Книга Ола и Отто. Столица - Александра Руда

— Если я хоть что-то понимаю в слухах, они очень преувеличены. — Я оглянулась по сторонам в поисках Блондина. Почему он меня бросил? Я домой хочу, но как уйти — не знаю.

Лим о чем-то разговаривал с отцом. Отто взял в оборот советник по делам гномов. А ко мне приближался старый орк. Я подавила желание спрятаться за Рианну и встретила Гопко улыбкой.

— Вы позволите поговорить с вами? — вежливо спросил отец Живко.

Мы обменялись с магичкой рукопожатием, и я посмотрела на орка, гадая, что же он мне скажет.

— Орден из рук короля, победа в конкурсе, жених — сын головы столицы… Ты быстро делаешь карьеру, Ольгерда.

— Стараюсь, — сказала я.

— Так что же, ты крутила с Живко, уже имея жениха? — В голосе Гопко прозвучала угроза.

— Нет, конечно, — обиделась я. — С ня Монтером как-то все очень быстро вышло…

— Вы официально обручились, принесли друг другу клятвы?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Изучаю человеческие обычаи. — Улыбка у старого орка была обаятельной. — Поздравляю с наградой.

— Спасибо.

Гопко склонил голову и быстрым шагом ушел из тронного зала.

— Нам пора ехать, — ко мне подошел Блондин. — И как можно быстрее, если ты не хочешь выйти за меня замуж в ближайшие полчаса. Мои родители строят очень коварные планы, которые мне совершенно не нравятся. Так что я телепортируюсь вместе с вами. Кажется, с меня хватит общения с родственниками.

— Кошмар, — вздохнула я. — Как же я домой хочу, к своим любимым вредным и придирчивым клиентам! Какая же у меня жизнь была замечательная, а я ее не ценила!

— Согласен с тобой, — Лим помахал Отто рукой. — Поэтому я из столицы и сбежал.

— Пожалуйста, — попросила я Блондина, — давай только не будем спешить. Я так хочу дворец посмотреть! Может быть, я тут первый и последний раз.

— Хорошо, — внезапно согласился ня Монтер. — Покажемся всем, кто нас еще не видел.

Вместе с Отто мы прошлись по открытым для посещения коридорам, заглянули в картинную галерею и оружейную. В древнем замке было очень красиво, интерьер подобран с безупречным вкусом, а вещи поражали своим качеством. Полугном только хмыкал, когда рассматривал очередную безделушку в комнате для музицирования или рисования.

— А почему нас в летнем дворце никуда не пускали? — спросила я у Блондина. — Там ведь тоже много комнат, а везде было заперто.

— Потому что в уединенных коридорах очень легко избавляться от соперниц, — ответил он. — Разве это тебе в голову не приходило?

— Нет, я только злилась, что во всех коридорах решетки. Я только и видела, что трапезную, тронный зал, бальный зал и библиотеку. И еще парк.

— Хватит с тебя, — сказал Блондин. — Для таких провинциалов и этого слишком много. Будешь своим родственникам всю жизнь рассказывать.

Я фыркнула, но не обиделась. Это же старый добрый Блондин, чего на него обижаться?

Прогулявшись по парку — Лим любезно одолжил мне свой камзол, потому что моя куртка осталась в карете, — мы вышли к ожидавшему на улице экипажу. Блондин замерз и его настроение испортилось. Он достал мою куртку и с таким зверским лицом накинул мне на плечи, что я на миг заколебалась, но потом все же спросила:

— Лим, а центральная кондитерская далеко?

— За углом, — буркнул он.

— И ты, как аристократ, можешь купить мне там пакет шоколада?

— Могу. Но не куплю. Ты мне еще должна за два посещения салона красоты. И за испорченное платье, и за манто.

— Да что ты такое говоришь? За то самое платье, которое я испортила, спасая тебе жизнь? Ну отлично! Давай спросим у твоих родителей, сколько ты стоишь, сдачу вернешь.

Блондин запыхтел, как закипающий чайник. Отто зафыркал, сдерживая смех. Лим заскрежетал зубами. Я повисла на его руке и, заглядывая в глаза, заныла, как это делали многие знакомые мне девушки:

— Ну дорогой, ну пожалуйста, мой пупсик, неужели ты откажешь своей кошечке?

— Своей демонице, — простонал Блондин. — Ольгерда, я тебе клянусь самой страшной клятвой, что, как только мы вернемся в Чистяково, я приложу все усилия, чтобы тебя выдать замуж как можно скорее! За Иргу, орка, эльфа или за всех сразу, но только чтобы у меня была хоть малейшая гарантия, что ты никогда, никогда больше не будешь моей девушкой!

— Можно подумать, — замурлыкала я. — Можно подумать… Я ведь не прошу тебя зайти в ювелирный. Или принести завтрак в постель.

Полугном не выдержал и заржал.

— Она и не такое может, — сквозь смех произнес он. — Это ты еще ее не видел во время «женских дней». Даже мне тогда на край света сбежать хочется.

— В следующем месяце я тебе это припомню, — дернула я лучшего друга за бороду.

— Ха-ха. Напугала ежа голой… В общем, я не боюсь. К тому времени Ирга вернется, и ты будешь над ним издеваться.

— Небесные Силы, — простонал Блондин, поднимая взгляд к облакам. — Где я так нагрешил?

Так как небеса безмолвствовали, я решила помочь богам.

— Тебе напомнить?

— Не нужно. Пошли за шоколадом.

Он взял меня под руку, и мы пошли. На лице Блондина играла загадочная улыбка. Я заподозрила неладное.

— А почему это ты вдруг таким добреньким стал?

— Я? О-о-о! — Он несколько истерично рассмеялся. — Я не добренький. Я просто набираюсь впечатлений. Чтобы помнить. Чтобы знать.

— Лим, — сказала я серьезно, — тебе не кажется, что это уже перебор? Я не понимаю, что такого страшного в том, чтобы отвести девушку в кондитерскую.

Он фыркнул.

— Ты не понимаешь. Я должен вести тебя в кондитерскую, должен восхищаться тем, как ты выглядишь, должен отдавать тебе свою одежду, а сам должен мерзнуть… Я не хочу. Я хочу иметь возможность самому распоряжаться своей жизнью, своим временем и своим камзолом!

Я с жалостью посмотрела на мужчину.

— Бедняга. Ты не понял одного — в настоящих отношениях ты не должен ничего делать. Ты хочешь, чтобы твоему любимому было комфортно. Ты хочешь сделать для него что-то приятное. И да, прости, я, наверное, переборщила с этим «пупсиком».

Лим вздохнул. Отто, до этого момента чинно шедший рядом, неожиданно сказал:

— В настоящих отношениях ты будешь ухаживать за больной подругой круглосуточно, выносить судно и кормить с ложечки. И она для тебя останется самой близкой и желанной. И ты будешь готов сделать для нее все, что угодно, лишь бы ей было хорошо…

Это «за углом» оказалось довольно далеко. Мы какое-то время шли молча, размышляя каждый о своем. Я вспоминала, как бегала по морозу к Ирге в лабораторию, чтобы принести ему кастрюльку с горячим супом, потому что он проводит эксперимент и ночевать не придет. Вспомнила, как он носил меня на руках в туалет, когда я осенью подвернула ногу, оступившись на скользкой грязи.