Книга Я клянусь тебе в вечной верности - Мария Сакрытина

Элиза снова прицелилась.

– Тебя у меня никто не заберёт! Больше никто!

– Элиза, я хочу помочь. Пожалуйста, позволь мне, – тихо, чтобы не спугнуть её, сказал я.

Чародейка перевела взгляд на меня, и лук в её руке задрожал. Тренькнула стрела, вонзившись в соседнее со мной дерево.

– Я никогда не могла тебя убить, – прошептала Элиза дрожащими губами. – Никогда. Почему?

Ответить я не успел – она быстро оглянулась и снова прицелилась. Откуда-то издалека раздался лай собак, лошадиное ржание и возбуждённые голоса – точно травили зверя.

– Уходите, – искоса глянув на меня, бросила Элиза. И вздохнула: – Они всё равно никогда не успокоятся. Ланс, бери Никки и уходите.

Я потянулся за кинжалом.

– Ты думаешь, я тебя здесь одну оставлю?

– Ты хотел защитить нашего сына? – огрызнулась чародейка. – Ну так вперёд.

Я бы с места не сдвинулся, но меня не спросили – земля в который раз перевернулась, закружилась, и снова был лес, но уже реже, а за деревьями угадывался перекрёсток. Я поднял голову, встретился взглядом с пофыркивающим Бурышом и машинально отметил, что он осёдлан и даже седельные сумки не пусты.

Никки лежал в моих руках, закатив глаза, не шевелясь, и я здорово за него испугался. Тогда я впервые увидел чародейское истощение и потому, не зная, что надо просто дать ребёнку выспаться, принялся тормошить – без толку. Никки спал и не просыпался, чтобы я ни делал.

Незамеченный, к нам подошёл волколак, понюхал Никки, глянул на меня выжидательно и отбежал к кустам. И снова посмотрел – словно за собой звал.

Я посадил Никки в седло и пришпорил Бурыша – к дороге, выбирая сначала наугад, потом решив скакать за поскуливающим от нетерпения волком – чародейкин же, может, приведёт в город или хотя бы в село. Никки был нужен лекарь, мой сын всё не просыпался, и я с ума сходил от беспокойства.

К полудню дорога превратилась в тропу, город так и не появился, зато Никки наконец-то пришёл в себя. Завозился и, зевая, недоумённо отозвался, что всё хорошо, с ним такое часто бывает, и мама никогда не волнуется, а просто даёт ему настой, но какой, он не знает. Идея пообщаться с лекарем его испугала настолько, что пока я не пообещал к нему не ехать, Никки не успокоился.

Когда и тропа исчезла, я стал подозревать, что мы заблудились.

– Нет, – зевнув, пробормотал Никки. – Волк знает, куда идти. Он всегда знает.

– И куда сейчас он идёт? – раздражённо отозвался я, оглядываясь и пытаясь хоть примерно понять, где мы. По всему выходило, что лес должен скоро кончиться и начнутся поля, а значит, и дорога, и какое-никакое село тоже появится…

– К дороге. Той, на Мальту, – прислушавшись, сообщил Никки. И тихо добавил: – А где мама?

Я молча пришпорил коня.

Мальтийский тракт – это хорошо, оттуда до нашей границы не больше трёх дней пути, а там мы будем в безопасности. В сумках я уже порылся – плащ гонца удачно нашёлся. Гонцом безопасней, гонца не тронут, если, конечно, Хеления за это время войну не объявила…

– Мы едем к маме? – затормошил меня Никки. – Да?

«Нет, – мысленно отозвался я, забыв, что он может читать мысли так же, как Элиза. – К маме тебе нельзя». Если я хоть что-то понимал, то магия Элизы не пропала – отправила же она нас порталом, и Бурыш не просто так вдруг здесь осёдланный очутился. Значит, мне стоит пожалеть тех охотников… Потом Элиза, наверное, вернётся к своей королеве и ничто не будет ей мешать отправить Проклятую армию к нам… кроме Никки, если он окажется в Мальтии.

То есть я буду прикрываться собственным сыном?

Нет, не буду. Но возвращать его Элизе не стану. Её и на Западе хочет убить каждый второй, а то и первый. И Никки заодно. И кто его отобрал у чародейки, если не её королева? Нет, с Элизой я сына не оставлю. Она, конечно, мать, да, но с ней опасно. Думаю, она и сама это понимает, раз дала мне уехать вместе с Никки, и её волколак ведёт нас в Мальтию.

Никки молчал до вечера, когда мы остановились в симпатичной деревушке. Раз тракт пролегал неподалёку, то трактир тоже имелся, небольшой, но уютный и в это время года безлюдный. Гонцу оказались рады, расспросили про новости из Мальтии, посокрушались, что эти войны всю торговлю портят. Трактир держала семья купца средней руки – подрабатывала, пока отец ездил по тракту из Мальтии в столицу и обратно.

Из болтовни купеческих дочерей – девиц на выданье, заинтересованно стреляющих в мою сторону глазками, – я узнал, что в соседнем Шлейпеге собираются сжигать чародейку.

Новость ошеломила – я сначала не поверил. Мало ли что девицы наплетут. Услыхали, сороки, вот языками и чешут. Но сам купец, бывший сегодня в этом Шлейпеге, рассказал, что да, отловили-таки гадину, опоили чем-то – теперь колдовать не может. А без колдовства она – обычная баба. И сожгут её ровнёхонько в полночь, чтобы удача потом на землю снизошла. Есть на Западе такое идиотское поверье про чародеев… Сожгут – и дело с концом. Нечего, эти чародеи одно зло приносят, вон, вся торговля застопорилась, приличному купцу пошлины платить громадные приходится…

Я долго сидел потом рядом со спящим Никки в нашей комнате наверху и смотрел в окошко на ползущую по небу луну. Положа руку на сердце, купец был прав. Если Элизы не станет, моя страна никогда больше не будет в такой опасности. Проклятая армия, может, и не исчезнет, но, уверен, Арий придумает, что с ней делать. Зато новых армий нежити никто больше не создаст. И Никки у меня никто не заберёт, и я смогу вырастить его нормальным человеком. И, бездна забери, мир без Элизы станет куда более приятным местом. Живая чародейка снова убьёт моего короля, разрушит мою родину, прикончит и меня заодно. И ещё сотни, тысячи людей. Хеления захочет мирового господства, и Элиза ей его даст. Закончится всё это кровью и многими, многими смертями. Да, в конце концов – она убийца, она чудовище, она зло, и то, что я люблю её, – неправильно.

Да и не за этим ли я ехал на этот проклятый Запад?

– Папа? – шепнул Никки, и я, вздрогнув, повернулся к нему.

– Ты почему не спишь?

– Ты меня тоже убьёшь? Когда я вырасту, как маму. Ты и меня?..

Я сел рядом с ним, укрыл потеплее.

– Не говори глупостей. И спи, Никки, спи спокойно.

Он рассмеялся странно знакомым, горьким, совсем не детским смехом.

– Правда, пап? Это я пока маленький нужен. Чтобы ты из меня делал что хочешь? А потом я всё равно стану, как мама. Разве нет?

– Прекрати читать мои мысли.

Никки отвернулся, сворачиваясь в клубок.

– Не хочу с тобой. Я от тебя сбегу. К маме. Где она? Я не могу её дозваться, – он заплакал тихо, и я отвёл взгляд, не в силах смотреть на него.

– Никки… – я запнулся. И что бы я сказал ему? Сынок, твоя мама должна умереть, чтобы другие жили? Нет, я-то это понимал и понимал, что поступаю правильно, я же видел, что Элиза делает. Но как объяснить это пятилетнему ребёнку?