Книга Сфера - Дейв Эггерс

Под потоком воды она слегка успокоилась. Нащупала выключатель, загорелся свет. Мэй улыбнулась – как это глупо, так переживать из-за списка. Ну еще бы голосование не было публичным. При подлинной демократии, при демократии, очищенной от шлаков, люди не станут бояться голосовать и, что важнее, не станут бояться ответственности за свое мнение. Теперь дело за Мэй – выяснить, кто скорчил ей рожу, и завоевать их сердца. Может, не сразу. Ей нужно время, она пока не готова, но она выяснит – она должна выяснить, она обязана знать, – а узнав, она будет работать, просто и честно, она исправит мнение этих 368. Она кивнула, улыбнулась, потом сообразила, что стоит одна под душем и кивает. Эта элегантность, идеологическая чистота «Сферы», подлинная прозрачность окутали ее покоем, логика и упорядоченность согрели ее.

* * *

Группа подобралась прекрасная – радужная молодежная коалиция, сплошь дреды и веснушки, голубые, зеленые, карие глаза. Все сидели, подавшись вперед, лица у всех сияли. Каждый получит по четыре минуты на презентацию своей идеи мозговому тресту «Сферы» – в том числе Бейли и Стентону, которые тоже сидели в зале и жарко беседовали с другими членами Бригады 40, а также Тау, который присутствовал на видео. Тау в мешковатой кенгурухе сидел неизвестно где, в пустой белой комнате, и через камеру смотрел в зал – не скучая, но особо и не интересуясь. И именно на него – не меньше, а то и больше, чем на других Волхвов и старших сфероидов, – выступавшие хотели произвести впечатление. Они, можно сказать, – его дети: их вдохновил успех Тау, его молодость, его умение доводить идеи до воплощения, но оставаться собой, держаться особняком, но быть бешено продуктивным. Все они мечтали о том же и все хотели денег, сопутствующих такой роли.

Сегодня то самое собрание, о котором говорил Кальден, – собрание, где, считал он, зрительская аудитория будет максимальна и где, взывал он, Мэй нужно уведомить всех, что «Сфере» нельзя достичь Полноты, что Полнота приведет к какому-то Армагеддону. С того последнего разговора Кальден не всплывал – вот и хорошо. Мэй окончательно уверилась, что он какой-то хакер не то шпион, будущий конкурент, настраивает против «Сферы» Мэй и всех, кто под руку подвернется, хочет взорвать компанию изнутри.

Она тряхнула головой – ну его, этого Кальдена. Сегодняшний форум будет удачным, она не сомневалась. Десятки сфероидов так здесь и появились: пришли в кампус соискателями, представили свою идею, идею купили на месте, а соискателя взяли на работу. Мэй знала, что так наняли Джареда и Джину. Один из самых эффектных выходов на сферическую сцену: подать идею, продать идею, в награду получить работу и опцион, а затем увидеть, как идею безотлагательно воплощают в жизнь.

Мэй объяснила все это зрителям, пока присутствующие рассаживались. В зале – человек пятьдесят сфероидов, Волхвы, Бригада 40 и несколько помощников; перед ними в ожидании своей очереди рядком сидели соискатели – кое-кто еще совсем юный.

– Это будет захватывающе, – пообещала Мэй слушателям. – Как вы знаете, мы впервые транслируем Соискание. – С языка чуть не слетело слово «планктон» – к счастью, Мэй вовремя спохватилась. Глянула на запястье. Ее смотрели 2,1 миллиона человек, но она ждала стремительного роста трафика.

Первому студенту по имени Файсал было не больше двадцати. Кожа его блестела, как лакированное дерево, а предложение оказалось до крайности просто: вместо того чтобы вести бесконечные мини-бои, споря, можно или нельзя отслеживать денежные траты того или иного человека, не лучше ли заключить с человеком сделку? Желанным потребителям, если они согласятся все покупки совершать при помощи «Сферических денег» и делиться со Сферическими Партнерами сведениями о своих покупательских привычках и предпочтениях, «Сфера» может в конце месяца предоставлять скидки, бонусы и возврат средств. Как бонусные авиамили за использование одной и той же кредитной карты.

Мэй решила, что сама подписалась бы немедля; по аналогии, надо полагать, так же поступили бы миллионы.

– Весьма интригует, – сказал Стентон. Это его «весьма интригует», как позже выяснит Мэй, означало, что он купит идею и наймет изобретателя.

Второй проект представляла афроамериканка лет двадцати двух. Звали ее Белинда, и ее идея, сказала она, отменит расовое профилирование в полиции и в органах безопасности аэропортов. Мэй закивала: как прекрасно ее поколение, как прекрасны его умение разглядеть в «Сфере» инструментарий для достижения социальной справедливости, его талант хирургически этот инструментарий применять. Белинда включила видеоролик: в кадре – несколько сотен человек на людной городской улице, никто не догадывается, что за ними наблюдают.

– Каждый день полиция тормозит водителей за так называемое «вождение в чернокожем виде», оно же «вождение в буром виде», – невозмутимо сказала Белинда. – Каждый день молодых афроамериканских мужчин задерживают на улицах, притискивают к стенке, обыскивают, лишают прав и достоинства.

На миг Мэй вспомнила Мерсера и пожалела, что он этого не слышит. Да, порой Интернет используют грубовато, чересчур меркантильно, но на каждое коммерческое приложение найдутся три вот таких, проактивных: могущество технологий делает человечество лучше.

– Подобная практика, – продолжала Белинда, – лишь обостряет конфликт цветного населения и полиции. Видите толпу? Здесь ведь главным образом молодые цветные мужчины. Если по такому району едет патруль, все эти люди – подозреваемые, так? Абсолютно любого могут остановить, обыскать, унизить. Но все может быть иначе.

В толпе на экране трое людей засветились оранжевым и красным. Все шли себе дальше, держались как ни в чем не бывало, но теперь этих троих омывало цветом, будто на них наставили прожектор с желатиновым светофильтром.

– Трое окрашенных оранжевым и красным – это рецидивисты. Оранжевый обозначает мелкие правонарушения – привлечение к ответственности за мелкие кражи, хранение наркотиков, ненасильственные преступления, в основном без жертв.

В кадре было двое оранжевых. Однако ближе к камере шагал вполне невинный на вид мужчина лет пятидесяти, и он с головы до пят сиял красным.

– А вот красный человек получил приговор за насильственные преступления. Его признали виновным в вооруженном ограблении, попытке изнасилования, неоднократные оскорбления действием.

Мэй оглянулась на Стентона – у того горели глаза и слегка приоткрылся рот.

Белинда продолжала:

– Мы видим то же, что увидит полицейский, если он экипирован системой «ВидВам». Система не очень сложная и работает с любым ретинальным интерфейсом. Делать ничего не надо. Полицейский оглядывает толпу и сразу видит всех, кого уже привлекали. Представьте, что вы работаете в нью-йоркской полиции. Если вы знаете, на чем сосредоточить усилия, восьмимиллионный город внезапно становится безгранично понятнее.

Заговорил Стентон:

– Откуда они знают? Чип какой-то?

– Допустим, – сказала Белинда. – Можно и чип, если удастся. Или, что еще проще, браслет. Ножные браслеты используются не первое десятилетие. Модифицируем браслеты, чтобы их распознавал ретинальный интерфейс, по браслету отслеживаем носителя. Само собой, – прибавила она, тепло улыбнувшись лично Мэй, – можно применить и технологию Фрэнсиса – тогда чип. Но это, я так думаю, потребует мороки с законодательством.