромина не знал, хоть и наслышан. И, может, познакомишь с кавалером?

– Они сейчас в Барселоне с Тиной. Но я хочу, чтобы приехали в Мо скву. Наверно, так и будет. Познакомлю.

– А все-таки, какие вопросы к тебе у следователя?

– Почему, я сказала, что Алик Раузен мне шапошный знакомый. Когда они наверняка узнали, он мой любовник уже больше года. И зачем я изменила диск. А я хотела: пусть они Олега арестуют, и улику дадут ему прослушать. А там Луи Армстронг, и Элла Фитцджеральд, и так красиво он Елену убивает. Он очень любит джаз.

– Ну и шуточки у вас, у молодежи. А если бы они не разобрались, и твой возлюбленный отправился в тюрьму?

– Анна Андреевна не разберется? Ну, папа, только не от тебя какие-то сомненья! Так что же мне в кабинете дознания рассказывать?

– Только правду. И очень подробно, со всеми чувствами и подоплеками. И на все вопросы – самые правдивые и точные ответы.

– Но есть один, на который я ответить не смогу. Кто убил Максима?

– А Алик твой не мог?

– Нет. Он не убивал. Он в это время был со мной у нас в квартире. Но у меня, порой, одна и та же мысль, внезапно, возникает. Когда мы простились с Анною Андревной, и я поехала с Мартыновым домой, в меня вселился бес. И я твердила про Максима с Маяковским, и, что, какая сволочь, что убил. Я вспоминала лебединые песни Гусевой. И все это растерзать, подмять и уничтожить. Я помню, я сказала: «Моя воля, я сделала бы так, чтоб он не жил». А Мартынов спросил: «Вы так хотите?». А я, в сердцах, воскликнула: «Хочу? Неправильное слово. Все во мне кипит от гнева. Я жажду».

– И что тебя смущает в разговоре?

– То, что Максим через сутки погиб.

– Ты спросила Сергея?

– Он сказал, что «ребята» не знают.

– Ну, вот и весь вопрос. Они тебе не могут лгать.

* * *

А в офисе компании «МАКГОР» Калинин приступил к активным действиям. Две недели отпуска прошли. Немченко домой не возвращался. И Вячеслав Петрович позвонил в ОБЭП. Состав преступления был налицо. Проверили маршрут поездки Евгения Сергеевича, и он привел, как, впрочем, ожидалось, в Лондон.

– Я действовал в рамках своих полномочий. А если, что не так и получилось, то это неподсудные дела.

Возвращаться он не собирался. А требовать выдачи? Что он за птица, чтоб сыр-бор затевать?

Вячеслав Петрович включился в деловой процесс. Там было с чем еще работать. Ромин не появлялся. А Клавдия Ивановна на звонок ответила.

– В силу обстоятельств мы сейчас, и в ближайшее время, не сможем поучаствовать в работе. Но мы – совет директоров, и акций пятьдесят процентов в активе. Так что ты, любезный друг, все вопросы сам решай. Но от нас будет уполномоченный представитель наблюдать. Пришлем на той неделе.