Книга Лазурные берега - Сара Ларк

— А одного повесили. Потому что он попытался наброситься на надзирателя.

— И за это сразу же повесили? — удивленно спросил Пьерро. — Полевого раба? Еще молодого? Он ведь стоит кучу денег!

Повариха пожала плечами:

— Это не имеет значения для меца Ублийе и нового хозяина дома. Он сказал странные слова: «наглядный урок». Чтобы мы все не подражали этому рабу… — Она скривила рот в мрачной ухмылке.

— Значит, мец Ублийе вовсе не плантатор? — осведомился Джеф.

Женщина покачала головой:

— Нет. Мец Ублийе — старший надсмотрщик. Он прибыл вместе с новым мецом, а тот женился на дочери старого месье. Старый мец мертв. — Она вздохнула, словно сожалея об этом.

— А что это за плантация? — спросил Пьерро. — Мец Ублийе говорил о сахарном тростнике. Но здесь же кофейная земля. Или нет?

Женщина кивнула:

— Здесь и то и другое. Старый мец выращивал только кофе, но молодой мец решил также сажать сахарный тростник. Для этого он вырубает лес для новой земли, и бедному Джимми дерево упало на голову. — Погибший раб, казалось, был ей близким человеком, и она перекрестилась, когда говорила о нем. Затем повариха сразу же приказала рабам разместиться под крышей ее кухни. — Ночью всегда идет дождь. Лучше вам сразу лечь там…

Она была права. Сразу же после захода солнца начался дождь, причем такой, что почти затопил поселок рабов. Джеф моментально понял, какой большой привилегией было поселение в хижину — когда он только пришел сюда, он подумал, что ему будет несложно ночевать под открытым небом. Вода во время дождя затекала в не закрытые сверху здания. Пол на кухне сразу же залило водой. Но хуже всего было то, что вода залила также открытые уборные, которые по непонятным причинам находились посреди поселка, а не за его пределами. Мужчины всю ночь боролись с водой и вонючей грязью.

Утром, естественно, это снова привлекло тысячи мух, которые жужжащим роем набросились на еду. Но, как бы там ни было, здесь никто не голодал. Полдюжины поварих, возглавляемых полной рабыней, с которой новички уже познакомились вечером накануне и которую все называли Шарлин, щедро кормили чернокожих чечевичной кашей, рисом и бобами на лепешках.

Надсмотрщики ели за отдельным столом. Они получали дополнительно фрукты и мясо и уже сейчас надзирали за рабами.

— Они не могут слышать, о чем мы говорим, — шепнула Шарлин новичкам. — Но делают вид, будто это не так. И я думаю, что у месье Ублийе есть доносчики. Значит, нужно быть осторожными…

Джеф спросил себя: неужели на всех плантациях царит такой террор, или же здесь речь идет об особо осторожном хозяине и чрезвычайно жестоких надсмотрщиках? Он попытался вспомнить, что Деирдре рассказывала ему о своей родной плантации.

Собственно говоря, рассказывала она не много. Джеф ничего не хотел слышать о рабовладении, которое она, кроме того, еще и защищала. К тому же были вещи поинтереснее, которые можно было обсуждать и делать. В своих рассказах Деирдре, конечно, ничего не говорила о доносчиках. В доме Дюфренов слуги не испытывали постоянного страха друг перед другом.

И все же Ублийе наконец приказал снять цепи с новых рабов. Джеф почувствовал себя почти свободным, когда он вместе с Пьерро и парой других рабов, которые должны были учить новичков, пошел на плантацию. Ублийе в этот день пока что лично надзирал за новыми рабами. И снова он ехал на своем коне рядом с ними, и его плеть моментально опускалась на каждого отстающего.

Поле, на котором нужно было высаживать сахарный тростник, лежало под палящим солнцем, и даже в перерывах между работой невозможно было найти тень; после того как выкорчевали лес, в этой местности не осталось ни единого дерева.

— Перерывы все равно короткие, — сказал Пьерро, когда Джеф обратил на это внимание. — Только на обед. Быстро поедим и продолжим…

Как оказалось, мятежный чернокожий родился на плантации сахарного тростника. Таким образом, процесс не был ему незнаком, пусть даже в последние годы его хозяином был плантатор, выращивавший кофе. Теперь Пьерро объяснял Джефу и другим новым рабам, что от них требовалось.

Авель, самый молодой из группы Джефа, сильный, как медведь, работал как одержимый. Он резал саженцы и сажал их в землю, исполненный решимости понравиться Ублийе. Однако он не понял, в чем на самом деле заключалась задача. Как и предполагал Джеф накануне, парень туго соображал и, казалось, даже не умел считать. В любом случае он в своем усердии обрезáл побеги чересчур коротко и сажал их слишком глубоко в землю. И, наверное, он даже не понял указания о том, что у каждого саженца должно быть не меньше трех почек, то есть похожих на почки утолщений, из которых тоже должны развиться новые побеги.

Пьерро обратил на это внимание только около полудня — Джеф и он сажали свои саженцы в не очень быстром, но равномерном темпе. Их результаты, наверное, не будут лучшими, но зато вечером они не будут истощены до смерти.

Наконец опытный раб отвел юношу в сторону:

— Авель, мне тебя жалко. Что ты делаешь, merde! Тебе придется сажать все еще раз. Будь осторожен, чтобы не увидел мец, иначе наказание…

Авель мог бы исправить свою ошибку до вечера, но соревнования он уже не выиграл бы. Однако парень, казалось, не понял даже этого. Он улыбнулся.

— Я все делаю хорошо! — заявил он. — Я делаю, как показал старший. Ты просто завидуешь, потому что я быстрее тебя.

Пьерро схватился за голову:

— Нет, Авель. Я твой друг. Просто раньше я этого не видел. Не знал, что ты делаешь неправильно…

Он начал объяснять все сначала, но Авель вскочил с корточек, то есть с обычной позы, в которой работали мужчины, и помчался к Ублийе:

— Мец, вот он говорит мне, что я делаю неправильно. Я посадил так много сахара. Идите посмотрите!

Пьерро взглянул на Джефа, когда надсмотрщик действительно начал проверять работу Авеля. Как и ожидалось, он отреагировал припадком злобы:

— Ты что, не можешь сосредоточиться, ты, глупый черный кусок дерьма? Ты что хочешь мне тут подсунуть? Я расскажу обо всем Корриеру! Половина его рабов склонны к побегу, а другая половина — дураки, глупее, чем стебель травы!

Его плеть прошлась по голой спине Авеля. Юноша застонал — и начал жаловаться:

— Но… но, мец, я же хотел сделать, как надо. Я спрашивал, я…

— А кто тот негр, который целое утро смотрел на то, как ты творишь дерьмо? — Ублийе угрожающе взглянул на мужчин.

Авель, дрожа, указал на Пьерро.

Тот вздохнул.

— Напомни мне, Джеф, чтобы я больше не делал добра… — процедил он сквозь зубы, когда Ублийе после трех ударов плетью оставил его в покое.

Авель получил пять ударов и теперь, воя от боли и согнув окровавленную спину, начал исправлять свою утреннюю работу.

— Это ты мог сделать и без побоев, — сердито сказал ему Джеф. — Пусть это будет тебе уроком. Ты черный, парень! Твои друзья мы, а не мец!